Политрук

– Готов, давно готов…

– Тогда ответь, какова длина штыка винтовки? Боец замялся, ответил невпопад, кто-то подсказал:

– Тридцать пять сантиметров.

– Неверно, – комиссар покачал головой, своего оружия не знаете, а говорите – наступать. Кто-то скажет, мол, мелочи, но в нашем воинском деле мелочей быть не может. Так вот, длина штыка винтовки – сорок три сантиметра. Для чего это нужно знать? А чтобы посадить на штык сразу двух фрицев, – закончил комиссар под одобрительный смех красноармейцев.

Илья, как губка, впитывал методы агитационной работы, способы убеждения бойцов, учился, как надо её вести.

После того, как бойцы разошлись, Тюленин попросил задержаться Илью и политрука роты Кашина. Им крепко досталось за недостаточную популяризацию среди молодого пополнения подвигов отличившихся в боях бойцов. А Илья получил упрёк за плохую работу среди комсомольцев и медленный рост их рядов.

Вскоре Илья стал писать информационные листки и зарисовки о бойцах роты в дивизионную газету «Защитник Родины», а потом взял за правило при каждом вызове в штаб дивизии, заходить в редакцию и получать задания.

Илье неоднократно приходилось сопровождать на передовую фронтовых журналистов, и он убедился, как нелёгок их «хлеб», с каким риском для жизни добываются скупые газетные строчки.

Как организовать политическую работу в подразделениях в условиях такой тяжёлой войны? Где можно научиться этому? Этот вопрос мучил Илью, ему так хотелось поскорее постичь ремесло политработника. Но, только в каждодневной работе, в точном расчёте и знании психологии бойцов, можно приобрести опыт. Учиться у жизни.

В роту пришёл комсорг полка старший политрук Копытов. Он принёс газеты, в которых были портреты снайпера Людмилы Павлюченко, уничтожившей под Севастополем двести фашистов. Это он произнёс фразу, ставшую крылатой:

– Фашист, убитый под Демянском, не появится в Сталинграде.

После комсомольского собрания, пригласил Илью:

– Проводи меня до соседней роты.

Молча, шли по склону оврага по густой, чавкающей грязи.

– Что такой грустный, Илья, или случилось чего?

– Ничего такого не случилось, Иван Петрович, просто надоело в этих болотах сидеть. Люди говорят, что кто-то воюет с врагом, а мы здесь отсиживаемся…

– Ну, положим, начальству виднее, когда наступать, а мы о том в своё время узнаем. А вот почему бы тебе не организовать в полку снайперскую команду. Представь, что если в каждой роте будет по пять-десять снайперов, это же какая силища. Ты, кажется, учился на снайпера, да и до войны в ОСОВИАХИМЕ хорошо стрелял. Подберите вместе с командиром роты толковых людей, ты научишь их владеть снайперской винтовкой.

Илья, ещё в период формирования дивизии на Урале, некоторое время изучал снайперское дело, но применить знания в боевой обстановке не пришлось, да и подзабыл многое. Научить человека метко стрелять – это не самое главное, снайперу необходимо иметь зоркий глаз, мгновенную реакцию, железную выдержку, сметку и храбрость, хорошую физическую подготовку, иначе он сам станет лёгкой мишенью для врага. Выслушав сомнения Ильи, Копытов сказал:

– Надо переиграть врага, мы не должны давать ему ни минуты покоя, чтобы он не чувствовал себя хозяином на нашей земле.

Долго искать желающих обучаться снайперскому делу не пришлось.

Бойцы с удовольствием шли знакомиться с новым престижным делом. Пришлось отбирать самых подходящих. Специального полигона для занятий не было, пришлось организовывать их прямо на передовой. Часами солдаты с напряжением, но охотно овладевали снайперским делом: изучали оружие, тренировались в прицеливании и «холодной» стрельбе, учились маскироваться, отыскивать цели, вести огонь по движущимся мишеням.

Илья рассказывал, что снайперу необходимо терпение, иногда, целый день пролежать, почти не двигаясь, ничем не выдавая себя, чтобы застать немца врасплох.

Через две недели Илья, посчитав, что начальный курс пройден, подобрал себе в пару сержанта Николая Бодрова. Третьим назначил бойца с пулемётом для прикрытия.

Нейтральная полоса, которую пришлось преодолевать, изобиловала оврагами, мелким кустарником и группами деревьев. «Идеальное место для засады, – подумал Илья, – вдруг немцы решили её здесь выставить».

Пришлось идти осторожно, припадая к земле, часто останавливаться, напряжённо ловя звуки, внимательно осматриваться, вглядываясь в каждый куст.

– Видишь, ориентиры, которые нам указали разведчики, – шепнул Илья Николаю, – за ними вражеская траншея. Дальше будем двигаться по-пластунски.

Ползли от овражка к овражку, от куста к кусту, впереди Илья, за ним Николай, позади пулемётчик. Наткнулись на тропу, истоптанную множеством ног. Илья огляделся, ничего подозрительного не увидел и махнул Николаю, прошмыгнём к густой лесопосадке впереди, за которой виднелся холм. Сделал шаг-другой и остановился, как вкопанный, прямо перед ним на высоте пояса была натянута тонкая проволока. Скорее всего, она прикреплена к чеке гранаты, натянешь проволоку, чека выскочит и граната взорвётся.

Илья показал бойцам на проволоку, давая понять, что надо двигаться с максимальной осторожностью. На всякий случай он приказал увеличить дистанцию и ползти медленней. Вскоре допозли до холма и внимательно огляделись. Впереди, метрах в ста траншея противника, рядом с ней землянка, а вокруг окопы и ходы сообщения.

Выбрали удобные для долгого наблюдения позиции и залегли. Илья внимательно рассматривал местность в оптический прицел винтовки. Вот взгляд его наткнулся на пучки и сплетения тонких проводов – малозаметная полоса препятствий. Повёл прицелом, чтобы отыскать проходы, но не нашёл.

Подумал: «Хорошо, преследования не будет».

Прошло значительное время, но никого обнаружить не удавалось. Поразительно, словно и нет никакого противника. Но ведь там наверняка свои наблюдатели. Что же делать? Возвращаться «не солоно хлебавши», насмешек от товарищей не оберёшься. Снайперы, тоже мне, добрались до переднего края противника и ни одного гитлеровца не обнаружили. Кто поверит? Нет, надо ждать, хоть до самого утра, всё равно немец чем-то да обнаружит себя.

Ага, вот они! Из землянки вышли двое и неторопливо двинулись к недалёкому оврагу. Шли открыто, в полный рост, не чувствуя никакой опасности, будто на прогулке. Шли, как хозяева по чужой земле. Нашей земле. Горло Илье перехватил спазм жгучей ненависти. Куда-то пропали все довоенные внушения о дружбе и братстве между народами. Сначала верили, что немецкий рабочий класс прозреет, бросит оружие и пойдёт брататься, но это были уже другие немцы. А потом… потом поступил наказ «Нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его», и учились и ненавидели.

Илья не торопясь поймал в перекрестие прицела одного из гитлеровцев и плавно нажал спусковой крючок. Гулким эхом прозвучал в тишине выстрел. Немец покачнулся и осел на землю. Второй остановился, оглядываясь по сторонам, не понимая, откуда стреляли. К упавшему подбежали ещё двое. Они, тоже ничего не поняли, им даже в голову не пришло, что здесь могут быть русские снайперы. Илья ещё раз выстрелил, второй фашист рухнул на землю. И тут же прозвучал выстрел Николая, ещё один немец упал. Бежавшие к упавшим солдатам гитлеровцы залегли и медленно поползли. Илья повёл винтовкой и увидел, как у поднявшегося из траншеи немца сверкнули окуляры бинокля. Офицер, наверное. Илья выстрелил прямо в бинокль, офицер исчез. И тут же прозвучал второй выстрел Николая.

Гитлеровцы, наконец, опомнились, затрещали автоматы, ударил пулемёт, пули засвистели над самой головой. «Засекли, гады, – подумал Илья».

– Отходим, – крикнул он бойцам, – пулемётчик прикрой.

Сначала ползли, а потом, спустившись с холма, под его прикрытием побежали. У тропы на ничейной полосе залегли, поджидая пулемётчика. Вскоре появился и он. Через полчаса были в расположении роты.

Снайперское движение в дивизии ширилось. Уже у многих солдат счёт убитых фашистов достиг нескольких десятков, а у некоторых и за сотню перевалил. Дивизионная газета публиковала имена снайперов, а некоторые, наиболее известные делились опытом, как поражать противника. Этот опыт новички воспринимали, как инструкцию.

Немцы стали осторожнее, усилили дозоры, ставили засады, но снайперы каждую ночь выходили на охоту. Стреляли очень метко. Вскоре счёт убитых вражеских солдат перевалил за шестьсот. Время оборонительных боёв заканчивалось, Красная армия переходила в наступление.

Глава четвёртая

На старую Руссу

В декабре сорок второго года в дивизии произошла переаттестация командного состава. Илье присвоили звание младшего лейтенанта, и назначили заместителем командира девятой роты.

Командир роты старший лейтенант Николай Аркадьев встретил Илью радушно и приветливо. Вечером посидели за накрытым столом в землянке, где теперь им предстояло вместе жить.

– Я родом из Тульской области, – рассказывал Аркадьев, когда уже выпили за встречу и за успехи в ратном деле, – окончил ускоренные курсы командного состава и был назначен командиром учебного взвода в запасной полк. Целый год просился на фронт и, наконец, отпустили.

Совсем ещё молодой, красивый парень, подвижный и энергичный, казалось, притягивал к себе людей. Время от времени, он куда-то отлучался на два-три дня с разрешения командира полка, оставляя за себя заместителя по политчасти. Вскоре Илья узнал причину этих отлучек.

Ещё летом на участок обороны, занимаемый ротой, стали наведываться девушки-снайперы. Их команду, входящая в специальную снайперскую роту 3-й Ударной армии, прикомандировали к 525-му полку. Девушки были хорошо обучены снайперскому делу и успешно охотились за немецкими солдатами, часто меняя боевые позиции. Когда девушек отправляли в роту, звонили из штаба полка:

– Обеспечьте их работой, согласуйте, если нужно, поддержите, подстрахуйте огнём.

Снайперы, которых недавно обучал Илья, относились к работе девушек ревниво:

– Перебьёте всех наших фрицев, что же нам тогда делать? – шутливо спрашивали они у симпатичных гостей.

Землянки девушек размещались около командного пункта полка, туда и приходили офицеры от роты, чтобы проводить девушек на позиции.

Частенько командир роты сам приводил девушек-снайперов, и среди них почти всегда оказывалась шустрая черноглазая Марина. Когда Аркадьев приводил девушку в расположение командного пункта роты, ординарец, и связисты, и все, кто находился в землянке командира роты, старались под любыми предлогами поскорее уйти, чтобы оставить их вдвоём. Дисциплина в снайперской команде, находившейся всегда среди мужчин, была очень строгой, командир не разрешала девчатам ходить в гости.