Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

А малонтийцы мчались вихрем. Конный вал накатывался молча, ни единого крика. Ещё мгновение, и первые ряды конницы влетели в ручей и… Копыта несчастных животных провалились в ил и основательно завязли в нём. Ломая ноги, они, с истошным ржанием, падали, а их седоки кубарем перелетали через лошадиные головы, едва не долетая под ноги солдат сотни Таниса.

Перед ними возникло кричащее, храпящее месиво из грязи, лошадиных и человеческих тел. Никто и не сдвинулся с места, чтобы врубиться туда своей секирой, этим уже хватит, они едва ли смогут держать в руках меч в ближайшие пару недель. Следующие ряды конницы успели остановиться, они скучились и встали на берегу коварного ручья, ожидая, пока им освободят дорогу.

– Эх, жаль, луков у нас нет, – вздохнул Танис.

Он подвёл первую шеренгу вплотную к ручью, чтобы не дать атакующим выйти на сушу. А противник, выждав немного, аккуратно, шагом, вошёл в воду. Они медленно приблизились к отряду Таниса. Взметнулись тяжёлые секиры и, со свистом, обрушились на укрывавшихся за щитами малонтийцев. Страшные удары сразу выбили из седел десятка полтора-два всадников. Те попытались достать противника копьями, но их острия не могли пробить прочную кирасу. Лишь редкие удары попадали в сочленения лат на плече или локтевом сгибе, но тогда выручала кольчуга. А особо ловкие секироносцы умудрялись одновременно наносить одной рукой мощные удары и успешно отбивать надетым на левую руку небольшим стальным щитом все выпады конников.

Жза-г – щит Таниса со скрежетом отклонил сильный удар копья. В то же мгновение сотник сделал шаг вперёд, и удар его секиры обрушился на открывшийся при выпаде бок всадника. Прочное лезвие без усилий прорубило кольчугу и нашитые на неё накладки из толстой кожи. Брызнула кровь, малонтиец жалобно вскрикнул и рухнул в ручей. На поле битвы стоял неимоверный шум, такой, что, порой, не было слышно свой голос, но в следующий момент Танис услышал:

– Берегись!

Он повернул голову влево – забрало сильно сужало поле зрения, и едва успел прикрыть голову щитом. Страшный удар меча разбил на куски щит, загудела онемевшая левая рука. Опешивший Танис уже ожидал следующего, возможно, смертельного удара, но мелькнула секира стоявшего рядом товарища и выбила из седла этого всадника. Сотник решил больше не искушать судьбу и сделал шаг назад, в строй.

Тяжело вооруженный пехотинец, несмотря на всю кажущуюся неуязвимость и мощь, не мог долго сражаться. Пришла пора поменять шеренги. Танис подал рукой сигнал, и воины второй линии втиснулись в первый ряд. Ещё мгновение, и стоявшие в первой линии, сделали три шага назад. Перестроение сделали так быстро и правильно, что враг не смог усилить своего натиска. Недаром их до седьмого пота гоняли на плацу, вдалбливая премудрости этих маневров.

Танис перевёл дыхание. Всего в четырёх шагах впереди него кипел бой, а он чувствовал себя так, словно находился за сотню шагов от этой мясорубки. Но, не успел он отдышаться, враг дрогнул и начал пятиться назад.

– В атаку, – скомандовал Танис.

Теперь, несмотря на усталость, нужно было хорошенько надавить. Пока конница идёт шагом, пока пехота может её догнать, надо бить. Воины дружно шагнули вперёд, в ручей. Не обращая внимания на заливающую сапоги воду, они ускоряли шаг, чтобы достать набирающих скорость всадников. Враг отступал всё быстрее и быстрее, и секироносцы уже не успевали.

– Не угонимся – сотник уже начинал задыхаться от бега. Много в железе не побегаешь, особенно, если перед этим полчаса секирой махал.

Малонтийцы, добравшись до брода, развернули своих коней и, не оглядываясь, бросились наутёк. Бежали и те, кто пытался прорваться через посёлок. Видимо, лёгкая пехота хорошо сжала их на узких улочках деревеньки.

– Это победа, – проговорил Танис.

Он обернулся – там, около леса уже раздавались восторженные крики его однополчан.

– Победа!

Душа пела, самому хотелось и петь, и плясать от радости. Они одержали победу, парайский полк победил. Его первое сражение, и победа. Да и все остальные, кроме тех, кому уже было за сорок, впервые участвовали в сражении. Победа! Вокруг радовались, обнимались друг с другом люди. Танис рассеяно принимал поздравления, пожимал чьи-то руки. Он во все глаза искал Салиста, который должен был быть где-то в резерве. Устав, он присел на лежавшее у дороги бревнышко.

– Эй, Танис! – услышал он.

Салист со всех ног бежал к нему. Подбежав, он отдышался, хлопнул друга по плечу и присел рядом.

– Нет, ты видел? Ты видел, как они побежали у нас?! – восторженно заговорил он, не давая Танису и слова вставить. – Зашли в деревню, а мы их из-за всех углов, с крыш и дротиками, и стрелами, и всем, что под руку попадалось. А они хотели проскочить. Наивные. Завернули в сторону и уперлись в арбалетчиков. Те – залп. И полсотни сразу с коней на землю. Развернулись и деру дали.

– То-то они и у нас побежали, – усмехнулся Танис. – Испугались, что вы им в зад зайдёте.

– «Сбор» играют, идём, – Салист услышал доносившиеся с поля сигналы горна.

– Ну, пойдём.

Танис собрал свою сотню, которая, тоже, расположилась на отдых неподалеку, и направился к ставке.

Полк отдыхал до полудня. За это время воины привели в порядок себя и своё снаряжение, похоронили у лесной опушки убитых – парайцы потеряли сто пятьдесят три человека, малонтийцев насчитали шестьсот двенадцать тел. Тяжело раненых, а их было ровно тридцать, оставили в посёлке на попечение местных жителей вместе с охраной из десятка солдат. Остальные же, в полдень, построились в колонну и двинулись дальше, к Малонто.

8

Девушка ещё не открыла глаз, но уже начала жалобно стонать, тереть виски.

– Я сейчас её обратно отправлю, – Николай шагнул к ней, взялся за медальон. – Вот чёрт, – выругался он и, в сердцах, пнул попавшийся под ногу гриб.

– Что такое? – встрепенулся Иван Сергеевич.

Тот показал медальон. Он был серым.

– М-да, – покачал головой Стрижевский.

– Что с ним? – испуганно спросил Саша.

– Теперь он заработает, когда ему вздумается, – пояснил Николай. – С тем так же было. Пока мы не можем воспользоваться им.

– А я думал, это только у Давыдова медальон такой был. Ладно, девушка с нами пойдёт. Надеюсь, ей понравится это путешествие, – Иван Сергеевич подошёл к Тане и слегка потряс её за плечо.– Кстати, посмотри, может, что на нём написано?

– Думаешь, прочитать смогу? – пожал плечами Николай, но, всё-таки, посмотрел. – Эх ты! А я понимаю, что написано здесь! И кое-что здесь есть… ха! Инструкция!

– А я и не сомневался. Что хоть там?

– Ну, если вкратце, то этот медальон набирает силу за двадцать восемь дней, придерживается лунного цикла, так сказать.

– Мы здесь на месяц?! – схватился за голову Саша.

– Спокойно, парень, твой подруга уже открывает глаза. Поговори-ка с ней, объясни, что к чему.

Таня открыла глаза, огляделась. Александр заметил, как в них появился сильный испуг. Ещё мгновение, и она просто вскочит и побежит, куда глаза глядят. Он, тот час, подсел рядом, взял её руку в свою и улыбнулся.

– Где я? – спросила девушка, поняв, что находится совсем не там, где была несколько минут тому назад.

– Ну, я сам не очень знаю это, но попробую объяснить. Надеюсь, мой отец поможет мне.

Таня встала, отряхнула джинсы от прилипшей старой хвои.

– Ещё минуту назад мы были у тебя дома. Потом вспышка, и я ничего не помню. А сейчас… сейчас вокруг лес.

– Помнишь, мы как-то говорили о родителях. Я говорил, что у моего отца, иногда, – он оглянулся – Стрижевский погрозил ему кулаком. – Иногда едет крыша, он начинает рассказывать сказки об Острове.

– Ну, помню, было такое.

– Мы на Острове.

– Где?! На том, про который твой отец говорил?! Но это… бред какой-то, ты разыгрываешь меня, – она закатила Александру хорошую пощёчину.

– А вспышка? – Саша потёр щеку. – Припомни, есть ли около моего дома такой лес?

– Это невозможно.