Побеги древа Византийского. Книга первая. Глубинный разлом

– Здорово играла, молодец у тебя сестра! Красивая, да ещё так прекрасно музицирует! – с восхищением произнёс друг.

После концерта Катя бросилась сначала на шею отца, потом подхватила за руку Дашу и подвела к молодым людям. Михаил обнял сестру, повернулся к её подруге, взял тонкую руку и прижался к ней губами:

– Вы замечательно играли, Дашенька!

Девушка смутилась, но тотчас нашлась с ответом:

– Это вы замечательно слушали, Михаил.

– Увы, нам редко выпадает возможность послушать музыку. Вы доставили мне несравненное удовольствие!

Даша смутилась окончательно и теперь не знала, что сказать.

Положение спасла неутомимая Катенька:

– Мишель, а что ты нас со своим другом не познакомишь?

– Ах да, прошу прощения! – Михаил благодушно повёл рукою сначала в сторону сестры. – Это Катя.

Девушка, состроив любезную улыбку, присела в книксене.

– Павел.

Камер-паж щёлкнул каблуками.

– А это Даша.

Девушка сделала книксен, опустив голову, видимо, не оправилась ещё от смущения.

– Павел. – Друг Михаила щёлкнул каблуками и кивнул ей в ответ.

– Господа камер-пажи! – звонко воскликнула Катя. – А не угостите ли вы ваших дам чем-нибудь вкусненьким? Буфет ждёт! – И показала рукой в сторону боковой гостиной.

Такого обилия закусок и напитков девушки ещё никогда не видели. Питание в институте было весьма скудным, воспитанницы всё время мечтали о лишнем куске хлеба, а ложась вечером в холодную постель, плакали от голода. В посты случались голодные обмороки, в лазарете иногда не хватало мест для больных. Но сейчас их глаза разбегались от мясных деликатесов, сыров и колбас всех сортов, вкусных пирожков, копчёного угря, зернистой и паюсной икры, консервов из омаров, паштетов из дичи, шоколада, нарзана, лимонада, водки, коньяка и даже заграничного шампанского.

Спустя несколько минут они уже наслаждались тёмно-коричневым балыком, пробовали тонкие ломтики буженины и румяно-копчёную телятину, запивая всё это лимонадом в запотевших бокалах. Даша потянулась было за аппетитными конфетками с печеньем, но тут опомнилась Катя:

– Дашутка, скоро танцы, а мы ещё не готовы! Бежим, пока нам не досталось!

Подруги ретировались, оставив камер-пажей в задумчивости.

– Сестрёнка твоя – необыкновенная девушка! – снова восхитился Павел. – В ней какая-то неудержимая энергия! Всех вокруг заряжает.

– А Дашенька такая милая и скромная, такая тихая и приветливая… Хочется защитить её от всех напастей, – добавил Михаил.

Друзья посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Взглядом Михаил нашёл отца и направился в его сторону.

– Батюшка, вы не представляете, какой здесь богатый буфет! Мы сейчас были там с Катей и её подругой.

Константин Михайлович повернулся к сыну, оторвавшись от разговора со знакомыми:

– А знаешь ли ты, на какие средства он организован? Как и весь выпускной.

Михаил недоверчиво уставился на князя: его уже осенила догадка, но он не желал признать её.

– Неужели… вы, батюшка?!

– Да-да. Я пожертвовал солидную сумму, – кивнул отец и едва слышно добавил: – Чего не сделаешь ради любимой дочери.

– Бал! Бал! – раздался громкий голос распорядителя, и Михаил с Павлом ринулись в огромный танцевальный зал, где вдоль стен уже выстраивались в линию молодые люди в чёрных тройках и кадеты, юнкера, офицеры в мундирах. Кучками стояли родители, преподаватели, приглашённые гости. Все замерли, ожидая выхода воспитанниц.

Откуда-то сверху донеслись приглушённые звуки оркестра. Музыкантов не было видно, и казалось, что музыку издают высокие белые колонны, ею гудят и вибрируют стены.

Под торжественные звуки полонеза тяжёлые двери отворились, и, плавно скользя по паркету, во всём белом, одна за другой, показались юные выпускницы. Создавалось ощущение, что из обрамлённого тяжёлыми шторами проёма, словно из сказки, выплывают на поверхность зеркального паркетного озера грациозные лебеди с гладко зачёсанными головками. Девушки остановились напротив взволнованных юношей, а те горящими от нетерпения глазами разглядывали нежные создания, с которыми им предстояло соприкоснуться в танце.

Полонез сменился вальсом. На мгновение юноши замешкались, выбирая дам.

– Разрешите мне пригласить вас на танец! – Михаил остановился перед Дашей, слегка наклонив голову, но глядя ей прямо в глаза.

– Я согласна, – произнесла она тихим голосом, совсем забыв этикетную фразу, которой её учили отвечать на приглашение кавалера, и сделала реверанс.

Оба смутились ещё больше. Молодой человек подал Даше правую руку, а Даша ему левую, и они двинулись в центр зала.

Павел как можно быстрее через толпу пробрался к Кате:

– Позвольте иметь удовольствие пригласить вас на вальс!

Катя озорно улыбнулась:

– Позволяю! И желаю разделить его с вами.

Павел никак не ожидал такого нестандартного ответа и растерялся, покраснел, на лбу выступила испарина. Видя замешательство кавалера, Катя взяла его под руку и увлекла туда, где уже кружились танцующие.

Ах, как изящно этот непокорный завиток, совсем не желающий находиться в причёске, лежит у неё на шее! Ах, как бьётся эта едва заметная голубая жилка рядом с ним! Как великолепно выглядит тонкая нитка жемчуга на её белоснежной коже! Лишь самая крупная чёрная жемчужина посередине, словно старшая из прочих, допущена до ложбинки, чтобы возглавить драгоценный ручеёк, стекающий туда, куда не смеет заглянуть очарованный паж…

Михаил вёл свою партнёршу осторожно, едва касаясь её талии. Когда их руки соединялись, внутри него всё дрожало и трепетало, и он боялся, чтобы Даша не заметила этого. Но девушка всё замечала, хотя старалась не встречаться с Михаилом взглядом. Она никак не могла объяснить себе, почему этот высокий, красивый молодой человек, Катюшкин брат, так неудержимо влечёт её.

– Какое у вас красивое ожерелье! – наконец решился произнести Михаил.

– Это от покойной маменьки подарок. Я первый раз его надела.

– Вам очень идёт! – подтвердил юноша, не зная, как продолжить разговор. – А где проживают ваши родные?

– На Черниговщине, – после некоторого раздумья ответила Даша.

– У вас красивое имение?