Лунная дева

– Конечно, можно.

– Понял, записал! – с радостью согласился Полянский. – Танюша, я до сих пор не могу поверить, что всё это реально, что всё это не плод моего воображения… Ну, разуверь меня, Таня, скажи, что я не сплю… Прошу тебя.

– Ты не спишь, Валера, всё это реально, реальней не может быть. Ты поверишь в это, очень скоро ты привыкнешь к новой жизни… а я помогу тебе.

– Спасибо тебе, ты всегда была моим ангелом – хранителем, фу-ты, кажется, я повторяюсь… Тань, я не совсем понял насчёт Сириуса… Что Арагел имел в виду?

– Видишь ли, Валера, в земном эксперименте участвовали души с разных планет и звёздных систем, даже с разных галактик, и уже сейчас близкие души начинают собираться по родственному притяжению. Твоё «родовое гнездо» – Сириус, это очень высокая космическая сущность. Совсем скоро Солнечная система вместе с новой Землёй на многие тысячелетия перейдёт под его руководство. Я тебе всё подробно постараюсь объяснить, но чуть позже, а когда твоя память раскроется полностью, ты сам всё вспомнишь.

– Ну хорошо, я подожду, – не стал настаивать Полянский. – А с чего мы начнём?

– Выказываешь нетерпение, Валерочка? – рассмеялась Татьяна. – Чувствуется настрой, это хорошо. С чего начнём? Валера, да ты уже начал, и кое-что успел воплотить в жизнь. Не понял ещё?

– Подожди, подожди, дай подумать, Тань… э-э… Ты имеешь в виду этот город?

– Конечно же, Валера! Ты ведь строил его в своём воображении не для одного себя, а для близких по духу людей. Так ведь?

– Без вариантов, для них родимых, ну и для себя тоже…

– Твоя задумка, Валера, понравилась Собору Посвящённых, это высший совет межгалактического братства, она была ими одобрена. Поэтому твоему городу дана жизнь, уже скоро он будет заселён людьми нового мышления, и каждый из них внесёт в этот город свою творческую лепту. Мы сообща достроим его для справедливой и свободной жизни. И пускай все эти дома не будут выполнять земные функции, ведь здесь не нужен обычный отдых, да и приём пищи потеряет своё значение, здесь всё будет иначе… но останется символ дружбы, символ любви, то место, где смогут собираться близкие по духу существа и обмениваться своими лучшими чувствами и идеями. Со временем всё здесь, конечно, изменится, но сейчас этот город необходим людям, чтобы привыкнуть в знакомых условиях к новой реальности. Мои друзья специально создали здесь немного пониженный вибрационный фон, чтобы легче прошла адаптация.

– Танюша, это же так здорово! Я же столько мечтал об этом, в тайне мечтал от всех, боялся, что засмеют… А сейчас всё это – реально! Реально, Таня! Ты понимаешь?! – не скрывал своей радости Полянский.

– Теперь всё в твоих силах, Валера, ты сможешь осуществить все свои мечты и даже то, о чём и мечтать не смел, – с улыбкой ответила Татьяна. – Это поистине волшебный мир, все земные сказки о ковре-самолёте, о сапогах-скороходах, о скатерти -самобранке и прочих чудесах – не народный вымысел, а истинная правда. Когда-то очень давно на Земле такое не считалось чем-то особенным, чудеса были в порядке вещей, но со временем на Земле стало меньше света, до такой степени, что подобные вещи стали невозможными… однако память о чудесах прошлого сохранились в народных сказках. Но совсем скоро всё эти возможности вернутся на обновлённую Землю, возврата в тёмное прошлое уже не будет никогда. Валерочка, мы стоим на пороге удивительных перемен, многие тайны будут открыты в ближайшее время и люди смогут приобщиться к величайшим знаниям разных мирозданий.

– Ух, аж дух захватывает от твоих слов! – эмоционально отреагировал Валера. – До сих пор в голове не умещается… Я пытаюсь всё это осмыслить, как-то утрясти в себе, но пока не очень, с трудом…

– А ты просто прими это как данность, как самое-самое естественное и близкое тебе. Ты же не удивляешься, когда видишь журчащий ручеёк, летящую бабочку или восход солнца… все эти вещи для тебя естественны, так прими же и новую данность.

– Я постараюсь… Знаешь, Тань, я хоть и хорохорился перед твоими друзьями насчёт своего решения остаться здесь, но малюсенький червячок сомнений всё же гложет… Может, даже не сомнений, а чувства вины перед семьёй… Танюша, как мне быть?

– Валерочка, я же говорила тебе однажды насчёт голоса сердца, оно одно знает как правильно… а сейчас ты раздваиваешься, голос сердца зовёт тебя к избранному пути, а совесть человеческая тянет назад. Твой выбор это не перетягивание каната, а ощущение правильности, но правильности не человеческой, а внутренней, духовной. Твои сомнения похожи на попытку удержать перезревшее яблоко на дереве, когда его время уже пришло и оно должно упасть. Разве можно остановить то, что уже суждено свыше? Дорогой друг мой, в тебе ещё гнездятся человеческие комплексы о правильности и неправильности, но в этом мире нет противоречий, здесь всё подчиняется закону духа, а он един, един даже в своём разнообразии.

– Хорошо ты сказала о яблоке, мой вариант… я как раз чувствую себя этим самым яблоком, вот-вот упаду, – посмеялся над собой Полянский и вопросительно поглядел на девушку:

– Таня, а откуда ты всё знаешь? Ты же совсем недавно была обычной… Нет, извини, не так выразился, ты всегда была особенной… но ты поняла меня…

– Поняла, Валера. Всё дело в моей глубинной памяти, она раскрывалась постепенно и сейчас этот процесс практически завершён, теперь я свободно могу подключать своё сознание к любым источникам информации, и могу считывать её. Вот и весь секрет. То же самое вскоре произойдёт с тобой, я тебе уже говорила.

– А-а, понятно.

– Валер, а хочешь, я тебе помогу? – вдруг предложила Татьяна.

– И как же?

– Очень просто, мы можем отправиться в наш земной город, и ты сравнишь свои ощущения, тогда и решение не станет обузой. За одним навестишь своих родных.

– А это возможно? – не поверил Полянский.

– У нас всё возможно, – вполне серьёзно сказала девушка.

– Я с радостью, Танюша, только скажи когда…

– А прямо сейчас. Только позволь я дам тебе небольшую подсказку, она поможет тебе, Валера.

Полянский согласно кивнул, приготовившись ловить каждое слово девушки.

– Ты смени точку опоры в своих суждениях.

– Как это? – не понял Полянский.

– Очень просто, раньше ты опирался на свой ум и чувства, а теперь обопрись на свою душу, она не от мира земного и видит всё шире и глубже. Попробуй взглянуть её глазами, а потом сравнишь ощущения.

– Хорошо, Таня, я понял тебя, я постараюсь…

Последние его слова слились с начавшейся вибрацией и через несколько секунд световая вспышка поглотила их…

Они бесшумно плыли по вечернему освещённому городу, взирая на тающий снег, разливавшийся грязными лужицами по тротуарам и улицам, на несущиеся куда-то потоки машин и спешащих по своим делам людей. Никто их не замечал, их попросту не видели, как некогда потерявшего память Урсана. Они заглядывали в горящие окна многоэтажек, провожали прохожих до кафе и подъездов домов, улыбались редким влюблённым парочкам.

«Здесь всё так же, жизнь ворошится, так привычно и незатейливо… люди живут в своих заботах, мечтая о своём маленьком житейском счастье, а между делом – бранятся, осуждают друг друга, обижаются… А где-то далеко отсюда рвутся снаряды и свистят пули, гибнут сотни и тысячи таких же, как они, а уцелевшие теряют единственный кров и страдают от голода. Им в разы хуже, в разы… И они тоже мечтают, но их мечты молят о мире, об обычном мире без войны. И ведь многим в этом городе совершенно нет никакого дела до боли тех несчастных. А некоторые «двуногие» просто бесятся от жира и вседозволенности, у них тоже есть своя мораль и этой морали плевать на всех остальных. Многие ли из людей готовы пожертвовать собой ради других, отдать последнюю рубашку, чтобы кому-то стало теплее? Не знаю, не знаю… Но, слава Богу, на русской земле такие люди были, есть и будут. Какой же пёстрый и неоднозначный мир… мир утерянной правды… Знает ли он себя? Сможет ли вывернуться на изнанку и заглянуть в своё сознательное нутро, чтобы ответить на самый главный вопрос своей жизни – в чём же смысл? – думал Полянский, вспоминая своё недавнее прошлое.

Но вместе с ощущениями прошлого он вдруг вспомнил последний совет Татьяны. И в этот момент в центре его груди что-то зашевелилось, ожило, отдалось болью, но болью такой сладостной, такой желанной, будто что-то внутри него вырывалось на свободу. Но это чувство быстро прошло, и сердце мужчины наполнилось блаженным теплом. С каждой секундой это необыкновенное ощущение только нарастало, разливаясь по всей груди Валеры всевозможными оттенками самых сокровенных чувств. Нечто подобное он уже испытал в псевдо пещере, но сейчас ощущения были гораздо ярче и сильнее. Ему казалось, что его сердце плавится от любви ко всем этим людям. Он любил их без всяких условий и исключений, без разделения на своих и чужих, с их недостатками, странностями и даже пороками, любил просто за то, что они есть. Сейчас он чувствовал неодолимое единство со всеми этими людьми, и это ощущение было далеко за пределами его человеческих чувств.

– Валерочка, ты это почувствовал, ведь так? – журчащим ручейком влился в его блаженную негу голос Татьяны.

– У меня нет слов… Танюша, я не знаю, что со мной… но мне так хорошо, – сбивчиво проговорил мужчина. – Тань, скажи честно, ты помогла мне?

– Разве что самую малость, – не стала отрицать девушка, – но у нас бы ничего не получилось, если бы твоя душа ещё спала… Ты просыпаешься, друг мой, от долгого сна, ещё немного и это удивительное состояние станет твоей нормой, станет твоей истинной жизнью. А сейчас соберись и сделай то, что хотел. Вот твой дом, я не буду тебе мешать.

Полянский кивнул и скользнул в подъезд через закрытую дверь. На лестничной площадке своего этажа он остановился, будто собираясь с духом. Оказавшись в прихожей, он сразу отметил, что здесь ничего не изменилось, даже его лёгкая куртка по-прежнему висела на крючке в открытом шкафчике. Полянский по привычке потянулся к выключателю и нажал на него. Прихожая осветилась.

– Кто там? Игорёшка, это ты балуешься?! А ну быстро спать! – послышался из кухни голос Светы.

Но ответа не последовало. Светлана выбежала в прихожую и в недоумении пожала плечами. Они стояли друг перед другом, буквально на расстоянии вытянутой руки. С минуту женщина неотрывно глядела на Полянского, и ему даже показалось, что она видит его.

– Валерка, – шёпотом проронила она, и словно испугавшись своего голоса, закрыла ладонью рот.

Полянский легонько провёл ладонью по её щеке. Он видел, что Светлана почувствовала его прикосновение, но не могла объяснить свои ощущения, её рука потянулась к лицу, чтобы смахнуть с него что-то незримое и мешавшее ей.

Валера и сам частенько ощущал такие невидимые паутинки на лице, но не придавал этому особого значения, но теперь-то он знал источник таких тайных посылов. Его чувства к Светлане тоже изменились. Нет, прежняя человеческая любовь не вернулась к нему, но новое чувство было совершенно иным, необъяснимо глубоким и безграничным, теперь она была не только матерью его ребёнка, а близкой ему душой.

«Спасибо, родная моя, спасибо тебе за всё. Счастья тебе… ты ещё найдёшь свою любовь, я знаю», – про себя произнёс он.

Светлана не слышала его, но словно что-то почувствовала, она простояла ещё с минуту, к чему-то прислушиваясь, и вернулась на кухню.

Полянский переместился в комнату своего сына. Игорь уже спал, очень трогательно подложив под щёку свою маленькую ладошку. Валера склонился к головке сына и поцеловал его, малыш заворочался и приподнялся на кроватке.

– Здравствуй, папочка, я так ждал тебя… ты пришёл, а я сплю, – сонно пробормотал маленький Игорь и снова заснул.