Неполное собрание сочинений. 1979—2024

Владислав Ларин: А какие ещё важные на ваш взгляд темы обсуждались?

Лариса Пияшева: Михаила Горбачёва очень волнуют проблемы Польши. Его информировали так, что сложилось впечатление, будто там всё плохо. В результате он склоняется к тому, что польский опыт имеет негативный оттенок и нам не подходит. Мы с Василием Селюниным пытались его в этом разубедить.

Дело в том, что Польша, живущая сейчас а условиях «шокотерапии», может в скором времени решить свои проблемы, которые связаны с некоторыми незаконченными, половинчатыми реформами. А именно: там были приватизированы торговля и сфера услуг, в то время как производство осталось в государственной собственности. Приватизацию промышленности было решено перенести на следующий этап реформы. В результате, поляки не начали структурную перестройку производства, и реформа забуксовала. Они испугались роста безработицы и решили сперва побороть инфляцию, а потом уже начинать структурное высвобождение рабочей силы. Думаю, в этом и заключалась их ошибка. Такие вещи нужно делать одновременно.

Вторая ошибка, как мне кажется, заключается в том, что решив бороться с инфляцией, польское правительство заморозило фонд заработной платы. Не знаю, кто у кого списал эту идею – Абалкин у Бальцеровича или наоборот. Но в результате у Абалкина (Леонид Иванович Абалкин – 1989 – 1991 гг. – заместитель председателя Совета министров СССР – В.Л.) прирост заработной платы мог составить 3%, после чего фонд замораживался, а у Бальцеровича – 2% (Лешек Генрик Бальцерович – 1989 -1991 гг. – вице-премьер и министр финансов в правительстве Польши – В.Л.). Для того, чтобы победить инфляцию, нельзя замораживать что-то одно. Если с этой целью замораживаются цены, то получается дефицит – что мы и имеем. Если же замораживать заработную плату, то в условиях роста цен происходит снижение жизненного уровня. Это не выход – получается, что каждый просто стал получать в три раза меньше денег.

Владислав Ларин: Ну и как вы думаете – мы на польских ошибках чему-нибудь научимся? Точнее, вы нас научите?

Лариса Пияшева: Эту идею мы и пытались донести до Михаила Горбачёва – надо не отказываться от польского опыта, а проанализировав его, понять – в чём заключались ошибки. И не повторять их. Они-то свои ошибки понимают, так что для них это не беда – они выскочат.

Владислав Ларин: Не в результате ли встречи с вами Михаил Горбачёв сформировал новую команду для подготовки проекта очередной реформы? Даже Николай Шмелев туда вошёл. Кстати, это не фантастика – за месяц сделать такую работу?

Лариса Пияшева: Я думаю, что фантастика. Практически сделать этого невозможно. Но мой оптимизм основывается именно на том, что в комиссию вошел Николай Шмелев, который, если ему дадут соответствующие полномочия, отсечёт у правительственной программы все нелепости. Тем более, что в определенной степени он будет опираться на программу «400 дней», разработанную тремя молодыми экономистами (Григорий Явлинский, Алексей Михайлов, Михаил Задорнов, ЭПИцентр, 1990 г. – В.Л.).

Эту программу уже представляли Михаилу Горбачёву, когда он становился Президентом. Но в то время она не была оценена, и авторы предложили её Борису Ельцину для России. Программа была отмечена, и даже включена в качестве одной из главных в проект правительственной экономической программы.

Владислав Ларин: И что должно через четыреста дней произойти?

Лариса Пияшева: Это срок перехода к рынку. В программе расписаны по дням все действия правительства на этом пути. С точки зрения идеологии, она полностью отвечает моим мыслям. Что же касается стратегии всех этих «дней» – она вызывает улыбку, так как эта часть слабо проработана с точки зрения логики современной жизни. В шутку эту программу назвали «программой военнного капитализма». Но основа для работы там есть, и она более обстоятельная, чем основа правительственной программы.

Владислав Ларин: Ваше резюме, заключение по этой встрече?

Лариса Пияшева: Я вынесла из этой встречи новую надежду. Михаил Горбачёв хорош тем, что на разных этапах нашей перестроечной истории дает новые надежды, открывает новые планы. И эти планы содержат все больше и больше положительных элементов. Надеюсь, что серьезные реформы в стране все-таки начнутся.

Полоса нестабильности

Материал написан в конце июня 1990 г. по результатам работы на выставке INHEBA-90, Братислава, 23—28 июня 1990 г., Братислава-Москва.

Опубликован в газете «Ведомости Госснаба», июль 1990 г.

Возвращаясь даже из ближней заграницы – удивляешься: насколько же отличается жизнь в «странах социализма» от нашей. Там тоже говорят о кризисе, но этот кризис не мешает колбасе нескольких сортов, винам различных марок, бананам, косметике и автозапчастям свободно лежать в магазинах. И всё-таки кризис, несомненно, есть. Просто, происходит он в странах, более зажиточных, чем наша, где понятие «частная собственность» не успели окончательно забыть.

Недавно я побывал в командировке в Чехо-Словакии на традиционной международной химической ярмарке ИНХЕБА-90. В ходе ярмарки и тех мероприятий, что её сопровождали, удалось поговорить с интересными людьми, которые в общих чертах обрисовали перспективы наших сегодняшних и будущих экономических отношений. На семинаре, посвященном этим проблемам моими собеседниками были заведующий отделом прессы и рекламы министерства внешней торговли Ирина Лацко и начальник отдела торгпредства ЧСФР в СССР Владимир Припутен. Некоторые их соображения на этот счет мне показались интересными.

Дело в том, что кризис социалистической системы связан с серьезными проблемами в наших экономических связях. Уже несколько месяцев не обменивают рубли на кроны Чехо-Словакии при выезде в эту страну. Но там, в Чехо-Словакии, курс хорошо известен: один к восьми – официальный, один к двум – чёрно-рыночный. Но многие, ездившие в Чехо-Словакию раньше, автоматически пересчитывают все тамошние цены по прежнему курсу – один к десяти, и радуются сравнительно невысоким ценам в магазинах.

Правда, наши сегодняшние туристы объявляют забастовки из-за полного прекращения обмена. Людям не на что выпить воды или посетить платный туалет, не говоря о том, что хотелось бы и сувенир какой-то увезти на память – хотя бы в размере разрешенных их таможней 300 крон.

Довелось в Чехо-Словакии услышать иную версию прекращения обмена денег. Многие помнят, что примерно с середины сентября прошлого 1989 года обмен «закрыли». Я получил свой загранпаспорт, без которого деньги не обменивают, через два дня после прекращения обмена. В результате ехал по служебной надобности без денег. Хорошо – помогли друзья.

В дороге все размышлял, в чем причина проблем. Дело в том, что, несмотря на все разговоры о том, кто сколько нам должен, наш баланс в торговле с ЧСФР оказался весьма отрицательным. Наша задолженность приблизилась к двум миллиардам рублей, и экономические отношения между нашими странами оказались весьма напряженными. В результате потребовались интенсивные переговоры для нормализации торговли.

А одна из главных причин этого, очевидно, в том, что в нашем экспорте преобладает относительно дешевое сырье, а в импорте – дорогостоящая продукция машиностроения. По существующим внутри СЭВ (Совета экономической взаимопомощи) ценам – обмен весьма неадекватный. Именно поэтому с начала следующего года все расчеты между бывшими соцстранами предполагается производить в конвертируемой валюте вместо полумифического переводного рубля. Наша страна об этом уже заявила официально.

Если состоится переход на торговлю всеми товарами по среднемировым ценам, то мы можем на этом деле выиграть – цена на нефть и прочес сырье хотя и понизилась, но всё равно остается гораздо выше «спущенной сверху» цены у нас. Конечно, довольно унизительно для вчерашней «сверхдержавы» торговать только сырьем, но – что же делать. Думаю, что при разумных действиях правительства России положение можно будет выправить, а пока…

Но, есть такой нюанс – существует немало предприятий, и среди них – весьма крупные, которые построены на нашей территории при участии и с привлечением средств стран-членов СЭВ. И Чехо-Словакии – в том числе. Расчет предполагалось проводить сырьем по каким-то льготным ценам. Как с ними быть теперь? Пересчитывать стоимость возведенного объекта на доллары? Или сохранять льготные цены на вывозимое сырье? Короче, решение «наверху» принято, но пути его реализации непонятны ни нам, ни восточно-европейским партнерам.

Конечно, наши чехо-словацкие партнеры заинтересованы в неизменности экономических отношений с Советским Союзом. Ведь если, к примеру, нефть придется возить с Ближнего Востока, то её стоимость может оказаться на 15—20% выше среднемировой. В то же время, с нашей страной транспортные потоки более-менее отрегулированы и их нарушение может иметь отрицательные последствия для всех участников.

Ситуация такова, что все понимают: так, как раньше, жить нельзя. Но рвать сложившиеся, привычные связи тоже никто не решается. Что, впрочем, разумно.

Конечно, всем хочется торговать с Западом, иметь высококачественные товары и валюту при минимальных собственных расходах. Правда, похоже, что это недостижимо. Придётся потратить немало времени, энергии и сил, чтобы догнать по качеству товаров и уровню жизни хотя бы так называемых «молодых тигров» -страны Юго-Восточной Азии.

Нужно решить – чем можно заинтересовать развитые страны, чтобы они согласились помочь своим соседям вернуться в систему нормальных ценностей – как материальных, так и культурных. Мешает то, что «их» не интересуют имеющие хождение в «соцстранах» деньги. Восточная Германия, похоже, сумела решить эту проблему наиболее удобным для себя способом. Но для остальных стран этот путь невозможен, значит надо придумывать что-то свое. Или изучать мировой опыт.

Нужно заинтересовать западных предпринимателей размещать в наших странах свои предприятия. Но для этого солидные партнеры требуют определенные гарантии: политическую стабильность и возможность распоряжаться полученным капиталом по своему усмотрению. Пока соответствующие законы не приняты ни у нас, ни в Чехо-Словакии. И в связи с этим эксперты не могут уверенно прогнозировать ситуацию. Куда подует ветер? Пожалуй, для нас это даже важнее, чем для западных коммерсантов. Пока царит штиль, сменяемый временами невесть откуда взявшимися шквалами, которые затем исчезают в неизвестном направлении.

Кстати, если говорить о ярмарке ИНХЕБА-90, ради которой я и приезжал в Братиславу, то она была, видимо, последней в таком виде. Сейчас организаторы брали со своих вовосточно-европейских коллег только часть стоимости ярмарочной площади в валюте. С будущего года вся оплата будет только в валюте – нашим коммерсантам нужно быть к этому готовыми. И не только им. Если в ближайшее время не будут упорядочены наши законы относительно владения валютой – причем не только для предприятий, но и для частных лиц – экономическая активность всё стремительнее будет идти на убыль.

Лучше всего чувствовали себя на ярмарке представители западное-европейских фирм, а особенно – австрийцы, которые каждое утро приезжали на своих шикарных авто из Вены, а вечером уезжали обратно. Однако, кроме европейских фирм, на ярмарку после перерыва приехали американцы, канадцы и группа фирм из Египта. Был на ярмарке и сюрприз – впервые на подобную ярмарку приехали представители из Албании. Похоже, мир сдвинулся основательно в сторону здравомыслия, пришедшего на смену всеобщей конфронтации.

Следующим летом в Братиславе опять, тогда уже в двадцать третий раз, будет проводиться одна из крупнейших химических ярмарок Европы – ИНХЕБА-91. Все желающие смогут принять в ней участие. Ведь у современной химии нет границ – она присутствует во всех отраслях промышленности, и мы сталкиваемся с её продукцией каждый день. Хотелось бы, чтобы к тому времени подготовка к Европе без границ затронула и нашу страну.

Человеку свойственно стремление к самостоятельности…

Беседа с Борисом Семёновичем Пинскером состоялась в конце октября 1990 г., Москва.

Материал опубликован в газете «Ведомости Госснаба», ноябрь 1990 г.

Справка: Борис Семёнович Пинскер (1947 – 2021) – экономист либерально-радикального направления, автор, переводчик, кандидат экономических наук. Издатель журнала «Референдум». В ноябре 1992 г. был избран членом координационного совета «Российского Учредительного союза» – организации радикальных либералов во главе с Мариной Салье, оппозиционных прагматическому руководству «Демократической России». С 1991 по 1998 год руководил издательством «Catallaxy».

К сожалению, под понятием «экономическое преступление» нередко подразумевалось, что хотя человек и работает хорошо, и результатов добивается лучших, чем на государственных предприятиях, но его надо наказать, так как методы в своей работе он использует те, что приняты в «мире чистогана». И наказывали – вплоть до высшей меры – если слишком много успел наработать. Потом разрешили мельчайшие из возможных частных предприятий – торговлю шашлыками, пирожками и цветочками. Но при этом радетели нового экономического мышления возмущались: эти кооператоры только о деньгах и думают, хотят поскорее урвать кусок и сбежать. И делали вид, что не понимают (а может быть, в самом деле не понимали?), что прибыль – главное для любого производства, каким бы оно ни было – частным или государственным. Между тем, раз «пирожковому бизнесу» не свернули шею, следом за ним появились и другие виды независимой экономической деятельности. В первую очередь – интеллектуальной. Скажем – издательский бизнес. С одним из самостоятельных издателей – редактором журнала «Референдум» Борисом Пинскером встретился наш корреспондент Владислав Ларин.

Борис Пинскер: Человеку свойственно стремление к самостоятельности, но у одних оно проявляется слабо, а у других – сильно. Кто-то находит возможность самовыражаться «прямо на дому», когда нет необходимости ни в партнерах, ни в организации. Скажем, человек сидит дома, выпиливает лобзиком, и ему хорошо. У другого жизненные интересы и претензии более разнообразны и основываются на активной деятельности.

Сейчас, когда происходит элементарная либерализация жизни, когда мы получили право заниматься открыто тем, чем нам хочется, на первый план вышло право человека заниматься активной политической и экономической деятельностью. В результате на свет божий появляются желания и стремления, которые ранее были скрыты в глубокой тени. Но бывает, что человек просто получает возможность открыто заниматься тем, к чему его давно тянуло. Так получилось и с нашим журналом «Референдум», который мы начали издавать в конце 1987 года.

Владислав Ларин: Интересно, как пришла такая идея?

Борис Пинскер: Очень просто. Сидели мы как-то со Львом Тимофеевым на кухне, пили чай, закусывали огурцом, и обсуждали внутренние проблемы страны. Главной темой было – насколько серьезными могут быть замыслы руководства и сколько продлится «оттепель». И в результате обсуждения пришли к выводу, что можно попытаться что-то сделать, чем-то помочь самим себе, народу и правительству. Например, можно начать издавать журнал, чтобы рассказать миру, что мы обо всем этом думаем. Надо признаться, что коммерческого интереса не было вовсе. Какая уж там прибыль при тираже две-три тысячи экземпляров даже при цене один рубль за номер.

И начали мы издавать журнал. Первым делом, раздобыли компьютер.

Владислав Ларин: Как начинающие самостоятельные издатели раздобывают компьютеры? Извините за практические вопросы, но быть может ваш опыт кому-нибудь пригодится.

Борис Пинскер: Нашлись добрые люди, которые привезли его нам в подарок.

Владислав Ларин: О! Вы даже обошлись без ссуды?

Борис Пинскер: Да, всё легко и просто. И о какой ссуде могла идти речь, если мы представляли собой два частных лица, которые решили заняться, строго говоря, нелегальной, по тем временам, деятельностью. Не было никакого закона на этот счет – ни разрешающего, ни запрещающего. Вообще-то, власть у нас суровая, вполне могла взять нас за холку с такой самодеятельностью. Но не взяла.

Так мы и работали два с лишним года, издали тридцать три номера журнала, а потом подумали, что можно попытаться перейти на легальное положение. И сейчас мы уже близки к завершающему моменту этой нелегкой работы.

Владислав Ларин: Как проходит этот процесс в условиях нарастающей демократизации и с усилением гласности?

Борис Пинскер: До отвращения долго, нудно и муторно. Это при том, что мы находимся в явно привилегированном положении, у нас хорошая репутация, в исполкоме Октябрьского района Москвы, где проходит регистрация, все нам рады и стараются помогать.