Голубятня на желтой поляне

В мире осталась одна жёлтая тоска. Смесь боли и безнадёжности. Яр никогда не думал, что может быть т а к а я тоска.

Даже когда умерла мама, что-то светило впереди. Сквозь бешеное горе, сквозь режущее до крика отчаяние. Что-то оставалось в жизни. Хоть самую капельку. Потому что были друзья. Был Космос, о котором он мечтал. Была серьёзная ласковая девочка Галка, которая утешала его, как раньше в тяжёлые часы утешала мама…

Чтобы жить, человек должен любить. Кого-то или что-то. Яр любил. Сначала маму, а ещё Славку, Димку, Валерку, Юрика. Потом Галку. Галинку, Галину… Заранее любил будущего Юрку. Галина не смогла понять этой любви и понять, что такое Космос, тоже не смогла. Юрка так и не родился. Яр ушёл в бросок на Меркатор… Он продолжал любить: товарищей, тайны планет и Пространства. Потом наступило время, когда товарищи стали уходить один за другим. Тайны Космоса оказались не важнее того, что осталось на Земле. Но и то, что осталось, ушло в прошлое. Что ж, Яр продолжал любить прошлое. А когда понял, что этого мало, в рубке крейсера появился Игнатик.

Это началась вторая жизнь. Судьба дала волшебную ниточку, ниточка связала Яра с теми, кому он по-настоящему нужен.

Судьба (или сказка, или Космос, или собственная печаль Яра) подарила ему светлоглазого Игнатика, похожего на Юрку, о котором он когда-то мечтал…

Яр говорил неправду вчера у очага. О том, что скоро уйдёт. То есть он ушёл бы на крейсер, но не насовсем. Вернулся бы на Планету. Он сам тогда этого не понимал, а теперь знал.

Но какой смысл знать это т е п е р ь?

Зачем он ушёл из крепости? Сейчас Яру казалось счастьем остаться с ребятами до конца. Хоть до какого конца. Лишь бы вместе…

Никогда не будет этого "вместе". Ничего не будет.

Кроме жёлтой тоски.

Куда от неё уйти?

Яр ушёл бы, не медля ни секунды. В воду или головой о камни. Но он боялся. Не смерти. У него было смутное ощущение, что там, за гранью, где исчезает всё, желтая тоска останется…

Яр плыл, не думая куда и зачем. Он взял билет до какой-то Чайной Пристани, потому что при нём упомянули это название…

На низком левом берегу, за лугами и кустарниками, встал на фоне заката город. Силуэты острых колоколен, башен со сквозными окнами, высоких крыш, пологих арок и крутых мостиков между балконами.

Своим чётким рисунком город разбил сплошную желтизну. Так разбивает монотонную мелодию дождя посторонний звук: звон капель о донышко пустого ведра или чей-то неожиданный голос.

Яр удивился, что он ещё может замечать посторонние вещи. Думать о них. Зачем ему какой-то город? После того, что случилось…

И всё же он смотрел. А город разрастался, словно кто-то разматывал чёрное кружево на подсвеченном тускло-жёлтом сатине…

Яр оторвался от поручней и поднялся в рулевую рубку – стеклянную будочку на верхней палубе. Капитан был здесь. Что-то тихо говорил бородатому рулевому. Оба посмеивались.

– Что это за город? – спросил Яр.

Капитан обернулся. В его очень светлых старческих глазах отражалась желтизна.

– Город?

Яр кивнул на левый берег.

– Да это, собственно, не город, – неохотно сказал капитан.

– А что же?

– Да в общем-то город… Но не совсем.

– Всё-таки что же там?

– Да вам-то что? – удивлённо проговорил капитан.– Вы же с другой стороны.

– Я вас не понимаю, – резко сказал Яр.

Капитан озадаченно потёр подбородок. Чуть наклонившись, он разглядывал Яра. Яр сказал:

– Я хочу здесь сойти. Это возможно?

– Здесь?

– Да.

Капитан совсем растерялся:

– Но вы ведь, кажется, из Орехова?

– Ну и что же?

– Но… тогда получится, что вы перешли реку.

– Я не знаю местных обычаев, – угрюмо бъяснил Яр. – Что случится, если я перейду реку? Это запрещено?

– Это, конечно, не запрещено… Пожалуйста. Но здесь нет пристани.

– Ладно, я доплыву…

– Нет, что вы! Я прикажу спустить лодку… Желание пассажира – закон. Только…

– Если это трудно, не надо, – сказал Яр.

– Это не трудно. Дело только вот в чём… Вы отвергаете предрассудки, вы, конечно, правы. Сам я тоже… Но, понимаете, матросы… Они все с высокого берега. Я не могу им приказать. То есть, разумеется, могу, но потом… Это ничего, если лодка не будет касаться земли и вы пройдёте немного по воде?

– Ничего, – сказал Яр. – Спасибо, капитан.

Через две минуты пароход уронил в жёлтую воду литой якорь. Течение медленно развернуло судно кормой к закату. С кормы спустили плоскодонку. В неё сошли два старых матроса, они поглядывали на Яра хмуро и нетерпеливо.

Яр кивнул капитану и прыгнул в лодку.

Матросы гребли молча. В полусотне шагов от берега началась отмель, весло подняло со дна песчинки.

– Хватит, друзья, – сказал Яр. – Спасибо, тут я добреду.

Матросы повеселели:

– Будьте здоровы… Счастливо вам. – И дружно погребли к пароходу.

По колено в тёплой воде Яр пошёл к берегу, выбрался на траву.