Энтропия

Ирэн, громко цокнув, закатила кверху глаза и удалилась вглубь мансарды.

– Не обращай на это внимание. Она хоть заносчивая, но очень заботливая, как бабушка, – продолжал заливаться Дмитрий. – А какие она печет пироги с мясом…

– Я все слышу, – раздался хриплый голос сверху. – Я хоть и не молодая, но не глухая, какой ты меня себе представляешь, тупица.

Дмитрий закатился в очередной раз.

– У нас тут весело, и люди душевные. Тебе понравиться, – с ухмылкой заключил Фрейд, и хлопнув меня по плечу, направил жестом в сторону входной двери.

Как в скором я выяснил Ирэн по национальности была финка и это подтверждали ее высокий скандинавский лоб, красивые серые глаза и, конечно же, курносый нос. Но, не смотря на то, что ее родина была Финляндия, где она выросла и прожила большое количество лет своей жизни, она разговаривала без какого либо акцента, и даже не тянула ударные гласные в словах, как это делают все финны. Она, как и Фрейд была из "старой гвардии". Так они себя называли. По таким меркам, я, очевидно, находился в статусе новобранца, которому надлежало с утра до ночи зубрить устав и заправлять кровать, а в перерывах между этим чистить картушку. Но почему-то спроса с меня не было.

Еще в доме был Андрей. Его лицо мне сразу показалось знакомым, что меня насторожило. Правда следом выяснилось, что он пару раз забегал к Дмитрию во время наших собраний, что-нибудь передать. Вероятнее всего, там я его и заприметил. Он был среднего роста и телосложения, с густыми темными волосами, и поставленным дикторским голосом. Андрей произвел на меня впечатление серьезного вдумчивого человека, но при этом не лишенного иронии.

Сам же дом, в котором мы находились, был неплохо обустроен. Тут был рабочий камин, душ, большая кухня и несколько спален. Окна были закрыты плотными тканевыми занавесками, удерживавшими прохладу, а в самом доме царил приятный древесный запах. Двор был огорожен ровным частоколом вполовину моего роста, с одностворчатой деревянной калиткой на щеколде и скрипучих петлях. Перед крыльцом стояла большая деревянная скамья со спинкой и брезентовым навесом от солнца. Особенно мне пришлось по душе наличие дровяной бани и гамак между двумя березами, куда я и взобрался после обеда, наевшись действительно вкусной стряпни Ирэн. Выспаться на свежем воздухе – это действительно была лучшая идея за последние сутки.

6

Погостив пару дней в деревне, я собрался съездить в Москву. Мне нужно было внести арендный платеж за квартиру, а так же забрать на дачу свой компьютер, кое-какие личные вещи и одежду. В день, когда меня привезли на дачу, Дмитрий забрал мой старый разбитый о пол в метро телефон. Вместо него он выдал мне новую трубку, сказав, что это безопаснее для меня самого. В его телефонную книжку уже были вписаны контакты всей нашей группы, а на счету лежала приличная сумма. Наличных на карманные расходы он мне тоже подкинул. Если честно, я постеснялся считать деньги при нем и просто убрал их в свой рюкзак, но котлета была увесистая. Словив попутку, я добрался до полустанка, где вместе с дачниками, простояв полчаса на ветру, сел в электричку до Москвы.

Традиционно по электропоезду бродяжничал мужик с гармошкой. Он пел про Катюшу, старый клен и ловко, прикидываясь обычным пассажиром, уклонялся от контролеров, периодически входивших в вагон. Компанию ему составляла пожилая цыганка, укутанная в сто платков. На ее руках сидел с чумазый ребенок, который явно перерос тот возраст, в котором он не мог перемещаться самостоятельно. Прям ансамбль стереотипов пригородного сообщения.

Мужичок, приплясывая на кривых ногах, яро рвал меха и горланил во все гланды, не забывая пододвигать к обратившим на него внимание садоводам пластиковое корытце для пожертвований, подвешенное слева на его ремне. Цыганка, одетая в вязаную кофту, плавно переходящую в пеструю юбку до пола, вела себя менее сдержано. Она дергала людей за плечи, лезла в лицо, и всячески привлекала к себе и своему малолетнему орудию попрошайничества внимание. Отмечу, что давалось ей это нелегко по двум причинам. Первая – ребенок был уже не маленький, примерно лет пяти-шести, а вторая – она и сама была не молода.

Когда я устроился в риэлтерскую компанию, меня отправили на двухнедельные курсы в какую-то бизнес-школу, где тренеры готовили меня к активным продажам. Большое внимание в этом экспресс обучении уделялось работе с возражениями клиентов. Нам как в теории, так и в форме практических занятий разъясняли, какие виды возражений существуют и как им эффективно противостоять. Позже, в своей риэлтерской деятельности я постоянно сталкивался с возражениями клиентов, но почему-то всегда стеснялся вступать с ними в спор или пытаться переубеждать. Мне казалось, что раз клиент сам решил, то ему и виднее. Но бывали случаи, когда человек не мог дать однозначного ответа, либо мне самому казались беспочвенными все его претензии, тогда же, я и вступал в схватку с его возражениями. Вот только всякий раз, когда пытался это делать по учебной брошюре, ни до чего хорошего это не доводило. Люди чувствуют фальшь и неискренность этих смысловых конструкций. На мой взгляд, всегда лучше поговорить по душам.

Вот у кого действительно получалось работать с любыми возражениями эффективно, это та самая цыганка. Она впивалась в людей взглядом, только им одним давая понять, что она с них не слезет до тех пор, пока они не дадут какой-нибудь полтинник или сотню. Некоторые проявляли характер и пытались ее прогнать. В этих случаях, осыпая проклятиями и прочими нехорошими словами, она отходила в сторону менее устойчивого к ее образу пассажира и, получив с него планируемый доход, возвращалась на второй заход с более весомым аргументом. Бумажники витающих в облаках, жизнерадостных и утонченных особей, она и вовсе не стеснялась вычищать до самого дна.

Я противник всяческих подаяний, особенно людям, которые имеют реальную возможность устроиться на работу и обеспечивать себя. Но сегодня у меня отсутствовало какое-либо желание вступать в идеологические споры, особенно с таким колоритным представителем своего течения. Так что я заранее заготовил купюру, удерживая ее в руке. Когда настала моя очередь делать взнос на пропитание несчастного мальчика, я протянул руку с пожертвованием в сторону цыганки, не обращая на нее взгляда, дабы избежать дальнейших коммуникаций. Банкнота быстро выскользнула из пальцев и опустилась в карман вязаной кофты. Хотя я и направил лицо к окну, боковым знанием я видел, что цыганка стояла на прежнем месте и не спешила уходить. Немного выждав, а затем, переведя взгляд на нее, я встретился с большими черными глазами, походившими на спелые смородины. Она смотрела на меня, стиснув губы, и крепко прожимала к себе ребенка. Мы оба молчали.

На фоне различных мистических баек о представительницах этого загадочного народа, я всегда старался избегать какого-либо общения с ними, хотя никогда и не верил в правдивость всех этих историй. На сей раз я не испытал от этого взгляда никакого дискомфорта. Напротив, мне показалось, что дискомфорт испытала цыганка. Вся эта сцена продолжалась около десяти секунд, до тех пор, пока тележка вагона не наскочила на стык рельсов, и сам вагон не качнуло вместе с цыганкой и ее ручной кладью. Восстановив равновесие, она, удерживая меня взглядом, удалилась в следующий вагон, оставив несобранным подаяние еще с двух рядов сидений, отделявших меня от тамбура.

За окном уже пролетали массивы жилых микрорайонов, перемешанные с промышленной застройкой, когда эта дама треф, уже ведущая за руку свою ношу, вновь предстала передо мною. Она вытащила мою купюру из кармана и снова, стиснув губы, бросила ее на скамью около меня.

– Забери это, – через маленькую щель в сжатых губах прошипела она. – Ты хороший, но опасный человек.

Я растерялся, услышав сказанное.

Едва не вырвав ребенку руку, она, поволокла его быстрым темпом вперед по вагону, не оборачиваясь по сторонам. Присутствующие, напротив, один за другим начали поворачивать головы в мою сторону и таращиться. Не справившись с таким пристальным вниманием к моей персоне, я поспешил удалиться в тамбур, после чего сошел на первой по ходу движения электропоезда остановке.

Этим местом оказалась платформа Останкино. Из-за несвоевременного выхода, добираться до серой девятиэтажки, находившейся за квадратным павильоном станции метро Медведково, пришлось гораздо дольше, чем хотелось. Это вносило определенные коррективы в мои планы, так как я предполагал к вечеру вернуться на дачу.

Не оставляла меня в покое и история, случившаяся со мной в электричке. Не сказать, чтобы я сильно запаривался на этот счет, особенно в контексте последних дней, когда я внезапно узнал что я пророк. Но все же, осадок у меня остался. Пожалуй, в большей степени это все-таки был интерес к тому, что же она во мне такого увидела, и что во мне ее так напугало?

Провернув дважды против часовой стрелки ключ, я плавно открыл дверь в квартиру и тихо зашел. На первый взгляд все лежало на своих местах. Это меня порадовало, так как меня и мое убежище не вычислили ни полиция, из лап которой меня похитили мои новые друзья, ни жулики, чьи планы с убийством я расстроил.

Отрыв холодильник, чтобы перекусить с дороги, я увидел несколько яиц, отпитую бутылку с закисшим молоком и уже начавший зеленеть хлеб.

– Не густо – подумал я, закрыв дверцу холодильника обратно.

В комнате все было на своих местах: посреди, стоял журнальный стол с кучей газет и двумя пустыми кружками, на дне которых засох кофейный осадок. Напротив стола по-прежнему, стояло мешкообразное кресло. В него я и уселся, достав из-под столешницы свой ноутбук и включив его.

Испытывая волнение, я ждал, когда окончится загрузка системы и откроется браузер. Мне нужно было узнать, разыскивают меня власти или нет, и самое главное, известно ли им мое имя. Недолго поколдовав в поиске, я наткнулся на один вирусный видеоролик. На этой записи, снятой на телефон с плохой камерой, я убегая от двух полицейских, набрасываюсь на человека. Далее мы оба завалились на пол, и из-за кучи человеческих ног, собравшихся в одном месте, трудно было что-либо разобрать. Кроме этого видеоролика я ничего не нашел. В новостных лентах не висели заголовки о побеге задержанного, его розыске и предполагаемом имени. Выдохнув с облегчением, я ввел в строку поиска следующий запрос: «башня Меркурий. Москва-Сити».

Результатом поиска стал обширный перечень сайтов, а так же многочисленные изображения рыжей башни, на фоне сине-зеленых стеклянных небоскребов причудливой формы. Я смотрел в монитор, вспоминая о пережитом недавно опыте. Передо мной то и дело мелькали лица кричащих людей, выбирающих из здания, а еще катающиеся по асфальту окровавленные кисти рук, неизвестного мне человека. Я отчетливо помнил, как сидя у колеса медицинского форда наблюдал вываливающиеся из окон оранжевого небоскреба клубы черного дыма, а затем вспомнил и слова Фрейда из моего видения: «пожар начнется здесь». Тогда он показал на то самое место, где все случилось.

– Пожар, – подумал я, – это ключ.

Я дополнил свой предыдущий запрос. Теперь он выглядел так: «Башня Меркурий Москва-Сити. Пожар».

Результаты поиска меня обрадовали и огорчили одновременно. Все, что было в сети, это новость несостоявшемся пожаре в апреле две тысячи восемнадцатого, когда очевидцы ошибочно приняли пар за возгорание. Остальное касалось только жизнедеятельности самого здания, которое по своей сути является полноценным муравейником. Можно было уверенно заявить, что с ним все в порядке. Но из этого следовало и другое. То что я видел во время транса, неминуемо должно случиться, и в этом мне уже удалось убедиться на примере человека в белой рубашке. Отрытым оставался вопрос – когда?

Посмотрев на засохший донный осадок в пустой кружке, я понял, что хочу кофе, который не пил уже пару дней. Припасами и кулинарией на даче занималась Ирэн. Она же ходила и в местный магазинчик. Так, что рацион путешественника во времени напоминал рацион приехавшего к бабушке внука, который сильно похудел и ему срочно нужно выдать котлету на перекус, пока вариться борщ. Не скажу что это плохо, и очень люблю домашнюю еду, но иногда хочется съесть какую-нибудь гадость. Что касается кофе – по мнению Ирэн, это тот вид припасов, которым нельзя делиться как и сигаретами, а самому сходить в магазин мне было лень.

В тот момент, когда я, стоя у кухонно столешницы заряжал кофеварку, раздался громкий стук в дверь. Я не ждал гостей, от чего по спине пробежала прохлада. Достав из кармана телефон, я взглянул на экран. Звонков или сообщений от Фрейда и остальных не поступало. Думаю, они бы предупредили меня о своем визите. Когда громкий стук повторился, я вытянул из деревянной подставки кухонный нож, и медленно, не издавая звуков, направился к входной двери.

В дверной глазок увидел вытянутую стеклянной линзой физиономию Кирилла. Его и без того длинный нос, в оптическом искажении походил на карикатурный шнобель. Открыв дверь, я встретил своего друга в одних джинсах и с ножом в руках. Страшно представить, что он в этот момент он подумал. Явно же не что-то хорошее, судя по тому, как отступился назад. Да и что собственно можно было подумать, когда человек, в последний раз странным образом, выходивший с тобой на связь, бесследно исчезает на несколько дней, а теперь встречает тебя с кухонным ножом в пороге.

– Какого хрена тут происходит? – возмущенно спросил Кирилл.

– Я варю кофе. Ты будешь? Заходи, давай.

– Ножом? – с недоверием спросил он, показывая на нож в моих руках. – Ты варишь кофе ножом?

– Да не ори ты на весь подъезд, я не знал что это ты.

Развернувшись, я направился в кухню, словно встречать гостей с громадным тесаком в руках для меня обычное дело. Я даже показался себе гангстером.

– Тебе известно, что тебя уволили? Ты где был? – снимая кроссовки и пытаясь поспеть за мною, Кирилл продолжал осыпать меня вопросами.

– Присядь ты уже, и не шуми. Сейчас закончу с кофе, и поговорим.

Я вернул тесак на свое место и принялся за кофеварку.

Взяв с него клятвенное обещание, молчать даже под Вьетнамскими пытками, те, что с бамбуковым колом в заднице, мне пришлось все ему рассказать. Ну не так чтобы все, я не называл имен, адресов и явок. Но историю про мою поездку на метро рассказал во всех подробностях.

Кирилл, в свою очередь, слушал это все с известным мне прищуром на лице. Он означал, ну так сказать недоверие. Когда я закончил с повествованиями, он мне задал несколько вопросов про травку, колеса, или что потяжелее. Скепсиса в его словах поубавилось, когда я показал ему видео, что нашел в сети. Хоть оно было и не в лучшем качестве, все же разглядеть меня ему удалось, да и одежда, что была на герое ролика, оказалась ему знакомой.

– То есть, когда я тебе звонил, ты все это вытворял? – еще раз пересмотрев ролик, повернулся он ко мне.

– Да, именно этим я и занимался. Твой звонок был точкой старта.

– Хм, если, – повел он медленно свою мысль, – если я тебе звонил в твоей так называемой галлюцинации, значит, ты знаешь, что я хотел тебе сказать?

Сообразительный он парень, хоть и производит на первый взгляд впечатление бестолкового человека.

– Там было что-то о шефе. Вроде как, он рано приехал и терзал кого-то по телефону все утро, пока вы сидели и думали, кого бы принести ему в жертву. А еще, ты включил мой компьютер и поставил свой рюкзак возле моего стола, – выпалил я, не раздумывая.

Кирилл смотрел не меня в изумлении.