Одиссея одинокого волка

– Так давай бросай эту работу, зачем она нужна?

– Ты знаешь, что я набрал множество кредитов. В будущие три года мне работу нельзя бросать. На одну пенсию не протяну. А потом, в этой будке я отдыхаю от дома и домочадцев.

– А мне надоело работать. Я решил, что весна наступит, и всё брошу.

– Ну и зря. Что тебе дома делать? С женой ругаться, да забубенивать? Таким образом, и спиться можешь.

– За эти гроши, что нам платят, охранять такие большие материальные ценности я не намереваюсь. Я и начальству сказал, что мы с тобой весной напишем заявления об уходе.

– А зачем ты за меня подписываешься? Ты решил уходить, так иди, а я не собираюсь.

– Как знаешь, – произнёс обиженно напарник, взял сумку и проговорил, – ладушки, оставайтесь, а я пошёл домой.

Стас вышел из будки, а кап-два стал переодеваться в костюм охранника.

Напарник тоже бывший военный, отставной подполковник, он проходил службу в ракетных войсках. Служил начальником теплового узла военного городка под Чернобылем.

После аварии на АЭС служил на Дальнем Востоке подполковником на должности полковника, но за пьянку, не дали звания полковника, а демобилизовали на пенсию подполковником.

Имелась у него большая слабость: мог глубоко удариться в запой.

Причём мог страшно пить четыре – пять дней подряд, а случалось и неделями.

Стаса родители ещё живы и этот областной город С. Глинкин выбрал, чтоб находиться рядом с ними.

Со Стасом Николаич знаком с давних времён. Они вместе дежурили в центральном офисе автоцентра «Глинозём», с того времени минуло восемь лет. Тогда Стас работал старшим охранником и старшим смены, а кап-два простым охранников в подчинении Стаса.

На одном из дежурств, ночью С. Глинкин с ещё одним охранником напились, а кап-два не стал. Часа в два ночи приехал сын хозяйки автоцентра и потребовал, чтоб открыли ворота, поставить машину.

Стас оказался настолько пьян, что не смог даже вставить ключ в замок. Николаич открыл замок, ворота и запустил машину.

Видя, что охранники, кроме одного, пьяны в стельку, сын хозяйки срочно вызвал директора ЧОПа. Приехавший директор с заместителем застали спящих пьяных охранников в салонах продаваемых иномарок, один Николаич был трезв.

– Поехали на другие объекты, – предложил директор заму, – посмотрим, как другие несут службу.

– Поехали, – согласился зам., хоть и сам находился в изрядно выпившем состоянии.

Начальники уехали, а минут через сорок позвонил охранник с одного из объектов и стал предъявлять претензии:

– Почему не сообщили, что едет начальство.

На следующий день произошёл разбор полётов и Стас заявил:

– Мы все на вверенном посту находились пьяные.

– Зачем за всех говоришь, – возмутился Николаич, – я был трезв.

– Но мы вместе сидели за одним столом, – не соглашался Стас.

– Так я с вами не пил.

Сын хозяйки подтвердил, что Николаич находился в трезвом состоянии и Бороде с этого времени никаких претензий не предъявляли. Стаса, как друга зам. директора ЧОПа, перевели простым охранником на другой объект, а второго охранника уволили за пьянку на рабочем месте.

Прошёл большой промежуток времени. Хоть С. Глинкин и не признался в неправоте, но Николаич продолжал поддерживать с ним приятельские отношения. Встречались дни, когда в домашней обстановке, могли и тяпнуть рюмашку, другую, но кап-два глубоко не увлекался.

Периодически Стас проваливался в запои и Николаич помещал его в больницу, где его выводили из этого состояния, благо старшая дочь работала врачом. Встречались моменты, когда и С. Глинкин помогал. В один из дней кап-два потребовалось взять крупный кредит в банке, так Стас стал поручителем.

Сейчас они опять работают вместе на этой удалённой площадке.

Работа представлялась не страшно сложной. Когда приезжали техники с автоцентра, охраннику надо, по соответствующим документам, выдать требуемые автомобили и отметить перемещение в журнале.

Когда приходил автовоз, то после приёмки техниками машин, надо охраннику зафиксировать новые автомобили в соответствующем журнале.

Сегодня ещё не появлялись ни техники, ни автовоз.

Николаич переоделся, сел за стол, включил радио и стал слушать новости.

Внимание никак не сосредотачивалось на сообщаемых известиях.

В голове всё время всплывали подробности ночного кошмара.

Это навеяло воспоминания прожитой жизни, документальным фильмом поплывшие перед уставшими глазами Николаича.

Глава вторая. Сопереживалец

Себя он помнит лет с четырёх – пяти, ещё мальцом.

Маленьким хлопчиком, любил Николаич летним утром, как проснулся, вскочить с кровати, схватить с обеденного стола краюху свежего, ранним утром испечённого хлеба и выбежать во двор.

Сейчас он выскочил на свежий летний воздух с приятно пахнущей краюхой. Во дворе, около стены бревенчатой избы росла старая, местами покрытая мхом и лишайником яблоня, а под ней примостилась такая же древняя, видавшая многие виды скамейка.

Хлопчик сел на скамейку и с огромным наслаждением откусил кусочек чудесно хрустящей краюхи хлеба. Звонко похрустывая, стал жевать хлеб, с нескрываемым интересом оглядывая дедово подворье.

Не успел он хорошенько прожевать и проглотить первый кусочек хлеба, как к нему подлетел нахальный воробьишко.

Сел рядышком и требовательно зачирикал, чем хотел привлечь на себя внимание маленького человечка.

Хлопчик его прекрасно понял. Ещё с раннего возраста, когда он мельком смотрел на живое существо, либо держал в руках, как малец мгновенно понимал, иным, неизвестным науке чувством, что это живое существо хотело, в чём нуждалось, какие у него случились переживания и проблемы. Хлопчик ощущал всё живое на Земле и себя месте с ними, как единое целое, единый сложный организм, неразрывно связанный друг с другом бесчисленным числом незримых нитей.

По мере слабых сил хлопчик старался помогать всем живым существам, чем мог. Он никого не обижал. Не боялся ни животных, ни растений, и они его не боялись.

Единственно, чего боялся, так это подходить к лошади сзади. У него имелся сосед, хлопец, на полгода поменьше, чем он сам. Так, тот малец в один из дней подошёл к лошади сзади, а она, сдуру, копытом лягнула. Думали, убила, но нет, отлили водой, отлежался, оклемался и остался жив. Не любил хлопчик и глубоких водоёмов.

Лужи вызывали у него восторг и радость, в них доводилось ловить головастиков, да увлечённо шлёпать босыми ногами, когда гладь воды взрывалась фейерверком брызг причудливо летящими в разные стороны. А речки, пруды и озёра вызывали опаску и страх, от притаившихся в глубинах вод неведомых существ, или непонятных сил которых он не знал.

Сейчас хлопчик понял, что воробей страстно жаждал полакомиться свежим хлебом, и он выражал это желание призывным чириканьем. Малец отломил кусочек хлеба и бросил птице. Воробей с победным видом гордо оглядел окрестности, довольный, что удалось заставить человеческого детёныша поделиться завтраком. Важно склевал хлеб, после чего грациозно почистил пёрышки, и улетел по неотложным птичьим делам.

Хлопчик проводил пернатого взглядом, продолжил уплетать хлеб и возобновил прерванный осмотр окружающего мира.