Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Как же, – ответил подошедший к ним десятник конницы. – Они сейчас пойдут к Малонто, чтобы запереть его с моря. Полная блокада по всем правилам военного искусства.

– Да что им, посидят на кораблях, поплюют с палубы в воду, вот и вся блокада. А кровь то нам с тобой придётся проливать, – неожиданно сказал Танис и, резко повернувшись, отошёл прочь от обрыва.

Солнце клонилось с закату, когда последний солдат ступил на землю Малонто. Темнело, но полк не остался на продуваемом всеми ветрами берегу. Решили найти хотя бы маломальскую ложбинку, чтобы встать в ней лагерем. Воины построились в нестройные колонны и двинулись вперёд, по направлению к долине.

Там, в низине, жили все местные жители, поскольку жить на безлесных скалах, на холодном, пронизывающем ветру было просто невозможно. В долине текла небольшая речушка, питавшаяся из родников, вокруг неё шумел лес. Там и находилось семь небольших посёлков, а в устье реки, на северном берегу острова между двух холмов находился Малонто.

Берег остался далеко позади, а воины всё шли и шли, попирая тяжёлыми солдатскими сапогами траву и жёлтые цветы. Все шли молча, настороженно оглядываясь по сторонам, словно ждали, что вот-вот путь им преградит малонтийское ополчение. Солнце скрылось за горизонтом, стало совсем темно. Идти дальше никто не рискнул, и решили встать лагерем прямо здесь. На счастье, немного приутих ветер и стало немного теплее. Палаток не ставили, все, включая офицеров, наскоро поужинав сухим пайком, завернулись в тёплые шерстяные плащи и улеглись на траве.

Утро выдалось холодным и пасмурным. С неба лил мелкий дождь, промочивший всю одежду. Капли воды стекали за шиворот, обжигая холодом продрогшее тело. Было ещё очень рано, до подъёма оставалось около часа, но никто уже не спал. Люди ругали дождь, ёжились на холодном ветру. Самое время развести костры, но дров, как назло, не было. Фуражиры раздали всем по трети фляги крепкого вина, чтобы солдаты хоть как-то смогли согреться.

Вокруг по-прежнему никого. Бескрайнее поле уходило в даль и исчезало в пелене густого тумана. Полк вновь построился и пошёл дальше. Дорога вела под уклон, так что хоть идти стало намного легче. Никто уже не заботился о порядке строя, все шли нестройной ватагой, лишь бы спуститься быстрее в долину, нарубить дров и прогреться рядом с жаркими кострами, поесть горячего.

Прошёл час, затем второй. Стало теплее, да и туман рассеялся. Минул ещё час, и впереди показался долина. В зелёной чаше, между холмов, тусклым зеркалом светилось под пасмурным небом небольшое озерцо, на противоположном берегу которого стоял дворов в пятнадцать, посёлок. Из озера брала своё начало речушка, а рядом с истоком, по обеим сторонам реки, начиналась огромная, вплоть до Малонто, дубовая роща.

Жители посёлка уже проснулись, несколько человек мелькали на его улице. Где-то громко замычала выгоняемая из стойла на пастбище корова, к озеру, наперебой гогоча, спешили гуси. Следом за ними поспевали утки. В двух крайних домах уже вовсю дымили трубы.

Полк был ещё далеко, но жители поселка уже заметили солдат. Никто, конечно, не побежал в лес, а уж, тем более, готовиться к обороне. Глупо предполагать, что два-три десятка мужчин способны противостоять пяти тысячам опытных бойцов. Люди спокойно вышли из домов и стали наблюдать за приближавшимися солдатами.

Полк обогнул озеро и вошёл в поселок; прошёл по его единственной, идущей вдоль берега улице и расположился на лесной опушке под кронами высоких, ветвистых деревьев. Нужно было привести себя в порядок, отогреться, поесть. Только потом можно продолжить поход.

Два дня полк продвигался по тракту, ведущему сквозь лес к Малонто. Дорога проходила вдоль реки, которая, благодаря впадавшим в неё ручьям и родникам становилась всё шире и полноводнее. Становились больше стоявшие на ней деревеньки. Люди, всё так же, спокойно, смотрели на солдат, словно каждый день мимо их дома проходили парайские полки. А вечером второго дня полк подошёл к последнему перед Малонто, седьмому поселку. Ещё не было темно, но решили остановиться, чтобы хорошенько отдохнуть перед решающим переходом.

5

Два месяца прошло с тех пор, как Николай Сартаков и его сын вернулись из Франции. Стоял душный август.

Хлопнула входная дверь, в просторном холле послышались чьи-то шаги.

– Саш, ты? – выглянул из кухни Николай.

– Да я, я.

– Отлично, иди сюда.

Александр кинул на диван стопу книг, набранных в университетской библиотеке к началу последнего курса и, пройдя на кухню, сел к барной стойке рядом с отцом.

– Пей, – тот протянул сыну стакан апельсинового сока.

– Ты что-то хотел сказать?

– Да.

– Ну, так я весь во внимании, – Саша отхлебнул немного из стакана.

– С тех пор, как мы вернулись, я занимался улаживанием своих дел, чтобы к осени на пару месяцев освободиться от работы и взять отпуск.

– Решил снова нырнуть куда-нибудь?

– Нет, – ответил Николай и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, достал висевший на прочной цепочке медальон. Тот самый, что нашёл Александр.

– М-да, – тот скривил на лице гримасу неудовольствия.

– Не понял. Ты всё ещё не веришь? Или тебе мало этих находок, чтобы поверить?!

– Пока не верю. Я, всё-таки думаю, что это лишь старинное золото.

– Хорошо-хорошо, можешь не верить, ради бога, но это не изменит моих планов. Мы с Иваном Сергеевичем всё равно возьмём тебя с собой, чтобы показать Остров.

– Ладно, допустим, это так. Но учти, мне через неделю учиться идти. Да и Иван Сергеевич… он ведь уже староват для таких забав.

– Хочу тебя порадовать. Я договорился с Топосовым, объяснил ему всё…

– С нашим деканом?! – удивился Саша. – И что ты ему сказал?

– Сказал, что нашёл медальон и собираюсь побывать там.

– Что?!

– Он всё знает. Мы же вместе тогда обследовали Сашу Давыдова. Он и перевязывал его один раз, когда тот вернулся назад весь изрубленный.

– Э…

– А во-вторых, Ивану Сергеевичу хотя и почти шестьдесят, а он и тебе даст фору. Силы, как в молодом.

– Ну ладно, хорошо. Попробуем, может, что и получится.

– Получится, обязательно получится. Так что готовься, отправляемся завтра.

Николай хлопнул ладонью по столешнице, так что зазвенели подвешенные на держателях бокалы и, спрыгнув с табурета, вышел из кухни.

– Вот ведь… – только и смог прошептать ошарашенный Александр.

От известия, что завтра он, может быть, попадёт неизвестно куда и неизвестно зачем, ему стало не по себе. В памяти тот час всплыли рассказы отца о многочисленных опасностях, о непрекращающихся поединках и сражениях, о льющейся рекой крови, и у него от страха засосало под ложечкой. Конечно, он был далеко не робкого десятка и мог постоять за себя, но этот… этот дикий мир, где единственным весомым аргументом выступал не разум, а меч, пугал его.

Он подошёл к кухонному столу, открыл ящик. Там, холодно поблёскивая сталью, лежало десятка два различных по длине ножей. Саша выбрал самый длинный и тяжёлый, которым приходившая по утрам домохозяйка резала капусту или кабачки и, встав в центр кухни, подальше от мебели, попытался изобразить что-нибудь. Нож едва не вырвался из его влажной от пота руки, но, несмотря на это, получилось, вроде, неплохо. Хотя, это на его взгляд. Наверняка, любой из тех, кто населял тот легендарный Остров, засмеял бы его сейчас… и отрубил бы голову. Тьфу! Что за мысли в голову лезут.

– Тренируешься? – в кухню снова зашёл отец.

В его руках были потемневшие от времени деревянные ножны.

– Это меч? Впервые его вижу, – удивился сын.

– Да он с тех пор всё время на чердаке лежал. Там ещё одежда и доспехи. Только всё это можно выкидывать. Одежда почти сгнила, доспехи проржавели насквозь – чердак сыроват.

– А меч?

– С ним, думаю, ничего не случилось. Если есть ржавчина, то можно взять брусок и почистить.