По волнам жизни. Том 1

Но из дворца нас уже заметили. Кто-то вышел, идут переговоры…

Полицейский чиновник говорит:

– Уже пошли докладывать!

А толпа на тротуаре все растет. Из нее выделяется господин в котелке, небольшого роста, плотный, седой. Обращается с речью:

– Нехорошо, господа! Вы, студенты, постоянно нарушаете порядок… Не хорошо-с!

Откуда еще взялся этот ментор?

Пристав почтительно поясняет:

– С вами разговаривает господин председатель окружного суда, его превосходительство господин Акимов!

Это был пресловутый впоследствии недоброй памяти председатель Государственного совета. Предчувствовал он, что ли, свою будущую роль?

Мы не обращаем на него внимания. Повернувшись спиной, разговариваем.

Из дворца выходит чиновник, за ним – полиция:

– Генерал-губернатор просит пожаловать к нему двух делегатов-студентов.

Мы торжествуем. Акимов стушевывается.

Через четверть часа делегаты возвращаются, радостные:

– Генерал-губернатор по телефону приказал немедленно освободить всех арестованных!

– Уррааа!!!

Этому быстрому распоряжению, несомненно, подрывавшему престиж градоначальника, помогли достаточно известные трения между Х. Х. Роопом и подчиненным, но будировавшим против него, П. А. Зеленым.

На другой день делегация от студентов отправилась объяснить Фигнеру и Медее Мей, что студенты вовсе не устраивали демонстрации против них[122 - См. дневниковую запись В. В. Стратонова от 25 апреля 1888 г. о концерте Н. Н. Фигнера и последующих событиях (НИОР РГБ. Ф. 218. Карт. 1068. Ед. хр. 2. Л. 96–97).].

Градоначальник П. А. Зеленый

Градоначальник, адмирал Павел Алексеевич Зеленый, был яркой в истории Одессы фигурой, не забытой и до сих пор.

Если не ошибаюсь, еще мичманом он участвовал в описанном И. А. Гончаровым плавании «Фрегат Паллада»[123 - Имеется в виду путешествие военного фрегата «Паллада» под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина, секретарем которого состоял И. А. Гончаров, в 1852–1854 гг.; см.: Гончаров И. А. Фрегат «Паллада». Очерки путешествия: В 2 т. СПб., 1858.]. Во время же моего студенчества и еще много лет спустя П. А. Зеленый пользовался в России широкой известностью. О нем появилось впоследствии немало воспоминаний и в печати.

Но так как он был чрезвычайным юдофобом, то евреи-литераторы сводили с ним в печати свои национальные счеты. Поэтому историческая пресса у него была плохая и пристрастная.

Он и на самом деле был истериком, плохо владевшим собою. А это проявлялось в том самодурстве, о котором по России ходило немало пикантных анекдотов. И получается впечатление, что кроме самодурства Зеленый ничего не делал.

Вращаясь постоянно в кругу моряков, я не раз слышал, однако, и хорошие отзывы о Зеленом, как о добром и безусловно честном человеке. Несомненно, что при нем в Одессе был хороший порядок. Полиция взятки, конечно, брала, как их берет повсюду всякая полиция, кроме отдельных исключительных лиц. Но лично о градоначальнике Зеленом таких нареканий никогда и ни от кого – даже от его врагов – слышать не приходилось. А так не всегда говорилось о некоторых других администраторах в Одессе: едва ли все они проявляли стойкость к соблазнам, исходившим от богатой еврейской среды. Между тем евреи так ненавидели Зеленого, что немедленно разнесли бы о нем все дурное, если бы оно действительно было.

Зеленый приводил в восхищение моряков своими ругательствами. Бранился он классически, вдохновенно, как артист этого дела. Уж на что матросы привычны были к бытовой русской ругани… А рассказывали, что и они от удовольствия рты раскрывали, слушая, как виртуозно, каждый раз по-новому, собственной импровизацией – разносит их Зеленый. Это его творчество не повторяемо в печати; но некоторые его бранные словца, с сочувственным смехом, постоянно цитировались в кругах моряков.

С П. А. Зеленым сводили, между прочим, счеты и тем ребяческим способом, что время от времени печатали в газетах на первый взгляд безобидные объявления, – однако для одесситов весьма понятные. Помню одно из них в «Одесском листке»[124 - «Одесский листок» (Одесса; 1880–1917) – ежедневная газета.], на первой странице; это объявление по недосмотру было пропущено газетной конторой и полицейской цензурой:

– Вылетел зеленый попугай. Отлично бранится по-русски, еще лучше по-французски. Поймавшего просят доставить на квартиру (следовал точный адрес квартиры П. А. Зеленого), за что будет выдано приличное вознаграждение.

Вероятно, хорошо влетело и полицейскому цензору, и редакции за этот недосмотр, по условиям газетной техники вполне объяснимый.

Не повторяя классических, попавших в исторические журналы, анекдотов о нем, приведу лишь кое-что из бывшего во время моей студенческой жизни в Одессе.

П. А. Зеленый шел по улице с женой, также очень известной в Одессе Натальей Михайловной. На некотором расстоянии шагал охраняющий начальство городовой.

Зазевавшийся гимназистик не отдал градоначальнику чести. Зеленый не переносил, если учащиеся ему не козыряют. Налетел на мальчика с разносом. Н. М. как-то отвлекла внимание мужа и сделала виновному знак, чтобы он удирал. У мальчишки пятки засверкали.

Вскипевший Зеленый закричал городовому:

– Арестовать! В участок ее!!

Растерявшийся городовой мялся с разинутым ртом… Н. М. вскочила на извозчика и укатила.

В соборе, в царский день, – торжественное молебствие. П. А. Зеленый, на паперти, лично следит, чтобы на молебен пропускались только чиновные и важные лица.

Поднимается на паперть высокий плотный господин, с рыжей бородой и волосами, в штатском пальто.

– Эй, ты! Рыжая свинья! Куда прешь? А… извините, ваше превосходительство!

«Рыжий» распахнул пальто с лентой и звездой. Это был ректор университета профессор Некрасов.

Студентами мне постоянно поручалось устройство студенческих балов и концертов. Организуя очередной бал и зная, что хоровой «Gaudeamus»[125 - Gaudeamus igitur (лат. будем веселиться) – студенческая песня (гимн), впервые появившаяся в печатном виде в 1776 г., переложена П. И. Чайковским в 1874 г. для мужского хора и фортепиано.] обыкновенно не удается, вследствие незнания поющими текста, я отпечатал билеты, вместе с текстом Gaudeamus’а (по латыни и по-русски), на цветной почтовой бумаге.

У нас было принято развозить почетные билеты. Это я поручил молоденькому студенту, сыну генерала из военно-окружного суда, вылощенному щеголю, но с большим кругом знакомых. Поручил я, по неосторожности, ему завезти почетные билеты и Н. М. и П. А. Зеленым.

Влетает ко мне студентик. Бледный, растерянный… Щегольские ботинки в грязи…

– Приезжаю к градоначальнику… Говорят: просит сам адмирал! Он де в гостиной, вместе с Натальей Михайловной. Вхожу – там гости. Протягиваю ему билет… Адмирал покраснел. Как закричит:

– Это что за билеты!! Разве такая их форма? Длинные должны быть! В тетрадках… А, что вы там?

К нему подошел чиновник, что-то докладывает.

Наталья Михайловна показывает мне глазами на дверь. Шепчу:

– Почетные привез…

– Какие там почетные… Лучше удирайте, пока он этого не услышал!

Юноша не заставил себе повторять. Забыв в прихожей калоши, бросился спасаться.

Артист Н. К. Садовский рассказывал, уже за границей, в 1926 году, анекдот, относившийся к той же эпохе:

Приехал Садовский с малороссийской труппой в Одессу. Как полагалось, явился представиться градоначальнику. Но на море был шторм, пароход запоздал, с ним не пришел и гардероб труппы. Позабывши, что можно взять сертук и напрокат, Садовский явился к начальству в пиджаке.