Другая сторона света (сборник)

Макао – эта бывшая португальская колония в Азии – так же связана с казино и рулеткой, как Монте-Карло в Европе или Лас-Вегас в Америке. С тех пор, как в 1847 году там открылись игорные дома, в них неизменно влечет людей – кого любопытство, кого надежда разбогатеть, кого похожий на наркотическую зависимость азарт.

Бродя по Макао, вспоминаешь исторические памятники Латинской Америки, оставленные конкистадорами. Те же старинные католические соборы, мавританские арки торговых рядов, кованые решетки на балконах особняков. На всем лежит печать старины, даже некоторого запустения. Таким был Макао в викторианскую эпоху, когда тут побывал Киплинг. Таким же его увидели в 20-х годах Шаляпин и Вертинский.

Когда с победой революции на китайской земле закончился век колониализма, два его осколка уцелели еще на полстолетия. Это британский Гонконг и португальское Макао. Поборники воссоединения родины привыкли говорить о «двух отрезанных ломтях и одной краюшке». Главный ломоть – Тайвань с населением 23 миллиона человек – поныне остается «мятежной провинцией». Что же касается Гонконга (7 миллионов) и «краюшки» Макао (где жителей в пятнадцать раз меньше), то они были возвращены Китаю соответственно в 1997 и 1999 годах на основе формулы «одна страна – два строя», то есть при условии сохранения там прежних порядков.

Макао изначально привлекало туристов экзотикой. Но после 1949 года любителям попытать счастья у рулетки, поиграть в баккара или покер стало приятно щекотать нервы соседство коммунистического Китая. Ведь буквально рядом совсем другой мир, где у всех на устах то новостройки пятилетки, то самосуды хунвэйбинов, то нравы «новых китайцев». И чем стремительнее менялась Поднебесная, тем колоритнее становилась неизменность Макао.

Бывшая колония, как и Гонконг, имеет статус специального административного района. Игорный бизнес по-прежнему дает 75 процентов доходов местного бюджета, поддерживает единственную кроме него отрасль здешнего предпринимательства – туризм. 82-летний Стенли Хо владеет двенадцатью действующими казино и туристской фирмой. Его самое крупное игорное заведение – «Лиссабон» было открыто в 1970 году. Оно уже не блещет новизной: потерлись ковры, потускнели люстры.

С началом нового тысячелетия власти Макао с благословения Пекина отменили монополию местных предпринимателей на игорный бизнес и выдали лицензии двум магнатам из Лас-Вегаса. Американцы Шэлдон Эделсон и Стив Уинн разбогатели на родине благодаря идее слить воедино туристский отель, развлекательный центр и казино.

Эделсон потратил 240 миллионов долларов, дабы построить в Макао такой комплекс с отелем на три тысячи мест. На его открытие собрались пятнадцать тысяч здешних жителей, тщетно надеявшихся, что первые посетители по обычаю получат бесплатные фишки. Хозяин из Лас-Вегаса воздал должное местным традициям иначе. Он поставил несколько столов для игры в маджан (учитывая пристрастия азиатов) и отрегулировал игорные автоматы так, что они выплачивают «джекпот» при трех восьмерках (счастливое число на Востоке), а не при трех семерках, как в Америке.

По замыслу Эделсона, по набережной со временем протянется вереница из двадцати подобных комплексов, общей стоимостью в 12 миллиардов долларов. Тогда, по его словам, «Макао действительно станет азиатским Лас-Вегасом». Второй магнат – Уинн планирует начать строительство крупнейшего в Тихоокеанском бассейне отеля-казино стоимостью в 550 миллионов долларов.

Приток американских инвестиций вызвал бум, невиданный даже по китайским меркам. Валовой продукт Макао подскочил за год почти на 17 процентов. Доходы двенадцати казино в Макао достигли 3,8 миллиарда долларов. Тогда как прибыли двадцати двух казино Лас-Вегаса составили 4,8 миллиарда долларов.

Словом, дело не в американцах, а в том, что они появились вовремя. Среди клиентов игорных заведений стало вдвое больше соотечественников из материкового Китая. Вместо воспетого Буниным «господина из Сан-Франциско» самыми состоятельными туристами становятся «новые китайцы», для которых в Поднебесной, впервые за пределами США, будут собирать «кадиллаки».

Социализм с подтянутым лицом

«Хочешь быть красивой – терпи!» – эта французская поговорка, рожденная в эпоху корсетов, имеет китайский аналог. Только если парижанки немыслимо стягивали себе талии, то в Поднебесной девочкам из богатых семей туго бинтовали ноги. Взрослая женщина со ступнями подростка и с неправдоподобно длинными ногтями в серебряных чехольчиках на пальцах рук демонстрировала, что физический труд – не ее удел. В Китае 50-х годов я еще застал степенных старушек, которые ковыляли на своих «копытцах», как в просторечии именовали их изуродованные ради мнимой красоты ступни.

И вот через четверть века после того, как Дэн Сяопин заменил уравниловку бедности девизом «стать богатым почетно», забытый обычай бинтовать ноги уступил место новым веяниям. Дебаты о «социализме с человеческим лицом», или о «социализме с китайской спецификой», породили иронический термин «социализм с подтянутым лицом». Жительницы Поднебесной всерьез озаботились улучшением своей внешности, что вызвало в стране небывалый бум пластической хирургии.

Этим видом деятельности ныне занимаются более десяти тысяч медицинских учреждений, хотя большинство из них можно назвать таковыми лишь с натяжкой. Только за последнее десятилетие около двухсот тысяч человек обращались к властям или в суды с жалобами на неудачные операции, которые были им сделаны людьми без лицензий или в антисанитарных условиях.

Но, при всех издержках, совершенствование внешности с помощью скальпеля стремительно развивается. Самыми крупными медицинскими учреждениями этого профиля являются Госпиталь пластической хирургии в Пекине и Девятая больница в Шанхае. Их создали еще в 50–60-х годах, дабы устранять шрамы на лицах раненых в Корее китайских добровольцев, а позднее – жертв американского напалма во Вьетнаме. Пластическая хирургия была предназначена для помощи тем, кто пострадал в результате военных действий, природных катастроф или имел физические дефекты от рождения.

Однако вошедшее в быт телевидение и вездесущая реклама произвели переворот в представлениях жителей Поднебесной о женской красоте. В семьях «новых китайцев» голливудские стандарты стали образцами для подражания. У китаянок появилось желание улучшить то, чем наделила их природа, и при этом выглядеть моложе. Пластическая хирургия, доступная лишь состоятельным людям, не только вошла в моду, но и стала престижной.

И вот результат: в Пекинском госпитале пластической хирургии ежегодно делают по двадцать тысяч операций, в Девятой больнице Шанхая – по двадцать пять тысяч. Как и в других странах, самой распространенной услугой является подтяжка лица (хотя, на мой взгляд, она требуется китаянкам куда меньше, чем их ровесницам в Европе и Америке). Другая распространенная операция – подтяжка век, когда хирург убирает на них складки. Глаза из-за этого кажутся шире, их дальневосточный разрез становится менее заметным.

Но, по словам Цао Илиня – ведущего хирурга Девятой больницы Шанхая, поистине статус-символом для богатых китаянок стала силиконовая грудь. Она не только приближает обладательницу имплантатов к зарубежным эталонам красоты, но и демонстрирует ее способность заплатить за это 2500 долларов – годовую зарплату госслужащего.

Улучшать свою внешность с помощью пластической хирургии раньше всех в Поднебесной начали артистки театра и кино, модельерши. Они и теперь составляют третью часть пациенток. Другая треть – это «ночные бабочки», труженицы развивающейся секс-индустрии. Оставшаяся часть – это образованные женщины средних лет, считающие привлекательную внешность важным условием успеха в служебной карьере.

Шанхай удивил рекламный мир оригинальным замыслом. Вместо традиционного конкурса красавиц он провел «Конкурс непривлекательных». Самая некрасивая девушка получила в виде приза 12 тысяч долларов на пластические операции, результаты которых были потом широко разрекламированы. Ход необычный, но логичный, поскольку индустрия красоты стала одним из видов бизнеса.

Поднебесная в табачном дыму

Я еще работал в Пекине, когда в середине 90-х годов Китай начал осуществлять общенациональную программу борьбы против курения. Оно запрещено в общественном транспорте, в кино и театрах, в учреждениях и больницах. Сигареты не продают несовершеннолетним, не рекламируют их по телевидению. А Всекитайское собрание народных представителей стало первой в стране зоной для некурящих, так что парламентарию теперь нельзя перекурить даже в туалете.

Несмотря на шумную кампанию, развернутую с самых верхов, Поднебесная по-прежнему окутана табачным дымом. Китай остается обладателем всех мировых рекордов, касающихся данной проблемы. Число курильщиков продолжает расти, составляя 360 миллионов человек, или 36 процентов взрослого населения. Курят 70 процентов мужчин и 5 процентов женщин. Остается радоваться, что эмансипация еще не достигла уровня развитых стран Запада…

Китайцев с полным основанием можно назвать заядлыми курильщиками. Ибо, составляя 20 процентов человечества, они потребляют 35 процентов общемирового объема табачных изделий. Если в 50-х годах на каждого взрослого там приходилась одна выкуренная сигарета в день, то теперь – дюжина. И чем зажиточнее становится этот самый многочисленный народ, тем больше людей он теряет от злоупотребления никотином.

Статистика свидетельствует, что китайцы курят все больше, начинают курить все раньше, умирают от последствий курения все чаще. Когда в результате землетрясения где-то гибнет две тысячи человек, это считается бедствием глобального масштаба, общемировой сенсацией. Но ведь именно такая гуманитарная катастрофа повторяется в Китае изо дня в день.

Именно Поднебесная лидирует в мире по числу летальных исходов от рака легких. Жертвами курения в Китае ежедневно становятся более двух тысяч человек, или восемьсот тысяч в год. Если нынешний рост потребления никотина сохранится, к середине века годовое число смертей от курения достигнет трех миллионов. Нынче сигарета обрывает жизнь каждого восьмого умершего китайца, а в 2050 году им может стать каждый третий.

Как Мао Цзэдун, так и Дэн Сяопин были заядлыми курильщиками, что умножило число любителей табачного дыма. Сознавая свою ответственность, они завещали потомкам объявить войну курению. Официальные круги Пекина обращают внимание общественности на тревожную тенденцию. В то время как в результате пропаганды здорового образа жизни количество курильщиков в Северной Америке и Западной Европе идет на убыль, в динамично развивающихся странах Азии и на постсоветском пространстве их число растет.

Это результат агрессивных усилий транснациональных табачных концернов. Причем в странах с переходной экономикой, в частности в Китае и России, где массированная реклама импортных сигарет явление еще новое, непривычное, на нее легко поддаются подростки, организм которых особенно уязвим для воздействия никотина.

Впрочем, запретить курение в общественных местах, продажу сигарет несовершеннолетним, ограничить их рекламу по телевидению и в печати – самая легкая часть дела. Куда сложнее социально-экономические аспекты проблемы. Выращиванием табака – одной из самых доходных технических культур – в Китае занимаются несколько миллионов крестьян. На табачных фабриках трудятся несколько сот тысяч рабочих и служащих. Ни тех, ни других нельзя в одночасье лишить дохода, рабочих мест.

С другой стороны, табачная промышленность служит одним из важных источников пополнения казны. Она ежегодно отчисляет в бюджет примерно 12 миллиардов долларов – сумму, сопоставимую с ассигнованиями на здравоохранение или образование. Так что помимо политической воли, общенациональная программа борьбы с курением требует решить ряд социально-экономических проблем.

Олимпийский огонь и промышленный смог

В 2008 году Китай впервые в истории стал хозяином Олимпийских игр. Пекин готовился к этому событию. Сюжетным стержнем происходящего, согласно канонам древнекитайской философии, служит противоборство света и тьмы. Причем если стихию «Ян» в данном случае олицетворяет олимпийский огонь, то стихию «Инь» – промышленный смог.

При выборе столицы Олимпиады чистота пекинского воздуха больше всего беспокоила устроителей. Ясному небу над Пекином угрожают пыльные ветры из пустыни Гоби, дымы из труб расположенного по соседству Шицзиншаньского металлургического комбината, привычка обитателей пекинских переулков отапливаться каменным углем.

Самая крупная статья в смете расходов на подготовку к Пекинской олимпиаде (12 миллиардов долларов из 34 миллиардов) ассигнована на улучшение экологической обстановки в столице Поднебесной. К 2008 году доля каменного угля в энергобалансе Пекина должна была снизиться вдвое и не превышать 20 процентов. Шицзиншаньский металлургический комбинат к 2007 году вдвое сократил выплавку стали, а к 2012 году его вообще переместят из столицы.

Вводятся европейские стандарты содержания углекислоты в автомобильных выхлопах. Вокруг Пекина озеленили 100 тысяч гектаров горных склонов, а вдоль дорог посадили 23 тысячи гектаров лесных полос. Воздух в столице должен стать чище, чтобы отвечать требованиям Всемирной организации здравоохранения.

Две трети экологических программ уже запущены в действие. Перебоев с финансированием нет. Но зимой столицу, как и прежде, порой заволакивает смог. Намеченная цель – ежегодно обеспечить в Пекине не менее 227 дней ясного неба – оказалась трудно достижимой. Китайцы очень стараются, чтобы Пекин дышал чистым воздухом. Но возникает вопрос: а возможно ли это в отдельно взятом городе?

Став локомотивом мирового экономического роста, Восточная Азия платит за это такую же дорогую цену, как Англия времен промышленной революции XVIII века, или послевоенная Япония. Лондонский туман времен Диккенса называли «гороховый суп», а на перекрестках Токио в 60-х годах мне запомнились регулировщики в противогазах.

По данным Всемирной организации здравоохранения, из двадцати самых загазованных городов мира шестнадцать находятся в Китае. Хотя причина этого общеизвестна, устранить ее не так просто. Суть дела в структуре энергетического баланса Китая. 75–80 процентов его составляет каменный уголь. Это более чем вдвое превышает среднемировой показатель, тогда как доля более «чистых» источников энергии – газа, нефти, особенно ГЭС, – гораздо ниже, чем в других странах.

Ежегодная добыча угля в Китае достигла двух миллиардов тонн. За четверть века реформ бурный экономический рост привел к бесконтрольному строительству шахт по всей стране, без соблюдения экологических норм и правил техники безопасности. Не удивительно, что Поднебесная лидирует в мире по числу подземных катастроф: ежегодно погибает несколько тысяч шахтеров.

Поскольку ВВП страны ежегодно увеличивается на 9 процентов, спрос на уголь растет опережающими темпами. И хотя принимаются меры, чтобы использовать больше нефти и газа, потребление угля к 2030 году может удвоиться. Когда зимой возникают перебои с энергоснабжением, возобновляют добычу на шахтах, закрытых по экологическим соображениям.

Но даже если в Китай пойдет по трубопроводам газ и нефть из Сибири, для воздушного бассейна Поднебесной растет другая угроза. Число автомашин в Китае перевалило за 20 миллионов, а к 2020 году их может стать 140 миллионов. Тут уж никакой контроль над выхлопами не поможет!

Пулей по рельсам

Шанхай – самый большой, самый богатый, самый продвинутый город в Китае – привык к тому, что его описывают в превосходных степенях. И вот в новостях оттуда снова замелькало слово «самый».

Отныне шанхайцы вправе гордиться самым быстрым в мире поездом, способным развивать скорость свыше 500 километров в час. От шанхайского аэропорта до небоскребов делового центра Пудун теперь можно добраться менее чем за восемь минут. За это время чудо-поезд на магнитной подушке пулей пролетает по рельсам 36 километров. Самый высокотехнологичный в мире экспресс создали известные корпорации Тиссен-Крупп и Сименс, что обошлось Китаю в 1,6 миллиарда долларов.

Теперь те же германские фирмы борются за десятикратно более крупный заказ: за 16 миллиардов долларов проложить первую в Поднебесной сверхскоростную железную дорогу от Пекина до Шанхая. Расстояние между двумя крупнейшими городами страны превышает полторы тысячи километров. И задача состоит в том, чтобы вдвое сократить время в пути – с нынешних четырнадцати до семи часов.

Поначалу речь шла даже о том, чтобы построить эту магистраль к Пекинской олимпиаде 2008 года. Но впоследствии власти оговорились, что сроки еще «уточняются». Дело в том, что Пекин встревожен симптомами перегрева экономики и намерен замедлить рост валового внутреннего продукта до 7 процентов. В связи с этим законсервирован ряд проектов.

Однако пуск шанхайского суперэкспресса свидетельствует о том, что Китай сделал решающий выбор: в пользу японского, а не американо-европейского подхода к будущей роли рельсового транспорта, к темпам и масштабам его модернизации.

Кстати сказать, дебют суперэкспресса в Стране восходящего солнца в свое время был приурочен к первым Олимпийским играм на азиатской земле. Я был свидетелем того, как в канун Олимпиады 1964 года между Токио и Осака (а этот маршрут равнозначен для японца путешествию из Петербурга в Москву) начал курсировать «поезд-пуля». Расстояние в 518 километров он смог преодолевать за три часа вместо шести (нынче еще быстрее).

Линия, названная «Синкансэн» («Новая колея») была потом продлена до городов Фукуока на юге и Ниигата на севере. А в связи с зимними олимпийскими играми в Нагано ее протянули и туда. Так что нынешняя протяженность «Синкансэн» впятеро больше изначальной.

После Токийской олимпиады японские суперэкспрессы долго были чемпионами мира. Они еще более укрепили незаменимую роль, которую играет рельсовый транспорт в Стране восходящего солнца. В отличие от Северной Америки и Западной Европы, японские железные дороги не приходят в упадок с ростом числа личных автомашин и развитием гражданской авиации.