Перевернутые дни

Он указал на дорожную сумку под столом.

– Хорошо, – Иван разложил стульчик и уселся перед косметическим репликатором.

– Документы в кармане куртки. Там же ключи от машины. Синий «Юньлунг» выпуска сорок восьмого года, номер 7997, стоит во дворе. Маршрут в бортовом компьютере. Оружие, снаряжение и ампула под сиденьем. После выполнения миссии бросишь его, тебя подберет зеленое такси с рекламой чипсов «Ли Хун», бортовой номер 1221. Если возникнут сложности, уходи через двор и территорию Императорской оперы. На углу Мичурина и Сюцюаня тебя будет ждать еще одно такси, такое же, только с номером 2112.

– Тоже палиндром, – пробормотал Иван.

– Что? – не понял Отто.

– Нет, ничего, – Иван смутился. – Просто я...

– Веришь в приметы? – Валенштайн усмехнулся. – Это невредно. Только не увлекайся.

– Нет, не верю. Я хотел сказать о другом. Лучше воспользоваться машинами с менее запоминающимися номерами. Или хотя бы не читаемыми справа налево так же, как слева направо. Перевертень становится нашим фирменным знаком. Не думаю, что аналитики ЦГМ игнорируют этот факт.

– Ты боишься? – Отто взглянул на парня исподлобья.

– Ага учил нас обращать внимание на любые мелочи, – твердо ответил Иван. – Даже рискуя заслужить репутацию полного зануды.

– А ты молодец! – Валенштайн рассмеялся и хлопнул молодого товарища по плечу. – Говоришь, как по писаному. Осторожность и точный расчет – ключ к успеху.

Иван мельком взглянул на Аню. Несмотря на глубокие теоретические познания, пока его рейтинг был явно ниже, чем у неотразимого Отто. Ну, ничего. Недолго осталось до подтверждения познаний на практике, а уж тогда... затрепещут все красавицы мира.

– А я об этом не думала, – неожиданно сказала Аня. – А ведь действительно... И дата сегодня... перевернутая. Это тоже специально? Для показухи?

– В этом мире все взаимосвязано, – войдя в неопределенный, но явно романтический образ, ответил Валенштайн. – Просто мы не в состоянии осознать масштабы событийных хитросплетений, а потому нам кажется, что все вокруг бессмысленно и случайно. На этом можно играть. Оккупанты так и делают. Они внушают нашим соотечественникам, что на все воля случая и защиты от него нет. Но можно играть и на обратном. На предопределенности событий. Стоит лишь создать систему. Перевертень неплохо ассоциируется с чем-то скрытым, тайным, загадочным. Что произойдет в день палиндрома? А нет ли в этом знака свыше? Не закладывают ли события такого особенного дня основу для чего-то лучшего, для новой жизни?

– Но почему именно такой антураж? – удивилась Аня. – Почему не приурочить события к чему-то более традиционному?

– К чему? – Отто указал на ванночку с маской: – Предварительная активация закончена, можно наносить... К Новому году или Пасхе? Это будет слишком прямолинейно. К юбилеям вражеских вождей? Классический путь терроризма, а такой вариант борьбы народные массы традиционно не любят. Людям нужна загадка. И чем она непонятнее, тем крепче вера и надежда.

– Несколько слов и два-три дня в каждом десятилетии, не маловато для веры? – усомнился Иван.

– Вот увидите, освобождение начнется именно в такой день, – заверил его Валенштайн.

– Возможно, – согласился Иван. – Только не потому, что число этого дня будет читаться одинаково слева направо и наоборот. И не потому, что все лидеры освобожденного народа будут называть друг друга секретными кличками-палиндромами, такими, как Наган, Шалаш и Кабак. Все это дешевая бутафория. Реальная причина будет заключаться в другом.

– В чем же? – Отто нахмурился.

Было видно, что идея с «обоюдоострыми» кличками, номерами машин и датой операции нравилась ему своей оригинальностью и элементом романтики. Что поделать, творческая личность! А может, этот «фирменный знак» и вовсе его собственное изобретение? Иван допускал и такое. Если это правда, то великий разведчик Отто Валенштайн терял в глазах юного коллеги сразу десяток очков. Идея была явно слабой и, Аня права, показушной.

– Для освобождения созреют условия: демографические, социальные, экономические...

– Ого, да вы, юноша, стратег!

– Нет, пока я просто офицер военной разведки Иван Казаков...

– Поверьте, – Валенштайн грустно улыбнулся. – Я разбираюсь в людях. Придет день, и вы станете одним из тех самых «лидеров освобожденных народов Сибири».

– Я даже знаю, какая у него будет кличка, – Аня приложила маску к лицу Ивана. – Не жжет?

– Я тоже, – согласился Отто. – Удачи вам, Иван Казаков.

Ответить Иван не смог – мешала маска, стянувшая кожу и парализовавшая мимическую мускулатуру. Когда состав впитался, а репликатор «слепил» придуманное компьютером лицо, наступила фаза фиксации и онемение начало проходить. Иван первым делом открыл глаза и повел взглядом по сторонам.

Валенштайна на чердаке уже не было. Не было рядом и Анны.

Казаков придвинул сумку и покопался в вещах. Размеры вещей и обуви были подходящими, но покрой и цветовая гамма – слишком уж «верноподданными». Так одевались только «бины» и выслужившиеся перед ними предатели.

Косметический репликатор отключился, ожила телекамера, и на экране компьютера появилось новое лицо Ивана. Теперь он был брюнетом с прямым носом, смуглой кожей, чуть выпирающими скулами и квадратным, «волевым», подбородком. Брови и ресницы тоже стали темнее, но глаза сохранили разрез и первоначальный синий цвет.

Мачо. Не иначе. Как раз латиносов здесь, посреди Сибири, и не хватало. Иван усмехнулся. Хорошо, что Родина не потребовала стать африканцем. Ведь в этом случае пришлось бы обмазаться репликатором с головы до пят...

2. Полдень 05.02.2050 г.

Упомянутое Валенштайном изменение состава группы заключалось в том, что Иван из командира превратился в единственного ее участника. В общем-то, он не расстроился. Зачем нужны подрывники и снайперы, если надо всего лишь спуститься из окна соседней высотки по тросу на крышу штаба Сибирского военного округа и засунуть между лопастями воздухозаборника вентиляционной системы ампулу с токсином?

Иван снял карабин с троса и осмотрелся. Крыша была пуста. Только слабый южный ветерок перекатывал пару промерзших окурков. Казаков поднял один желтый цилиндрик и помял его в пальцах. Бросили его здесь не так давно. Либо когда убирали талый снег, либо когда опечатывали люки. Разведчик прошел до ближайшей двери. Так и есть. Украшенная иероглифами липкая лента крест-накрест закрывала замочную скважину. То же самое было проделано и с тремя другими лазами. Без контрольной ленты оставался лишь один. Видимо, его опечатали изнутри. Тем лучше. Теперь Иван точно знал, откуда можно ожидать неприятностей.

Он пробрался к нужному воздухозаборнику и быстро отвинтил наружную сетку. Лопасти здоровенного вентилятора не крутились. Пока не началось совещание, система вентиляции не использовалась. Иван в сотый раз сверился с планом здания. Да, все верно. В конференц-зал вела отдельная труба воздуховода. И главным источником подачи являлся именно этот вентилятор. Проще простого. Казаков взглянул на часы. Генералы – народ дисциплинированный, наверняка начнут вовремя, а значит, в запасе осталось всего десять минут.

Иван сунул стеклянную капсулу между лопастями и стенкой воздухозаборника, вставил на прежнее место решетку и завинтил болты. Дело сделано. Как только заработает вентилятор, капсула треснет, и токсин с током воздуха распространится по конференц-залу. Действует он мгновенно и стопроцентно. Но это не единственное его достоинство. Через десять минут после начала газовой атаки в воздухе не останется и следов этого яда. Во всяком случае, никаким прибором химразведки их не уловить. Армия Поднебесной недосчитается двух десятков генералов и стольких же чинов поменьше, так и не узнав, что стало причиной смерти. Вскрытие, конечно, покажет, но будет поздно. Иван к тому времени уже пересечет границу.

Казаков аккуратно отцепил «кошку», закрепленную на конце троса, от парапета плоской крыши и провел по нему ладонью. Следов почти не осталось. Вот уж поломают свои клонированные головы «бины», размышляя, как диверсанты попали на крышу. Иван нажал кнопку передатчика, и наверху заработала система автоматической намотки троса.

Спустя четверть минуты он перевалился через подоконник на шестнадцатом этаже высотки и бесшумно закрыл за собой окно. Первая фаза отхода прошла успешно. До начала совещания оставалось целых семь минут.

Знай наших! Среди бела дня один диверсант уничтожил сразу двадцать, а то и больше высших военных чинов врага! И никаких следов. Это класс! Иван почувствовал прилив гордости и тут же внутренне себя одернул. Праздновать победу было рано. Он все еще находился в тылу врага. Впрочем, основная фаза отхода завершилась, и разведчик был уверен, что его никто не видел. Тончайший трос на высоте шестнадцати этажей с земли незаметен, а сам диверсант был облачен в специальный костюм, ткань которого преломляла свет, делая человека практически невидимкой. Казаков стянул с себя светопреломляющий комбинезон и, снова став видимым, надел куртку, поправил прическу и взял в руку портфельчик, полный тонких деловых планшетов и бумажной рекламы. Теперь он выглядел, как типичный сотрудник одной из множества коммерческих фирм, обосновавшихся в смежной со зданием штаба высотке. Заподозрить, что этот юноша только что совершил рейд из окна своего офиса на крышу серой девятиэтажки, мог лишь очень опытный хунвейбин. А в здании торгового центра такие не водились.

Шесть минут...

Иван бодро вышел из кабинета, запер дверь и неторопливо направился к лифту. Войдя в кабину, он вынул из кармана автомобильный брелок и нажал кнопку дистанционного запуска двигателя своего «Юньлунга». На дисплее появился улыбающийся узкоглазый уродец: стилизованный автомобильчик с человеческим лицом. Пиктограмма означала, что команда выполнена и ожидающая у подъезда машина завелась, подогрела сиденье, освежила воздух в салоне и включила музыку.

Охрана у входа была спокойна. Иван смешался с толпой служащих и беспрепятственно покинул здание. Ему хотелось петь. Так ловко выполнить первое задание и так элегантно уйти удавалось не каждому. Он уселся в машину и бросил взгляд на часы. Минус три минуты. Можно не спешить. Даже нужно не спешить. Чтобы не привлекать внимание. Все должно выглядеть натурально. Деловой человек, не привыкший тратить попусту время, сел в заранее прогретый экипаж – достаточно престижный и надежный – и быстро, но без излишней суетливости отъехал. Картина более чем ординарная, а потому абсолютно незапоминающаяся. И на записях охранных камер, которые позже наверняка просмотрят следователи, ни Казакова, ни его машину нельзя будет выделить из общей массы отъезжающих-подъезжающих коммерсантов. Скорее подозрение ляжет вон на того очумелого толстяка, который вылетел из вестибюля следом за Иваном и умчался на красном «Шевроле-Легаси», будто на пожар.

Проспект, правый поворот... Как всегда, пробка? Нет, более-менее нормально, проехать можно. Левый поворот, вот он, перекресток улиц Мичурина и Сюцюаня, бывшей улицы Орджоникидзе. А вон и такси с рекламой чипсов. Все верно, все по плану, и это чертовски здорово!

Иван поставил машину на парковку рядом с Императорским театром и пересел в такси.

– Вы должны были бросить авто у штаба, – пробурчал «таксист».

– Да? – Иван взглянул на советчика чуть устало и снисходительно, как в его понимании должен был сделать матерый разведчик, только что завершивший успешную операцию. – Кому я должен?

– Отто, – спокойно ответил водитель, бросив короткий взгляд в зеркало. – Менять планы следует исключительно при крайней необходимости, а не по прихоти.

– Да все нормально, расслабься, – Иван похлопал его по плечу. – Я чисто ушел, без помарок.

– Время – плюс шесть минут, – шофер указал на часы. – Пока вы маневрировали в пробке на проспекте, дворами можно было доехать до запасной базы. Теперь, если «бины» уже объявили по городу план «Молния», мы далеко не уедем.