Причалы любви. Книга вторая

Кофейный сервиз из японского фарфора, глянцевито-черный, с золотыми ободочками, восхитил Лену. Случайно задев чашку серебряной ложкой, она услышала долгий, ни с чем несравнимый звон.

За кофе пошел беглый и самый разнообразный разговор. Словно выполнив какой-то ритуал, отдав дань благопристойности и сдержанности, все разом заговорили, задвигали стульями, в столовой стало шумно и весело.

– Теперь никто уже не спорит о том, что существует биологический центр Земли, – говорил Лазорский, – хотя еще вчера за это утверждение вас могли хорошенько взгреть. Биологическое поле становится таким же фактом, как само существование человека. Вы только родились, сделали первый вдох, а в биоцентр уже пошла шифровка, естественно, биологическая шифровка, о вас… Любое изменение в организме, любое проявление нашей самостоятельности – это всего лишь команды биоцентра.

– Ну, это вы хватили, – не выдержал молчавший весь вечер племянник Бородулькина, которого можно было называть просто Гошей.

– Я хватил?

– Конечно…

– А вы, Гоша, знакомы с трудами Вернадского?

– Допустим.

– Знакомы или нет?

– Читал, – нахмурил широкие брови Гоша.

– Ах, вы читали, – усмехнулся Лазорский, – а их изучать надо. Вы когда-нибудь думали о том, почему в средневековье жили ведьмы и почему охотились за ними? Борьба с еретиками? Верно! Но не только… Ведь чтобы объявить тысячи людей причастными к дьяволу, на то надо какие-то основания иметь: хотя бы одного человека, который был действительно причастен к нечистой силе. Дыма баз огня, как вы прекрасно знаете, не бывает. И такие люди были. Да-да! Люди, причастные к нечистой силе, а попросту, если перевести на современный язык, обладавшие повышенным биологическим полем. Понятно, я надеюсь… С принципом магнитных волн вы, надо полагать, знакомы? Так вот, здесь то же самое. Только от нас в центр и из центра к нам поступают биоволны… Мы с вами нормальные, «типовые» биопередатчики и биоприемники, а есть отдельные индивиды, у которых мощность приема и передачи биоволн в десятки, а то и в сотни раз сильнее наших. Хотя бы вот эта женщина из Грузии, Джуна Давиташвили. Ведь этот феномен вы отрицать не будете? Нет! А почему не будете? Да потому, что о нем вы прочитали в «Комсомольской правде», и не просто статью любознательного журналиста прочитали, а еще и комментарий академика, Героя Социалистического Труда, Кобзарева, которому вы не можете не верить. А там он, академик Кобзарев, между прочим, и такое вот пишет, – Лазорский достал из нагрудного кармана маленький аккуратный блокнот и быстро зачитал: – «Об этих полях и о роли, которую они играют в жизни и, в частности, в экстраординарных психофизических явлениях, мы до сих пор почти ничего не знаем. Важность исследования этих полей, изучение механизма их генерации и механизма воздействия на организм вряд ли можно переоценить…»

За столом притихли, но Гошу все сказанное ничуть не смутило.

– И все же это шарлатанство, – упрямо наклонил он крупную голову. – Тысячи, десятки тысяч человек под топор инквизиции. Они что, все с биополем? Шар-ла-тан-ство!

– Смотря что подразумевать под шарлатанством…

– А вот именно то, о чем вы говорите.

– Прекрасно, – казалось, Лазорский даже обрадовался возражению Гоши, так весело блеснули его маленькие, круглые глаза, так энергично положил он раскрытую ладонь на стол…

– Елена Леонидовна, можно мне с вами посидеть? – перед Леной стояла Эльза Карловна Бородулькина. – Знаете, так хочется поговорить со свежим человеком.

– Конечно! Садитесь, пожалуйста, – привстала Лена, неловко подтолкнув локтем Лазорского.

– Вы уж простите меня, старуху, за бесцеремонность…

– Да что вы, я очень рада…

– И потом, – не дослушала Эльза Карловна, легко опускаясь на стул, – если сцепились Эдуард Иванович с Гошей – это надолго… Признаюсь вам честно, все это чересчур умно для того, чтобы было интересно.

– А мне понравилось, как говорит Эдуард Иванович, – решилась возразить Лена. – По-моему, очень доказательно и убедительно…

– Да-да, конечно. Он умеет произвести впечатление. Раньше все о летающих тарелках говорил, теперь на биополя переключился. А весь-то смысл в том, что человек родится и потом умрет – больше ничего нет… Все остальное – слова, слова и слова, которые придумал человек, чтобы скрасить ожидание смерти, и которые, собственно, ничего не выражают и не объясняют нам… Вот в этом графине вода. Ну и что? Какую информацию несет в себе это слово: во-да? Что нового мы узнали о ней? Хорошо, разложим ее по таблице Менделеева, и что же? Да ничего… Такое-то количество кремниевой кислоты, такое-то щелочи и соли. Ну и что? Что нового мы узнали о воде? И так вот во всем, в к4аждом слове – абсурд! Впрочем, я заболталась. Со мною такое бывает. Скажу вам больше: в нашем доме любят поговорить. Иногда – чрезмерно… Скоро получите квартиру, да? – круто переменила разговор Эльза Карловна. – Заживете своим домом. Как это прекрасно – начинать! А вот у нас, стариков, все неизбежно заканчивается. Да и слава богу – пожили. Вам сколько лет?

– Двадцать восемь. – ответила Лена.

– Вот видите, у вас отличный возраст! Работать будете?

– Думаю, что да…

– А я вот думаю, – Эльза Карловна поморщилась маленьким личиком, – что вам работать не следует… Родите еще одного ребеночка, заберите дочку из садика и воспитайте их хорошими людьми. Больше от вас ничего не требуется. А производственные планы пусть выполняют мужчины, в том числе и сын, которого вы родите…

– Да? – Лена была поражена силой и простотой этой мысли. – А я как-то об этом не думала…

– Ну, милая, это не ваша вина… Государство об этом должно думать. Вы счастливы в замужестве? – Эльза Карловна взглянула на Лену и быстро подняла маленькие ручки. – Не отвечайте… Кто из нас, женщин, счастлив замужем? Нам всегда кажется, что чего-то главного мы недополучили. Верно? Вряд ли это нас украшает, но что делать, если мы были, есть и будем таковы…

Из прихожей послышался шум, там хлопнула дверь, все насторожились и стали ждать. Вскоре тяжелые портьеры разошлись, и в столовую вошел невысокий молодой человек с продолговатым лицом. Он не сразу сориентировался в полусумраке и потому подслеповато щурился, на несколько секунд задержавшись у двери.

– Сашенька! – радостно воскликнула Эльза Карловна. – Вы все-таки пришли? – она протянула руку, и новый гость очень изящно ее поцеловал. – А это, знакомьтесь, Елена Леонидовна, супруга Бориса Сергеевича.

– Очень приятно, – вежливо пожал ее руку Сашенька и слегка наклонился, чтобы лучше разглядеть лицо новой гостьи. – Александр Станцев.

Его окликнул профессор, и он поспешно направился к хозяину дома, на ходу пожимая руки налево и направо. Цивильный костюм, модная прическа – все это никак не гармонировало с окружающей обстановкой и невольно заинтриговало Лену.

– Кто это? – с любопытством спросила она Эльзу Карловну.

– Молодой, но чрезвычайно талантливый поэт. Вы еще услышите его стихи, и берегитесь: Сашенька Станцев любит красивых женщин, – Эльза Карловна впервые улыбнулась.

– Спасибо, что предупредили.

– Да, все хотела спросить вас… Можно?

– О чем? – удивилась Лена.

– Как вас приняли Сергеевы?

– Хорошо, – не очень уверенно ответила Лена.

– Вы что-то недоговариваете?

– Хорошо, – более решительно повторила Лена.

– Понимаю, – Эльза Карловна положила маленькую, сухую руку Лене на локоть. – У профессора Сергеева ужасный характер, вы не находите? Он тиран. Талантливый тиран. Все и вся должны вертеться вокруг него… Конечно, он выдающийся ученый, великолепный практик, его операции зачастую уникальны, но… Впрочем, довольно об этом… Так вот, все это прекрасно. Но, извините меня, держать собственного сына где-то в провинции – я это отказываюсь понимать…

Лена устала, от свечей у нее разболелась голова, и Эльза Карловна вдруг стала уменьшаться в размерах, сжиматься так, что очень скоро превратилась в продолговатую, сморщенную грушу. Усилием воли сосредоточив внимание, она услышала:

– …всегда близкие. Согласны?

– Да, разумеется.

– А теперь извините меня. Надо подать фрукты.

– Боже, как я устала, – обессиленно пожаловалась в машине Лена, – кажется, я еще никогда так не уставала. Главное, все говорят, говорят, говорят… И рядом с ними чувствуешь себя распоследней дурой.

– Это пройдет, Лена. Ты привыкнешь… А в общем, тебе понравилось?

– Еще бы! – искренне воскликнула она. – Я в первый раз вижу таких людей. И как у них все красиво! Да, Боренька, – Лена повернулась к мужу, – а ты не слишком усердствуешь с дочкой профессора, а?