«Абулбеков»

– Фу-у-у! – не обращая ни на кого внимания, выдохнул я. – Славно пошла.

– Повторим?

– Пожалуй.

Повторяли. В теле появилась легкость. Виски перестали пульсировать. Язык молол всякую чушь, неся околесицу из различных историй вперемежку с анекдотами. Дмитрий не отставал. Больше не выпивали. Сидели и разговаривали.

В дверь позвонили. Лена вышла с кухни.

– Дима, хватит пить. Надо домой ехать, – я смотрел на пьяного слоника, качающего головой и мило улыбающегося. – Да-а-а! Умер, значит умер.

Из коридора донеслись голоса. В кухню вошел Лешка. За его спиной стояла девушка. Они были под стать друг другу. Пьяный угар качал их из стороны в сторону.

– Братан! А мы идем, смотрим, машина уже здесь стоит. Вот молодец! – он кинулся мне на шею. – Братуха, не обижайся. Загулял, забыл про тебя. Давай выпьем и помиримся.

– Собирайся, домой поехали!

– Да только самое веселье пошло. Какой домой?

– Ну, тогда я один поехал, а вы оставайтесь.

– Василий, останьтесь, пожалуйста, ну хоть на часочек. Посидим немножко, а там и поедете. Мы вас проводим.

«Кукла. Мать…перемать вашу так. Куда ты нас проводишь? До подъезда? Дать бы в эту улыбающуюся рожу. Урод. Еще совести хватает извиняться. Сволочь», – я просто злился, но трезво размыслил, что уже выпил и на кой садиться за руль. К тому же и Лешка был «некакосовый». Ему тоже нельзя за руль.

– Спасибо за приглашение. Если мы вас не обременим, то, пожалуй, с пару часиков погостим, – после моих слов даже Дмитрий заулыбался во весь рот, хотя его голова искала подушку.

Домой мы поехали только ближе к обеду следующего дня. Уже без посторонней помощи один я запустил машину. Загрузив тела не просыхающих Лехи и Димы в машину, мы тронулись в путь. Голова снова болела, но я решил не похмеляться. В Сокочах пришлось остановиться. Леха невыносимо ныл и просил купить водки. Опохмелившись, он успокоился, но к нему вновь стала возвращаться тяга к безумству.

Приехали в Зеленый. Остановились у Лешкиного дома. Я дважды нажал на клаксон. Нас никто не встречал. Дмитрий побрел домой. Лешка забежал в свой и вышел на улицу.

– Ни деда, ни Олеси, – сказал он.

– Леська, наверное, ко мне уехала. Садись, поехали. Только вначале записку ей напиши.

– Я устал и никуда не поеду, – отрезал Алексей.

– Дело твое, – я по-прежнему был очень злой на него, – делай, что хочешь.

Захлопнув дверцу, я уехал. И даже не посмотрел на брата.

Подъезжая к своему повороту, на остановке я увидел Тамару и Олесю. Остановился, открыл окно:

– Вы куда собрались?

Они молча посмотрели на меня, переглянулись и сели в машину.

– Домой, – коротко отрезала Тамара.

– А где мой? – спросила Олеся.

– Дома остался. Обиделся.

– Где вы были? – спросила Тома.

– В гостях водку пили, – отпарировал я.

– Три дня?

– Да, – сказал я и подумал: «Ни хрена себе, три дня прошло. Во, блин. Завтра уже на работу. Развеялся».

Дома они меня пилили и пытали. Голова раскалывалась, но… что могло мне в тот момент помочь? Ничего. Считая себя виноватым, я мысленно казнил Лешку и костерил его, на чем свет стоит. Ближе к вечеру отвезли Олесю домой. Лешка куда-то пропал.

13

– Вася, привет, – в телефонной трубке раздался знакомый голос, – это я, Олеся.

– Узнал, привет.

– Вась, я в больнице.

– Что случилось? В каком отделении? А Лешка где?

– Ну, это. Лешка меня побил. Отцу досталось, – голос смешался с плачем.

– Успокойся. В каком ты отделении лежишь? Мы с Тамарой сейчас подъедем.

– В травме. У меня трещина в предплечье. Шину наложили, – Олеся окончательно перешла на плач. Она что-то пыталась сказать, но я не мог расслышать ни единого слова.

– Ну, успокойся, пожалуйста. Не плачь. Мы едем к тебе. Что-нибудь привезти?

– Да, если можно, сока, очень сильно пить хочется.

Я положил трубку. Душа ныла, мысли путались. Неописуемое, неоднозначное чувство переполняло меня. Тамаре я просто сказал, что мы едем к Олесе в больницу. Видя мое состояние, она больше не задавала вопросов.

В больнице к нам вышла заплаканная Олеся и села на заднее сиденье рядом с Тамарой. Когда она успокоилась, рассказала, что произошло. Мы с женой были просто в шоке. Обезумевший от пьянок Алексей устроил дома настоящий геноцид.

Он издевался и избивал Лесю, глумился над ее пожилым отцом. То, что он творил, не укладывалось ни в какие «рамки». Противоречивые и смешанные мысли заполняли голову. Хотелось встретиться с Лешкой и задать ему трепку. С другой стороны было непонятно зачем?

– Разводись! – дослушав Олесю, твердо сказала Тома. – Не жди, пока забьет до смерти. Разводись!

– Да он хороший. Что вы все пристали с разводом. Тетки с сестрами приезжали, все: «Разводись да, разводись». Он же когда не пьет – золотой.

– Тогда думай сама и решение принимай сама, – отрезала Тамара. – Жалей дальше. Он тебя, я смотрю, много не жалеет. То синяками лицо украшает. Теперь до рук добрался. Скоро до головы дойдет.

– Тома, перестань. Сами разберутся, – вступил я в разговор. – А Лешка к тебе приезжал?

– Был уже. Извинялся. Плачет, просит не бросать.