Искусство русской беседы

Нина Александровна. Не хмурься, пожалуйста, и не раздражайся, Ганя, я ни о чем не стану расспрашивать, чего сам не хочешь сказать, и уверяю тебя, что вполне покорилась, сделай одолжение, не беспокойся. Ты всё еще сомневаешься и не веришь мне; не беспокойся, не будет ни слез, ни просьб, как прежде, с моей стороны по крайней мере. Всё мое желание в том, чтобы ты был счастлив, и ты это знаешь; я судьбе покорилась, но мое сердце будет всегда с тобой, останемся ли мы вместе, или разойдемся. Разумеется, я отвечаю только за себя; ты не можешь того же требовать от сестры…

Ганя. А, опять она! Маменька! Клянусь вам в том опять, в чем уже вам давал слово: никто и никогда не осмелится вам манкировать, пока я тут, пока я жив. О ком бы ни шла речь, а я настою (пальцем грозит в сторону двери) на полнейшем к вам уважении, кто бы ни перешел чрез наш порог…

Свет над столом приглушается и усиливается над дверью. В это время в дверь входит Настасья Филипповна. Князь как загипнотизированный кролик перед удавом продолжает всматриваться в ту, которая будто сошла с фотографии, которую он вспомнил только что.

Настасья Филипповна. Если лень колокольчик поправить, так по крайней мере в прихожей бы сидел, когда стучатся.

Поворачивается к мужчине спиной и сбрасывает с себя шубу. Мужчина пытается поймать ее, но не успевает и она падает на пол. Женщина поворачивается, вскидывает руки в негодовании. Смотрит то на шубу, то на мужчину. Бранит его.

Настасья Филипповна. Ну, вот теперь шубу уронил, олух! Прогнать тебя надо. Ступай, доложи.

Князь Мышкин поднимает шубу и идет к зрителям, делает пару шагов…

Настасья Филипповна. Ну, вот теперь с шубой идет! Шубу-то зачем несешь? Ха, ха, ха. (Князь убирает шубу на вешалку и идёт сообщить о приходе Настасьи Филипповны) Да ты сумасшедший, что ли? Да что это за идиот? Ну, куда ты идешь? Ну, кого ты будешь докладывать?

Мышкин. Настасью Филипповну.

Настасья Филипповна (настороженно). Почему ты меня знаешь? Я тебя никогда не видела! (далее повелительным тоном) Ступай, докладывай…

Над дверью свет приглушается и усиливается над столом.

Нина Александровна. Я ничего за себя и не боялась, Ганя, ты знаешь; я не о себе беспокоилась и промучилась всё это время. Говорят, сегодня всё у вас кончится? Что же, кончится?

Ганя. Сегодня вечером, у себя, она обещала объявить: согласна или нет.

Нина Александровна. Мы чуть не три недели избегали говорить об этом, и это было лучше. Теперь, когда уже всё кончено, я только одно позволю себе спросить: как она могла тебе дать согласие и даже подарить свой портрет, когда ты ее не любишь? Неужели ты ее, такую… (вскидывает руки к небу) такую…

Ганя. Ну, опытную, что ли?

Нина Александровна. Я не так хотела выразиться. Неужели ты до такой степени мог ей отвести глаза?

Варя. Я сказала, что если она сюда войдет, то я отсюда выйду и тоже слово сдержу.

Настасья Филипповна. Что там за крик?

Мышкин. Бранятся.

Оба идут к правому переднему краю сцены по отношению к зрителям. Свет перед входной дверью гаснет и одновременно загорается свет у правого переднего края.

Мышкин. Настасья Филипповна!

Ганя, Варя и Нина Александровна разом обернулись на Настасью Филипповну и осеклись.

Настасья Филипповна. (возмущается) Наконец-то удалось войти… зачем это вы колокольчик привязываете? (удивляется) Что это у вас такое опрокинутое лицо? (обращается к Гане) Познакомьте же меня, пожалуйста…

Настасья Филипповна проходит к столу. Свет у двери совершенно гаснет.

Ганя. Варвара Ардалионовна, моя сестра.

Настасья Филипповна подает руку Варе.

Ганя (подводя Нину Александровну к Настасье Филипповне). Нина Александровна, maman.

Настасья Филипповна подает руку Нине Александровне.

Нина Александровна. Особенное удовольствие принимать…

Настасья Филипповна (обращается к Гане, перебив и отвернувшись от Нины Александровны). Где же ваш кабинет? И… и где жильцы? Ведь вы жильцов содержите? Где же тут держать жильцов? У вас и кабинета нет. (снова повернувшись к Нине Александровне) А выгодно это?

Нина Александровна. Хлопотливо несколько, разумеется, должна быть выгода. Мы, впрочем, только что…

Настасья Филипповна. Что у вас за лицо? О, боже мой, какое у вас в эту минуту лицо!

Стоявший вдали князь очнулся и подошел к Гане.

Мышкин. Выпейте воды. (подает стакан с водой) И не глядите так…

Ганя (хохочя). Да что вы, князь, доктор, что ли? Даже испугал меня; Настасья Филипповна, можно рекомендовать вам, это предрагоценный субъект, хоть я и сам только с утра знаком.

Настасья Филипповна. Князь? Он князь? Вообразите, а я давеча, в прихожей, приняла его за лакея и сюда докладывать послала! Ха, ха, ха! Да чуть ли еще не бранила вас, князь. Простите, пожалуйста. Кто? Какой князь? Мышкин?

Ганя. Наш жилец.

Настасья Филипповна. Скажите, почему же вы не разуверили меня давеча, когда я так ужасно… в вас ошиблась?

Мышкин. Я удивился, увидя вас так вдруг…

Настасья Филипповна. А как вы узнали, что это я? Где вы меня видели прежде? Что это, в самом деле, я как будто его где-то видела? И позвольте вас спросить, почему вы давеча остолбенели на месте? Что во мне такого остолбеняющего?

Мышкин. По портрету и…

Настасья Филипповна. И еще?

Мышкин. И еще по тому, что такою вас именно и воображал… Я вас тоже будто видел где-то.

Настасья Филипповна. Где? Где?

Мышкин. Я ваши глаза точно где-то видел… да этого быть не может! Это я так… Я здесь никогда и не был. Может быть, во сне…

Над всеми приглушается свет. Играет лиричная минорная мелодия.

Эпизод третий. Воспоминание о деталях скандала с участием Настасьи Филипповны и Рогожиным.

Лиричную мелодию прерывает громкий удар колокольчика. Все затихают, замирают. Приглушается свет над столом и загорается свет над дверью. Все внимание на дверь. Распахивается дверь, входит вальяжно Рогожин, за ним толпа из пяти человек. Рогожин видит Ганю. Обращается к нему.

Рогожин. А, вот он, Иуда! Здравствуй, Ганька, подлец! Что, не ждал Парфена Рогожина?

Потом замечает князя Мышкина. Бросает небрежно фразу ему.