Алый проток

– Господи! Когда я уже буду чувствовать себя как человек… Зачем я так нажрался? – риторически простонало дерево, переворачиваясь с одного бока на другой. – Еще эти идиотские сны… Нужно меньше пить, так и обоссаться в кровати можно, – продолжило дерево, постепенно принимая человеческий облик.

«Волосы черные; большие зеленые глаза; нос немного вытянутый, аристократический; средние губы, широта рта – средняя; волевой подбородок, с ямочкой; умеренно развитая, спортивная мускулатура, рост метр восемьдесят – восемьдесят шесть. Особые приметы: небольшой шрам на спине от пореза ножом, два круглых шрама от пуль на ноге и на руке», – вот примерный набросок разыскной ориентировки на этого без пяти минут пьяницу, в случае ограбления им магазина или уничтожения банкомата по мотиву чрезмерного прилива сил и агрессии от сильнейшего алкогольного делирия.

Преступления и другие правонарушения, за исключением некоторых норм морали и нравственности, не были присущи этому тридцатидвухлетнему мужчине. Они, конечно, играли неотъемлемую роль в его жизни, но в основном в качестве антагонистов – носителей клейма «преступник», которое в некоторых случаях мужчиной не разделялось, но было обязательно в силу предписанного сценария под названием – «действующее законодательство».

– Надо было вчера вечером поблевать, было бы лучше… По-хорошему, надо было вообще не пить. На хрен я согласился? – в очередной раз в своей жизни произнес эту сакральную мантру мужчина, который выглядел немного старше своего возраста за счет аккуратно подстриженного газона щетины, умного и вдумчивого взгляда, небольших подглазных хранилищ усталости и недосыпа, а также трех горизонтальных борозд на лбу – признаков частого удивления от происходящего либо непомерной тупости окружающих.

– Так… А сколько время-то? 11:30, сука! Да меня Андреевский по кругу пустит!

Мужчина резко вскочил, на секунду потерял равновесие и схватился за первый попавшийся предмет, дабы не обрушиться с треском обратно на кровать или, и того хуже, на пол. В попытке вернуться назад в прошлое и каким-то чудом прийти на работу в 9:00, чтобы не огрести в самом ближайшем будущем или просто в надежде остаться невидимкой для вышестоящих сил, мужчина начал истерично и хаотично собираться на работу.

Квартира была средней по размеру. Совмещенный санузел с ванной и туалетом, обложенный белой плиткой. В нем было большое зеркало над раковиной, необычно много тюбиков, банок и шампуней, большая часть из которых давно не использовалась. Кухня хорошего качества с частично встроенной бытовой техникой, много различной утвари для готовки, а также тарелок, вилок, ложек и кружек. Последние по большей части были немыты и захлебывались в жирном озере полузатопленной раковины.

В большом зале стоял диван и два коричневых кресла, на тумбе расположился большой, широкий телевизор, за белоснежной занавеской прятался выход на балкон, а у стены красовалась массивная книжная полка с хорошим набором литературы, отличавшимся как классическими художественными произведениями, так и книгами по экономике, математике, праву, психологии, взаимоотношению с людьми, близкими и преодолению жизненных трудностей.

В спальне, выполненной преимущественно в светло-розовых тонах, стояла широкая двуспальная кровать, в настоящий момент представляющая собой месиво из одеяла, двух подушек, простыни и вчерашней, наспех скинутой одежды. Постель нужно было поменять уже как неделю назад. Стоял большой шкаф, наполовину заполненный вещами. На одной из прикроватных тумбочек лежали: наручные механические часы; пустая рамка для фотографий с небольшим клочком ранее цельного, незабытого изображения в уголке; хорошие духи; нож и кожаная кобура с пистолетом.

Квартира имела ярко выраженный холостяцкий налет со всеми вытекающими: недостаточно чисто, полупустой холодильник с немногочисленной, быстро приготавливаемой едой, а также полный хаос в организации и расположении одежды.

Гром трубы, возвещающий о назначенной казни, прозвенел на всю квартиру из мобильного телефона! Мужчина посмотрел на экран: «Владимир Андреевский» – и воскликнул: – Твою мать!

«Что сказать, что сказать, так… Я на задании! На каком, блин, задании? Заболел? А если срочняк, то перегар почует… Тааак… Ладно, хрен с ним, скажу, что брат приехал… Какой еще брат? Эх, ладно, заболел. Наемся зубной пасты перед работой и все нормально будет», – быстро перебирало в голове возможные варианты похмельное дерево.

– Алло? – постановочно поникшим и заболевшим тоном спросил мужчина.

– Покровский? Тебя где носит? Почему не в офисе? – спросил раздраженный голос в трубке.

– Владимир Евгеньевич, я заболел, совсем хреново, температура под тридцать девять…

– Ты за идиота меня держишь? Опять нажрался? Давай живо на работу! Совсем охренели… – еще более раздраженно закончил разговор Андреевский, повесив трубку.

«М-да, видимо его кто-то уже взбесил или жена не дала. Надо быстрее ехать», – подумал Покровский, надевая рубашку и собирая последние вещи. Разместив кобуру на поясе так, чтобы сзади ее полностью прикрывала кожаная куртка, он вышел из квартиры и, не рассчитав силы, слишком сильно хлопнул дверью.

Звук хлопка разнесся по всей квартире. За ним последовал другой звук от жертвы возникших вибраций – упавшего, длинного и маркого предмета, источника потенциальной, но не реализованной радуги. Протяжное эхо удара разнеслось многократно и сильно по пустоте, когда-то давно готовившегося рая – начала жизни, так и оставшегося незавершенным начинанием полузабытой любви.

Глава 2

Лев, здорова! – обратился к Покровскому среднего роста мужчина с русыми волосами, веселым выражением лица и простым, добродушным взглядом. У них обоих было что-то общее, наверное, запах – легкий перегар, утопающий в смеси дорогого парфюма и зубной пасты.

– Здорова, Серег! Давай потом поболтаем, я все проспал из-за нашей попойки. Теперь иду на ковер к Андреевскому.

– Ух, он сегодня, сука, злющий, как собака! Зря ты, конечно, опоздал, – шёпотом произнес Сергей.

–Я? Это же была твоя долбанная идея нажраться в воскресенье! Не в субботу, не в пятницу, а в сраное воскресенье! – слегка раздраженно, но очевидно понимая и часть своей вины, ответил Лев.

– Секундочку, не путайте карты, сударь! Я предложил культурно посидеть и выпить два пива, не более! Для сна и хорошего настроения. Это ты потом убедил перейти на вискарь, на еще что-то там, а под конец вообще одну за одной брал. Я стоически пытался тебя остановить, но сам уже был хорошенько на рогах.

– Опять ты выкручиваешься, Серега. Ладно, в следующий раз, если будем, то давай в субботу или пятницу.

– Я, ммм, вообще предлагаю, может, не пить в следующий раз. Ну каким-нибудь активити заняться, ну или выпить, но хотя бы не так сильно. Так, со вкусом, – неожиданное и совершенно несвойственное для себя предложение выдал заядлый собутыльник.

– Это почему же? Как ни крути, весело же было, без происшествий. Давай просто в нормальное время, чтобы не опаздывать. Или головные боли замучили? – слегка удивленно поинтересовался Лев.

– Нет, похмелье меня не берет, даже нравится это сонное, полуленивое состояние… Понимаешь, мне вот весело, я подбухиваю, кайфую, а ты прям заливаешься по полной, грустно смотреть иногда… Я понимаю, что ты еще не отошел…

– Так, хорош! – резко прервал Покровский. – Давай не будем сейчас, да и вообще никогда. У меня и так настроение паршивое, еще к Андреевскому идти… Он в кабинете?

–Да, да, в кабинете… – ответил Сергей тоном, слегка разочарованным от провала в искренней попытке образумить своего друга.

– Ладно, на обеде увидимся.

Лев ускорил шаг, оставив Сергея в одиночестве, явно давая понять, что сейчас есть дела поважнее, например – неизбежная казнь на эшафоте. Судя по открытой двери палача, секира уже давно была наточена и готова опуститься на хмельную голову злостного насильника трудовой дисциплины.

– Покровский! Заходи! – рявкнул Андреевский, увидев только показавшегося в дверном проеме Покровского, выглядевшего как маленький нашкодивший пацан. – Дверь оставь! – резко отреагировал начальник на попытку Льва сделать атмосферу более интимной.

«М-да, реально не в духе. Наверное, решил сделать показательную порку, чтобы весь этаж слышал. Хотя если он орет, то тут и дверь не поможет…» – подумал Лев.

– Я крайне извиняюсь, совсем паршиво себя чувст… – попытался начать обвиняемый оправдательную речь.

– Бухать надо меньше, что ты мне тут втираешь, заболел он мол! Цирроз печени, мигрень, постоянно блюешь, эти болезни?! Я какого черта должен отчитывать тебя, как маленького? – громко начал Андреевский процесс моральной экзекуции.

Отнюдь, его внешний вид не давал повода сравнить с образом кровавого палача, который ни у кого не вызывает позитивных эмоций. Он скорее походил на старого, еще очень сильного и крепкого главу рыцарского ордена, повидавшего много кровопролитных, но благородных войн, и не забывающего вставлять по самое не хочу провинившимся молодым рыцарям. Он искренне считал это своим священным долгом, поскольку: «Безопасность королевства держится только на плечах достойных и ответственных рыцарей, а не разгильдяев!»

К слову, для своих пятидесяти четырех лет и серьезной должности главы Управления по борьбе с организованной преступностью он был немного простоват и наивен. Прямой и твердый, как железнодорожная шпала. Был бы он немного поизгибистей и сложнее, то, возможно, уже бы давно занимал должность повыше. Но эту обратную сторону своей принципиальности он никогда не менял, считал не недостатком, а достоинством, даже больше того – отличительной чертой настоящего мужчины. Поэтому хитрых и чересчур изворотливых он недолюбливал.

Лысый, с поседевшими усами и бровями, карими глазами, коренастый, мускулистый. Взгляд проницательный, мудрый, но в глубине своей – добрый и искренний. Одет он был в качественную дорогую, но не выделяющуюся одежду: белую рубашку, обволакивающую массивные плечи и широкую мускулистую спину; темно-серые брюки; лакированные черные, как смола, туфли.

– Время 12:30. Думаешь работа к тебе домой должна приехать? Если еще раз такая хрень случится, возьму наряд, выбьем тебе на хрен дверь и кинем в обычный одиночный изолятор на пару недель. Устрою тебе, сука, отрезвитесь, – выпалил начальник скопившийся поток недовольства, разочарования и гнева, как воздух из спускающегося воздушного шарика. Хотя в его случае это был скорее столб пара из старинного раскочегаренного паровоза.

– Владимир Евгеньевич, обещаю, этого больше не повторится, – твердо сказал Покровский, уже порядком устав отчитываться.

– Не повторится… Еще раз опоздаешь – выговор и лишение всех премий на год! Если придешь с перегаром, то посажу тебя в самый пыльный и старый архив. Будешь у меня днем и ночью давно забытые дела в порядок приводить, сшивать, систематизировать и так далее… – добавил Андреевский и более спокойным, почти остывшим тоном продолжил: – Так, все! Давай работать. Закрой дверь, сядь, обсудим.

Лев выполнил указания и сел напротив начальника.

– В общем, Лев, слушай. Ты хороший малый, способный. Прошу тебя, возьми уже себя в руки. Алкашка – это зло, просто в запой уйдешь и все просрешь окончательно. Я понимаю, что у тебя причины веские, но поверь, тебе это дерьмо нужно сейчас меньше всего.

– Да, я понимаю, – быстро согласился Покровский, чтобы дальше не развивать эту тему.

– И не забудь, из какого дерьма я тебя уже вытаскивал! У людей не такая плохая память, вообще-то. Я тебя из этой ямы вытащил не просто по доброте душевной. Мне снова нужен тот оперативник, которым ты когда-то был и кем в глубине души еще являешься. Ты понял меня, Покровский?

– Да, Владимир Евгеньевич. Я очень ценю, что Вы сделали. Исправлюсь, – быстро проговорил Лев, стараясь побыстрее закрыть тему с прошлым, чтобы самому не вспоминать. К сожалению, у него была хорошая память.

– Понимаешь ты… Ладно, не первый раз же разговариваем, ты все сам знаешь. По крайней мере должен. Я тебе не отец, чтобы нотации читать. Совет дал, уже не раз, мой долг исполнен. Дальше – все в твоих руках! А теперь к делу.

Он неспеша налил себе воды, хлебнул, звучно показав удовлетворение. Положил перед собой бумаги и продолжил:

– Рано утром у нас было межведомственное совещание, одной из тем которого была дисциплина и мотивация сотрудников. Выяснилось, что один оперативник из разведывательного Управления запил настолько, что, поехав на несложное задание, надолго пропал и очутился убуханный в хлам в какой-то деревне! В трубку мычит что-то нечленораздельное, посылает начальника куда подальше и требует министра обороны его «обслужить». В общем, горячка белая, очевидно. Конечно, его карьера уже закончилась вместе с очередной бутылкой, но по закону мы его обязаны вернуть с задания и все правильно оформить. Да и начальник не прочь сказать ему пару ласковых.