Всегда по четвергам (сборник)

Нервный мужчина, оглядываясь, шел по безлюдной аллее темного парка. Злорадные лучи подозрительно яркого солнца навязчиво просвечивали сквозь редкие деревья. Над изверившейся головой резко пролетела несъедобная птица.

Словно бы в последний раз прошелестел равнодушный ветер.

Мужеподобная женщина, неотвратимо идущая навстречу, неожиданно улыбнулась пронизывающей до костей улыбкой.

Поравнявшись с ужасной женщиной, мужчина сказал: «Ну что, начальник, твоя взяла.»

История пятая (сонно-скучно-угрюмая)

Сонный мужчина шел по сонной аллее сонного парка. Бледно-золотые лучи солнца просвечивали сквозь бледно-золотые деревья. Над головой невесело пролетела унылая птица. Угрюмо прошелестел угрюмый ветер. Идущая навстречу скучная женщина улыбнулась скучной улыбкой. Поравнявшись со скучной женщиной, сонный мужчина угрюмо сказал: «Октябрь уж наступил уж».

Иван Бунин и другие

Обитатели Четыреста Сорок Восьмой комнаты почему-то очень любили поговорить про Александра Сергеевича Пушкина.

Стихи его, проза, рисунки и судьба его, одновременно счастливая и трагическая, – все было предметом обсуждения, поводом для сличения. И в частности, знаменитая и таинственная глава из «Онегина», увы, сожженная и сохранившаяся лишь в полутора десятках зашифрованных отрывков. Одним эта глава казалась утраченной безвозвратно, но другие были убеждены, что она обязательно отыщется в каких-нибудь архивных развалах.

И вдруг оказалось, что один довольно молодой и весьма активный сочинитель взял и дописал эту главу. И напечатал ее в «Новом мире».

Четыреста Сорок Восьмая просто ахнула от такого разворота событий. Впрочем, тут же вспомнили, что подобная история уже имела место и тоже касалась Пушкина – это когда Брюсов продолжил «Египетские ночи».

А еще раньше граф А. К. Толстой занимался дописываньем стихов. И тоже брал у Пушкина…

Все долго обсуждали эту странную практику: одних она возмущала – как, мол, такое возможно: дублировать гения! Других забавляла; и в конце концов все вдруг решили тоже попробовать себя в этом вроде бы и предосудительном, но таком завлекательном жанре.

Пушкина на этот раз пощадили. Выбрали Ивана Алексеевича Бунина: взяли один его стих, неизвестный присутствующим, каждую строфу разделили пополам, вторые полустрофы спрятали, а первые дописывали. А результаты сличали с тем, что было у поэта…

Итак, И. Бунин начинает каждую строфу, остальные (Анна Аврутина, Анна Бернадская, Анна Еськова, Леонид Певзнер, Денис Мокеев и прочие) подхватывают, Бунин завершает, остальные сличают радостно.

Бунин:

Бушует полая вода,
Шумит и глухо, и протяжно…

Остальные:

1…Летят скворцы туда-сюда
И мудрый грач шагает важно.
2…Стирает блеклые года,
Все то, что ветхо и неважно.
3…Освободившись ото льда,
Летит вперед. Куда – не важно.
4…Она ломает корку льда
И от усилья плещет важно.

Бунин (завершая строфу):

…Грачей пролетные стада
Кричат и весело, и важно.

Он же (начинает следующую строфу):

Дымятся черные бугры,
И утром в воздухе нагретом…

Остальные:

1…Толпятся призрачно пары,
Сливаясь с мартовским рассветом.
2…Толкутся, вьются комары,
Жару нам предвещая летом.
3…Тумана белые пары
Клубятся радостным приветом.
4…Кружатся роем комары,
Как пародисты над поэтом.

Бунин (заключая строфу):

…Густые белые пары
Напоены теплом и светом.

И снова он (затевая третью строфу):

А в полдень лужи под окном
Так разливаются и блещут…

Остальные (те же самые) подхватывают:

1…Что жизнь мне мнится чудным сном,
И в нем мечты мои трепещут.
2…В них солнце плавает вверх дном,
И блики радужные хлещут.
3…Что впору двинуть за вином,
Но вдруг родители обыщут?
4…И пахнет солнечным теплом,
И птицы, птицы в небе плещут.

Бунин (благополучно финишируя):

…Что ярким солнечном теплом
По залу зайчики трепещут.

У верблюда два горба

Попалось на глаза поэтам из Четыреста Сорок Восьмой замечательное стихотворение:

У верблюда два горба,
Потому что жизнь – борьба.