Волчицы

– Зачем я здесь? – снова спросила Маша.

– Это тоже очень долгая история, – ответил Куприянов. – Нас ждет очень серьезный разговор. Но это потом, сейчас вы должны отдохнуть и набраться сил. Обещаю, что постараюсь вам помочь. Но и вы должны помочь мне. Постарайтесь сдержать в себе волчицу. Я знаю, вы можете это сделать.

– Хорошо, – вяло пообещала девушка.

Ни в ее голосе, ни во взгляде не чувствовалось доверия. Казалось, у нее вообще уже не осталось никаких чувств, в душе образовалась пустота. Впрочем Куприянова это не удивляло. Трудно было бы ожидать чего-то другого от девушки, оказавшейся в таком незавидном положении.

– Вы очень бледны, Маша? – заметил Куприянов. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Я очень устала, – прошептала девушка.

Неожиданно ее ноги подкосились. Мужчины едва успели подхватить обмякшее тело девушки.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Веснин воткнул лопату в землю, оттер пот со лба и шумно выдохнул:

– Уф! Блин, тут скоро кладбище домашних животных будет. Чего они там такое с ними делают?

Ему с лейтенантом Горошенко было поручено захоронить погибших подопытных животных. Делали они это уже не в первый раз. За последний месяц при биологических экспериментах погибло множество мышей, крыс, кроликов. Постепенно опыты переносились на все более крупных животных. Вот и сейчас Веснин и Горошенко занимались погребением двух собак и свиньи.

– Да хрен его знает, что тут творится, – произнес Горошенко, пожав плечами. – Я с одним лаборантом вчера разговаривал, да они сами ни черта не знают, профессора их к своим делишкам не подпускают. Слышь, Леха, а я это порося с утра в клетке видал, его из питомника в лабораторию везли. Вон пятно черное на пятаке. Точно, та самая свинка.

– И что с того? – спросил Веснин.

– Я это к тому, что она не больше двух часов как преставилась.

– Дальше-то что?

– Как что?! Давай его на кухню сволокем к Макарычу. Тушенка уже поперек горла, а тут свежее мяско, сало. Чего добру пропадать?

– У тебя крыша совсем, что ли, съехала?! – воскликнул Веснин. – Только вот еще дохлятину не жрали. Неизвестно даже, от чего эта хрюшка сдохла. В ней сейчас, может быть, вся таблица Менделеева собрана.

– Да ну, какая там таблица?! – отмахнулся Горошенко. – Смотрел я ее, нюхал. Ничего такого.

Веснин рассмеялся.

– Вот хохол он и есть хохол. Жить не можете без сала и свинины.

– Ну так как? Забираем? – спросил Горошенко.

– Делай, что хочешь. Только сам ее к Макарычу попрешь, я эту дохлятину все равно жрать не буду.

– Много ты понимаешь, – проворчал Горошенко. – Никакая это не дохлятина, нормальное мяско. И парни довольны будут.

Веснин лишь махнул рукой и снова взялся за лопату. Черт бы побрал эту медицину. Им с лейтенантом через пару часов в караул заступать, а тут изволь могильными делами заниматься. Как будто времени свободного целый вагон. Сами бы и закапывали свои трупы, живодеры. Хорошо, хоть генерал уехал. Замаял своими придирками. Нашел кого воспитывать, боевых офицеров. Они в горячих точках бывали и под пули ходили чаще, чем эта тыловая крыса в сортир генштаба. Уж им-то известно как службу нести. Ладно, укатился и скатертью дорога. Конечно, уехал он ненадолго и скоро вернется, но пока хоть можно за забор без опаски сходить. Увольнительную, ясное дело, никто не даст, генерал запретил, но в его отсутствие контроль будет послабже. Полковнику не до своих бойцов, он сам через день в город уезжает, какая-то там у него проблема с супругой, а Градов на это дело смотрит сквозь пальцы, нормальный мужик. Есть тут на окраине в поселке одна разведенка, неплохо бы к ней наведаться, отдохнуть душой и телом. А то ведь так совсем с ума сойти можно. Вон, у хохла точно уже башню снесло, на мертвечину польстился. Тьфу, мерзость какая.

Закопав собак, офицеры разошлись. Веснин отправился в казарму, а Горошенко потащил тушку свинки в столовую, где заправлял его старинный приятель Макаров, которого в части все звали просто Макарычем.

Через два часа Веснин уже находился на своем посту у входа в девятый блок. Отложив автомат в сторону, он сидел за столом и перелистывал старый журнал. Порой нынешняя служба казалась ему очень странной. Вот уже второй месяц, как его перевели в эту часть, а так до сих пор и не ясно, кого и от кого он охраняет. Что находится за этой бронированной дверью? Не зря же внутри охраняемого периметра он стоит на посту с оружием. Вернее, сидит. Каждое утро офицеры караульной службы выслушивают довольно странный инструктаж от капитана Ищеева. Темнят что-то господа ученые. Что же такое они скрывают? Чем занимаются? Что прячут за этой дверью? Заглянуть бы туда. Замочек-то плевый, кодовый. Это вам не американское кино, где всякие электронные штучки, сканирующие отпечатки пальцев, сетчатку глаза и прочую ерунду. Здесь все просто, по-русски. И код Веснин уже запомнил, подсмотрел, когда ботаники внутрь входили. Только вот за этой дверью есть еще одна, а там наверняка может оказаться посложнее. Но, в конце концов, если очень захочется, можно что-нибудь придумать. Нет такой силы, которая могла бы победить человеческое любопытство.

Из раздумий Веснина вывел звук легких шагов. Через мгновение из-за угла показался профессор Куприянов. На взгляд Веснина профессор тоже был со странностями в голове, видимо, переучился в свое время. Но с этим можно хотя бы поговорить по-человечески. Его коллеги смотрят на постовых, как на чумных, боятся лишнее слово вымолвить. Совсем застращал их генерал с этой секретностью. Хотя, конечно, на запретные темы и этот нескладный очкарик распространяться не станет.

– Добрый день, – поздоровался Куприянов.

– Здравствуйте, профессор, – ответил Веснин.

Он раскрыл журнал учета и протянул Куприянову авторучку. Таково было требование Сабурова, каждый входящий в девятый блок и выходящий оттуда обязан был отметиться.

Расписавшись, Куприянов бросил взгляд на журнал, который просматривал Веснин, и полюбопытствовал:

– Что читаете?

– Да так, муть всякую, – прапорщик отбросил журнал в сторону. – Сидим тут взаперти и полистать на досуге нечего. Еще бы «Мурзилку» в руки дали.

Профессор улыбнулся.

– А вы, конечно, предпочли бы «Плейбой»?

Веснин рассмеялся.

– В других условиях не отказался бы. Но здесь лишнее возбуждение девать некуда. Борис Васильевич, вы же в городе бываете, привезли бы книжку интересную или фильм новый. А то скука смертная, телевизор ни черта не ловит. От полковника не допросишься. Мужики с утра до вечера в карты режутся или водочкой балуются…

Веснин осекся и быстро поправился:

– Я этого не говорил.

Куприянов рассмеялся.

– Хорошо, – кивнул он. – Когда в следующий раз окажусь в городе, что-нибудь присмотрю для вас. А вам разве разрешается читать на посту?

– А что ж тут, мух ловить, что ли? Правда генерал еще не видел, но Ищеев не запрещает, лишь бы не спали.

– Хорошо, я постараюсь вам помочь, – снова пообещал профессор.

Набрав код, он открыл дверь и вошел внутрь. Через вторую бронированную дверь профессор прошел в просторное помещение. Со времени его первого посещения этого блока здесь многое изменилось, появилось много различного медицинского оборудования: рентгенокимограф, томограф, кардиограф и прочее. В дальнем углу был оборудован душ. Неизменной лишь осталась большая клетка, только теперь в ней появились кушетка, умывальник, биотуалет за ширмой и небольшой шкафчик. Лежавшая на кушетке девушка в полосатой пижаме поднялась при появлении профессора.

– Здравствуйте, Маша, – улыбнулся Куприянов.

– Здравствуйте, Борис Васильевич, – улыбнулась девушка в ответ.

Это был единственный человек в институте, которому она действительно была всегда рада. Маша по-прежнему не знала, с какой именно целью ее привезли в это учреждение, она чувствовала себя арестанткой, лишенной всяких прав, подопытным кроликом. Лишь этот нескладный молодой профессор видел в ней живого человека и проявлял искреннюю заботу.

Отперев дверцу клетки, Куприянов сказал:

– Выходите, Машенька, хватит сидеть взаперти. Вам надо побольше двигаться.

– С моим-то пузом, – улыбнулась девушка, погладив себя по раздувшемуся животу.