– Ну да, – Юрик, также улыбаясь (Марле это представилось странным), поболтал длинными ногами под столом.
– Давно?
– Всегда.
– Как ты оказался на судне?
– Надо работать, – пожал плечами Юрик.
– Что случилось?
– Шёл дождь, – припомнил мальчишка, – корабль качался, как поплавок, овцы блеяли, капитан охрип от крика… Сплошная неразбериха, не знаю, понял ли он сам, что там произошло. Я сразу оказался в воде, не знал даже, где берег, а корабль пошёл ко дну. Что тут ещё скажешь?
Марла успокаивающе провела рукой по худой шее.
– Ты ничего странного не видел? – схмурив брови, уточнил мужчина по имени Базааф.
– Всё было странно – я ведь не моряк, мне нечасто доводилось выходить в море.
Базааф задумчиво потёр подбородок.
– Скверно.
Юрик грустно вздохнул, голубые глаза остановились на Ирсе, и он примолк.
У Марлы стало нелегко на сердце, как в тот день, когда она из любопытства зашла к Нирге и, посмотрев на растянувшийся на лежаке силуэт, вдруг встретила горящие голубым пламенем глаза. Она вздрогнула тогда, покраснела, словно застигнутая врасплох, словно уличённая в чём-то. Несколько дней Марла не могла оправиться, ходила сама не своя. Пока не увидела улыбку в этих глазах. Снова быть свидетельницей его печали было выше её сил. Марла быстрыми нервными движениями принялась гладить его по плечу. Юрик поймал её ладонь и ободряюще пожал, наградив хоть и грустной, но всё же улыбкой.
– Ты живёшь здесь? – вдруг спросил Базааф, оглядевшись.
Марла потеряла дар речи – не очень-то вежливо бросаться такими словами – в комнате одна кровать да кроватка Ирса. Марла возмущённо вскинула брови и подхватила на руки сына, усадив его обратно к игрушкам.
– Нет, конечно, – сдержанно ответил Юрик, – у Боцмана.
Базааф снова огляделся, задержав взгляд на Марле.
– Не проводишь меня? – обратился он к парнишке.
Конечно Юрик согласился.
– Доброй ночи, хозяйка, – полупоклонился мужчина. Юрик лишь махнул. И они оба пошли вглубь посёлка, к самому берегу, где на возвышенности, на мыске, ютился домик Боцмана.
Марла долго смотрела в окно, провожая их взглядом, но ночь была безлунная, снежинки продолжали падать, скрадывая очертания, скоро двое пропали из вида, а женщина всё смотрела со смешанным чувством досады, оскорблённого самолюбия, любопытства, нежности и тревоги.
И ночью никак не удавалось заснуть. Думала о Юрике и нежданном госте.
Тук-тук-тук.
Марла с трудом открыла глаза. Сама не заметила, как задремала. Но проспала совсем недолго, голова теперь болела нещадно.
Щурясь от света, женщина отворила дверь, кутаясь в шерстяную шаль.
– Боцман? – удивилась она. – Что так рано? С Юриком всё в порядке? – всполошилась Марла.
– Уж солнце высоко, – заметил Боцман, оттесняя её внутрь с холода и плотно закрывая за собой дверь. – Наш парень пошёл на берег с Базаафом. Этот Базааф вчера всех переполошил… Слышала про него?
Марла кивнула.
– У нас вчера целое Морское собрание состоялось, – протянул Боцман, по-хозяйски расставляя продукты, которые сам же и принёс: козье молоко, котелок с маринованной сельдью, горсть клюквы и сушёные яблоки.
– Оказывается, море в этом году беспокойней обычного. Много где люди пропали, и ни одно судно отправилось на дно.
Марла зябко поёжилась, но думала она не о погибших – их не вернуть.
– Зачем он взял с собой Юрика?
– Парень сам напросился, – хмыкнул Боцман. – Ты ж его знаешь, он на месте не сидит. Вчера разносил почту, да ходил с Кёрлом за дровами, сегодня отправился выяснять с незнакомцем, что неладно в нашем краю…
– Зачем ты его отпустил? – холодно осведомилась Марла, строго посмотрев на седобородого Боцмана.
– Ему откажешь, пожалуй, – хмыкнул дядька, криво улыбнувшись. То ли обиделся на тон вопроса, то ли посетовал на свою мягкость и уступчивость Юрику, то ли обругал про себя упёртость парня.
– Ох, Боцман, – тяжело вздохнула Марла.
– Переживаешь, – понял старый моряк, – напрасно, он нормальный парень, не может постоянно в компании бабок да тёток торчать, тут такой мужчина явился, здоровый, как морской чёрт, кроме имени ничего о нём неизвестно, зато сам знает всё о несчастьях от Рёлда до самых Фарар. Юрику интересно. Как я мог его удержать?
– Мог, – упрямо повторила Марла.
Боцман только покачал головой.
Марла так и молчала насуплено, застыв со скрещенными на груди руками на одном месте, пока дядька возился с Ирсом, умывал, кормил, играл. Вдова безучастно смотрела в окно. Опять это чувство.
То, чего не искала, но имела волей судьбы, неожиданно становилось далёким, недостижимым.
В окне было пусто. Белый холод снега и замёрзшие сизые постройки в скованном ледяной плёнкой стекле.
Боцман наконец ушёл.
Марла покормила возмущенных уток и вернулась в кровать. Только всё бестолку. Сон не шёл.
Беспокойно крутилась в одеяле. Было то слишком холодно, то слишком жарко. Сдавшись, встала.
Начало темнеть.
Взяла себя в руки. Приготовила ужин, вымыла полы. Всклоченная и растрёпанная в нижней рубашке застыла вдруг в дверях с тряпкой в руках – в спину подуло холодом из дверной щели. Сейчас, в самый неподходящий момент, кому-нибудь бы и прийти. Но никто не шёл. Юрик не шёл.
На кого-то другого Марла не рассчитывала.
Сумерки сгущались.