Выживший. Первый секретарь Грибоедова

Немецкая обстоятельность Ансильона вывела Мальцова из себя. Метнул перо, ни разу за утро не побывавшее в чернильнице. На столе в хрустальной вазе пасхальные яйца. Все красные, и ни единого повторения. У красного цвета оттенкам нет числа.

Равноапостольная Мария Магдалина принесла римскому императору Тиберию благую весть:

– Христос воскрес! – и одарила красным яйцом – символом жизни.

– Христос воскрес! – услышал Мальцов и сам себе не поверил. Голос звучал одиноко из пустого пространства.

Сразу подумал о Грибоедове. С кем он христосовался в пасхальную ночь? С охраной? С дежурным генералом? А может, с самим бароном Дибичем. Генерал Дибич – начальник Главного штаба. Скорее всего, этакое невозможно.

Сегодня четверг. До Москвы дошли слухи: автора «Горя от ума» из-под стражи ради Великого праздника не освободили. Оправдан по всем пунктам в середине марта. Пасха 18 апреля, апрель перевалил за половину – сидит. С какой стороны ждать беды?

Открыл наугад Библию. Прочитал уж очень что-то умное. Стало невмоготу.

Помчался к Соболевскому. И тот за чтением. Мальцову обрадовался, подымаясь из-за стола, раскрыл руки для объятия:

– Кто хочет к нам пожаловать – изволь;
Дверь отперта для званых и незваных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнехонько, про всех готов обед.

Мальцов! Как сказано!

– В лоб.

– Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей – сынков и внучат.
Журим мы их, а если разберешь, –
В пятнадцать лет учителей научат!

Грибоедов! Друг ты мой! Сие – Грибоедов!

– Все, что слышал – истиная матушка-Москва! – согласился Мальцов.

– Все, что я прочитал – в точку! В печень! Прямо-таки под дых!.. и – на гауптвахте! – Соболевский выглядел озабоченным. – В наш с тобой вояж петербургский… На завтраке-то Рылеев, Кюхельбекер, Каховский!

– Каховский стрелял в Милорадовича, но Грибоедов следственной комиссией освобожден от подозрений от «аз» до…

Примолк.

– Вот именно! – сказал Соболевский. – Может, до «феты», а может, всего лишь до «веди».

Посмотрели друг на друга. Разговор шел стоя.

– Христос воскресе! – опомнился Мальцов.

– Воистину воскресе!

Они сели.

– О нашем вояже в Петербург, о завтраке у Рылеева – молчание. Полное. А ведь завтрак у Рылеева… Восторги Кюхельбекера по поводу Ирландии… Само присутствие Каховского…

– Тут, видимо, другое! Помнишь, что сказал – он, – Мальцов имени Грибоедова не помянул, – когда садились в коляску ехать к министру?

Соболевский тоже с особой выразительностью выставил ладонь.

– Дело прошлое. Предлагаю открыть створки буфета и отведать по единому глотку из каждого сосуда.

– Это будет – ого! – испугался Мальцов. – Давай-ка спроста: шампанского.

– Спроста так спроста!

Слуга был столь великолепен. Его не приметили, а на скатерти – шампанское, бокалы, еще что-то.

– Перед тем как ехать к тебе, я подумал о бесконечной гауптвахте Грибоедова. Открыл Библию и вот что вычитал: «И было слово Господне пророку Иезекиилю: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина”?» Что тебе об этом думается? О чем сказано?

– Христос воскресе! – воскликнул Соболевский.

– Воистину воскресе!

– Ваня! 16 июля в Москве царя венчают на царство! Мы все будем при деле ради будущего царствования. Грибоедов станет слугой государя со своим великим талантом, и будет служить ему, и все мы будем служить ему, как Россия служила, боготворя его величество Александра Благословенного.

Тайна сидения на гауптвахте

В конце мая Грибоедов изнемог: убивала участь человека, утратившего счастье. Свидетелем немочи записка Николаю Алексеевичу Муханову, адъютанту Голенищева-Кутузова, генерал-губернатора Петербурга. Грибоедов просил извинения: подготовленная ночная «вылазка» сомнительна, а скорее всего, невозможна – самочувствие хуже некуда.

Тайна сидения на гауптвахте оправданного от всех подозрений автора «Горе от ума» открылась 28 мая. В этот день императору доставили депешу из Тифлиса: князь Меньшиков, глава чрезвычайной миссии в Персию, докладывал об итогах ревизии Особого Кавказского корпуса под командованием генерала Ермолова: «Духом неповиновения и вольнодумства не заражены. Состояние войска отличное, боеспособность всех подразделений самая отменная».

29 мая 1826 года на 64-м заседании следственной комиссии было решено возобновить представление об освобождении Грибоедова. Текст представления составил флигель-адъютант Николай Адлерберг. Он попросту переписал текст постановления комиссии от 25 февраля.

Какого числа появилась резолюция императора, неизвестно. Даты нет: «Выпустить с очистительным аттестатом». А вот начальник Главного штаба барон Дибич дату поставил: «3 июня». И еще одна запись: приглашали на прием в Елагин дворец.

Гауптвахту Грибоедов покинул 2 июня, в среду. Перед освобождением был принят бароном Иваном Ивановичем Дибичем. Познакомился лично.

Из Зимнего дворца вольный человек отправился пешком к своему другу Андрею Андреевичу Жандру, соавтору пьес, а по службе правителю Военно-счетной экспедиции. Экспедиция и квартира Жандра на Мойке, дом 82. От Зимнего совсем близко.

Встречая, Варвара Семеновна, жена Жандра, расплакалась:

– У автора «Горя от ума» ни за что ни про что вычеркнули из жизни четыре месяца.

– Быть узником гауптвахты – жизнь.

– Вне творчества!

– Варвара Семеновна, меня Господь хранит. А вот драгоценного моего друга, сочинителя из самых талантливых, лишают насильственно творчества на годы. Может, и саму жизнь заберут.

– Вы о ком?