ФАК project

Оставшиеся до встречи с местным жителем часы мы провели в центре, по достоинству оценив красоты расположившихся там вокзала и Монетной Башни с Королевским Дворцом, а также визуально проэкзаменовав Де-Валлен, чтобы избежать в дальнейшем шуток на подобие "Вы были в Амстердаме, но не исследовали его самый знаменитый район?"

Подкрепившись напоследок блюдами из традиционной нидерландской кухни, мы отправились по отправленному нам Дирком адресу. Так совпало, что заведение, о котором говорилось в его сообщении, находилось в шаговой доступности от нашего текущего расположения, поэтому нам даже не пришлось прибегать к услугам общественного транспорта или автомобиля.

Благополучно добравшись до нужного бара, мы чуть-ли не сразу обнаружили нашего предполагаемого гида по развлечениям в Амстердаме. Он также находился в компании друзей, группа которых насчитывала трёх человек. Всемером усевшись за выделенный нам стол, мы начали со знакомства и продолжили общением на самые разные темы. Было здорово осознавать, что все мы без малейших проблем говорили на общем языке и прекрасно друг друга понимали.

"А когда-то этот безупречно изъясняющийся сейчас на английском молодой человек не мог связать и двух слов. Восхитительно, не правда ли? Какой же всё-таки силой обладает искреннее желание личности стать лучше вопреки скептикам и всевозможным препятствиям," – не смог удержаться я от похвалы своего друга, языковой прогресс которого действительно вызывал у меня самые волнительные чувства.

Ко всеобщему удивлению вопрос о причинах нашего пребывания в столице Нидерландов возник у присутствующих лишь спустя несколько часов жонглирования всевозможными предметами обсуждения.

"Кстати, какими судьбами вы оказались в Голландии?" – спросил один из друзей Дирка, чьё имя я в виду его сложности не запомнил, а переспрашивать из вежливости не стал.

Тогда мы потратили ещё час на то, чтобы рассказать их компании о том, как мы когда-то были лучшими друзьями, а потом поссорились из-за девушки и разбрелись по разным углам, дабы воссоединиться спустя шесть лет благодаря моей свадьбе, вечеринку накануне которой я планировал устроить как раз-таки в Амстердаме.

"Это здорово!" – порадовался за нас автор вопроса, любопытство которого мы с лихвой утолили. "Редко сейчас встретишь настоящую дружбу, а ваши отношения – яркий её пример."

"Так у вас сегодня мальчишник намечается?" – приподнял бровь Дирк после нашего рассказа.

"Намечался," – поправил я его. "Но стоило мне озвучить ребятам эту идею, как они вежливо отказались. Фил сказал, что такое его в принципе больше не интересует, а Клифф не захотел наслаждаться всеми прелестями жизни в одиночку."

"Теперь одиночество не проблема, не так ли?" – обратился Дирк к Кузе. "Если хочешь, мы можем все вместе посетить несколько классных мест, после которых ты точно сможешь сказать, что побывал на мальчишнике в Амстердаме. Что скажешь?"

"Это просто отличная идея!" – добавил я. "Ты по-прежнему можешь ни в чём себе не отказывать. Повеселись на полную катушку. А мы с Филом посидим тут, пообщаемся о том, о сём. Я знаю, что в глубине души ты этого хочешь. И для меня многое будет значить, если ты как следует отдохнёшь."

"Он прав," – пришёл мне на подмогу Филипп. "Шафер должен быть довольным. Это хорошая примета для молодожёнов."

"Вот, возьми машину и мою банковскую карту," – протянул я ему ключи и кусок чёрного пластика. "Как раз впятером поместитесь. Главное, будь аккуратен и возвращайся завтра в целости и сохранности. Не забывай, что нам ещё предстоит поход на футбольный матч с последующей дорогой в Испанию. Первые сутки мы поведём в дороге, так что у тебя будет возможность восстановить силы. Ну всё, дуй отсюда!"

Кузя поочередно окинул взглядом нас с Филиппом и уже стоящих в направлении выхода голландцев. Он аккуратно взял ключи и карту у меня из рук и собрался с духом, чтобы задать столь волнующий его вопрос.

"Вы точно не против? Если хотите, чтобы я остался, то я останусь. Вы только скажите."

"Точно не против! Иди уже!" – хором крикнули мы.

"Хорошо," – довольно произнёс наш друг, уже готовый с головой отдаться разнообразию столицы. "Ну, тогда, до завтра! До встречи перед игрой!"

Проводив в последний момент организовавшуюся делегацию тусовщиков под предводительством моего свидетеля, я, довольный развитием событий, подозвал к нам официантку, чтобы заказать по этому случаю горячительных напитков, от холода которых сводило бы зубы.

"Мне, пожалуйста, медовый виски с Колой и льдом," – сказал я обслуживающей нас девушке, после чего обратился к Филиппу. "А ты что будешь?"

"Мне ничего не нужно, спасибо," – сдержанно ответил он.

"В таком случае, пока всё, dank je" – поблагодарил я официантку и сразу же переключился на сидящего напротив меня трезвенника. "Филипп, что происходит?"

"Ты о чём?" – невозмутимо произнёс он.

"Ну, давай по порядку," – начал я перечисление странных особенностей в поведении друга, за которыми молча наблюдал всё это время, пока мы были в пути. "Во-первых, ты теперь совсем мало пьёшь. Ладно, крепкие напитки, но ты и от своего любимого в прошлом пива отказываешься через раз. Во-вторых, все эти ваши с Кузей загадочные ‘Если хочешь узнать как жизнь у Филиппа, то сам у него спроси’ или ‘Пообещай мне, что когда настанет нужный момент, то ты будешь рядом’. В-третьих, какие-то витамины или таблетки, которые ты то и дело пытаешься принять тайком от меня. И, наконец, отказ от того, чтобы провести время в компании обворожительной девушки и выкурить сигарету-другую марихуаны? Я уже молчу о том, что ты по какой-то причине живёшь вместе с Кузей в Екатеринбурге, хотя можешь выбрать любой город на этой планете."

Я сделал небольшую паузу. В этот момент мне принесли заказанный ранее напиток. Я ещё раз поблагодарил доставившую его девушку, после чего сделал небольшой глоток и продолжил мысль.

"Как говорится, Бог любит троицу. Кузя уже ввёл меня в курс дела относительно происходившего в его жизни на протяжении прошлых лет. Я тоже вам всё поведал о себе и своих странствиях. Остался только ты. Филипп, ты ничего не хочешь мне рассказать?"

Глава 42

Я мог по пальцам сосчитать все те моменты, когда с особым замирание ожидал ответа на свой вопрос. Но вопрос, который я задал Филиппу несколько секунд назад, был самым свежим, а, следовательно, и самым сильнодействующим. Он вселял в меня куда больший трепет, чем воспоминания о том вечере в горах, когда я сделал предложение Эстель. Я чувствовал, что, ещё чуть-чуть, и я его повторю. Мысленный подсчёт мгновений становился всё более невыносимым. Я любой ценой хотел приблизить момент икс.

"Да скажи же ты уже что-нибудь наконец!" – вывалил я шквал негодования на своего неохотно идущего на контакт собеседника.

"Спокойнее, Сеня," – отреагировал слегка напуганный Филипп. Он выдержал какое-то время, чтобы мы оба успокоились, после чего наконец-таки решил пойти мне на встречу. "Только пообещай мне, что не закатишь после этого сцену. Хорошо?"

"Договорились," – согласился я. "Но с тебя полный и содержательный ответ, чтобы мне не пришлось вытягивать информацию."

Филипп кивнул головой, после чего выдохнул и начал говорить.

"Причина, по которой я живу вместе с Кузей, пью витамины, стараюсь не злоупотреблять алкоголем, не принимаю наркотики и избегаю случайных сексуальных связей заключается в том, что несколько лет назад мне поставили диагноз синдром приобретённого иммунного дефицита."

Прошла уже целая минута с тех пор, как он раскрыл мне свой секрет, но я по-прежнему был безмолвен. Я сидел и молча смотрел на Филиппа, ни на секунды не отрывая взгляда. Не дожидаясь моих комментариев, он продолжил говорить.

"Знаешь, как это часто бывает, сотрудники компаний должны ежегодно проходить медкомиссию. В отелях по-другому и быть не может. Мы каждый день работали с людьми и друг с другом, поэтому каждые шесть месяцев посещали больницу на предмет полного обследования. Подумать только, ещё летом я был совершенно здоров, а уже зимой…"

Он сделал паузу, во время которой отстранённо посмотрел в окно. Бесперебойный поток полных жизни прохожих курсировал на глазах у моего обречённого на смерть друга.

"Я никогда вам не говорил об этом, но мне было очень тяжело в детстве. Сам понимаешь, я очень рано потерял родителей и меня воспитывала бабушка, в то время как у других ребят были полноценные семьи. Я очень часто плакал по ночам. Я так ни разу и не сходил в садик. Бабушка учила меня читать и писать на дому, поэтому, когда я пришёл в школу, то уже умел делать всё необходимое. И я думал, что не смогу ни с кем подружиться. Все будут называть меня выскочкой и зазнайкой. А единственная причина, по которой я был умнее остальных детей, заключалась в том, что у меня было гораздо больше свободного времени, чем у них. Пока они играли с друзьями или смотрели с ними мультики, я занимался с бабушкой. Потому что у меня не было друзей. И я очень боялся первого дня в школе. Но тогда, совершенно незнакомый мальчик подошёл ко мне как гром среди ясного неба и сказал слова, которые я бережно хранил в своём сердце на протяжении всех этих лет. Ты помнишь, что тогда у меня спросил?"

"Привет, я Сеня. Давай дружить?" – процитировал я себя двадцатиоднолетней давности.

"Привет, а я Филипп. Давай!" – уже не так радостно и задорно, как в момент нашей первой встречи, но, проживая каждое слово, ответил он. "Мне, шестилетнему пацану, который никогда до этого толком и не общался со сверстниками, взяли и просто так предложили дружить! Я не мог поверить произошедшему. В тот момент, вся та грусть, накопившаяся во мне за предыдущие годы, бесследно испарилась. Я понял, что я не одинок. Тогда у меня и мыслей не было о том, что мы пронесём эту дружбу сквозь все одиннадцать классов. Мне так немного нужно было для счастья, и ты мне это дал, за что я всегда буду благодарен."

"Прости меня, Филипп. До этого момента я не понимал, как многое для тебя значила наша дружба."

"Ты здесь ни причём, Сеня. Я могу винить только себя. Когда мы что-то очень сильно ценим, в нас вселяется страх это потерять. Мы думаем, что своим чрезмерным вниманием и заботой отпугнём людей, заставим их нас сторониться. Поэтому я и старался как можно сильнее расширять круг своих знакомств. Чтобы вы не подумали, что я целиком и полностью от вас зависим. Чтобы снять это давление с ваших плеч. Я уже потерял самое ценное, что было в моей жизни ещё до того, как научился говорить слова ‘мама’ и ‘папа’. Я боялся, что второй раз такое не переживу. Как говорится, не складывайте все свои яйца в одну корзину. Ты думаешь, я бы поехал учиться в Китай, если сам бы этого не захотел? Я вполне сознательно принял решение о передислокации. Мне хотелось обезопасить себя от потенциально возможного одиночества. И потом, в лучших традициях жанра, то, чего я боялся больше всего на свете, произошло. Кузя знает, что тем летом четырнадцатого года я планировал остаться. Это должен был быть сюрприз. Да, я на всякий случай подал документы на поступление в магистратуру в Шанхай, но именно в день твоего рождения хотел лично сказать тебе о том, что никуда не поеду. Останусь с вами в Екатеринбурге. Но как-то не срослось."

У меня в горле стоял ком. Это была самая откровенная версия Филиппа, которую я когда-либо видел. Обезоруживающий эффект от его честности не оставлял мне иного выбора, кроме как ответить взаимностью.

"По правде говоря, я всегда ревновал тебя к другим. Я всегда задавался вопросом, почему тебе не хватало общения с нами, твоими лучшими друзьями," – сознался я в своих собственнических мыслях. "Но если ты так ко мне относился, то почему ничего не сказал после ссоры?"

"Это неправильный вопрос," – упрекнул меня Филипп. "Я мог бы то же самое спросить и у тебя. Но я всё же отвечу."

Мне стало не по себе от стыда и я уже было хотел остановить его и перевести диалог в другое русло, но Филипп продолжил говорить.

"В тот день ты многое нам сказал. И, даже тот факт, что это было сделано на эмоциях, не отменял правдивости услышанного. У меня в голове закралась мысль о том, а что, если он действительно этого хочет. Может быть он давно уже искал повод избавиться от нас, чтобы найти новых, более успешных друзей. Кузя лишь способствовал созданию плодотворной среды для разрастания подобных выдумок. Ему было вдвойне обидно. Потому что он всегда видел в тебе нашего лидера. Того самого человека, способного повести за собой и вдохновить на свершения. Именно поэтому он сейчас ведёт себя как скептическая колючка, воспринимающая всё в штыки. Ну а потом я всё-таки уехал назад в Китай, потому что перестал видеть смысл в том, чтобы и дальше оставаться в Екатеринбурге. Постепенно я свыкся с идеей о том, что мне нужно искать новых друзей. Что, раз ты до сих пор не вышел на связь, значит у тебя всё хорошо и мы тебе больше не нужны. Потом я даже перестал возвращаться в Россию и общался с Кузей исключительно через Интернет. Я пил. Я спал со всеми подряд. Вёл разгульный образ жизни в попытках закрыть образовавшуюся дыру. А потом реальность нагнала меня и вынесла свой вердикт: вич-инфекция в двадцать восемь лет и увольнение с работы. Тогда-то я и рассказал обо всём Кузе, который позвал меня жить к себе."

"Мне очень жаль, что всё так произошло," – с трудом выдавил я из себя никому ненужное извинение, после чего принялся за оправдания. "Ты себе не представляешь, как мне стыдно. Я очень хотел выйти с вами на связь, но думал, что уже слишком поздно."

"Что ж, как показывают последние события, никогда не поздно…"

Ещё какое-то время мы продолжали находиться в баре, после чего я предложил прогуляться и взять еды на вынос. Идея перекуса на ходу в локациях ночного Амстердама почему-то показалась мне весьма привлекательной. Скитаясь по окрестностям, мы наблюдали за людьми и продолжали наши задушевные разговоры, умеренно разбавляя их шутливыми комментариями насчёт происходящего вокруг.

Неожиданно для себя мы наткнулись на небольшое кафе, специализацией которого были так любимые нами кебабы. Мы словно очутились в машине времени. Перед моими глазами встал ясный образ того, как мы ещё будучи все трое в Екатеринбурге бродили по ночному городу и раз за разом покупали себе шаурму в круглосуточном киоске. Голодные и уставшие после многочасовых похождений, мы продолжали идти, но уже с наполненной мясом лепёшкой в руках, которую уплетали по дороге до Кузиной квартиры, где собирались переночевать. Мы поднимались к нему на этаж, заваривали чай и все вместе садились за кухонный стол, по умолчанию считавшийся местом для наших самых горячих дискуссий.