СИРТИ

СИРТИ
Вячеслав Вигриян

Фантастический роман "Сирти" является второй книгой из серии "Перемещенный". Степан, крайне удрученный арестом Нюры, решает дезертировать с места службы и отправляется на территорию, подконтрольную сиртям, ради того, чтобы найти, потрясшую его своими сверхчеловеческими способностями, ведунью Улушу, ведь только она, как ему кажется, сможет помочь спасти жену.

ГЛАВА 1

Улуша терпеливо ждала, когда же из норки высунется пытливая мордочка просвирки. Ждала долго. Солнце уже успело подняться высоко-высоко над редкими барашками облаков, а воздух стал настолько сухим, что высушивал губы. Время от времени, она позволяла себе их облизывать. Очень осторожно, потому что слух у просвирки был необычайно остер. Как, впрочем, и зрение. А может просвирка уснула? В норке прохладно и темно. С превеликим трудом Улуша заставила себя не воспользоваться дарованной Володарем силой. Нет уж, не в этот раз. Да и к чему торопиться? Разве не она сама, Улуша, решила скоротать время за охотой? Тем более, что времени более, чем достаточно. Володарь привел ее в это место три дня назад и кто знает, сколько суждено ей еще вот так бездействовать в то время, когда совсем рядом находится враг. В двух полетах стрелы. Окопался, укрылся в своем крысином лабиринте и ждет. Нет, надо подумать о чем-то хорошем. Например, о встреченных утром демонах в окрашенных под цвет полинялой листвы балахонах. Губы ее изогнулись в мстительной улыбке. Демонов было пятеро. Улуша останавливала их сердца одно за другим, а последнему – рыжеволосому веснушчатому борову с обвислыми щеточками усов, сплела вокруг шеи паутину смерти, и потом стягивала ее целую вечность, с ликованием глядя в выпученные, наполненные до краев предсмертным ужасом глаза жертвы. Поначалу он кричал. Истошно, дико. Кричал так, что был услышан даже по ту сторону Черты. Долго, очень долго в бессильной ярости демоны дырявили потом лес!!!

Улуша вновь улыбнулась, а на душе стало так светло, что даже захотелось петь. Но петь было нельзя, потому что там, в норе, сидела просвирка. Улуша непременно поймает ее, даже если для этого придется пролежать вот так, недвижимо, весь день. Внезапно лицо ее омрачилось. Она вспомнила Сероглазого. Демон встал перед ее глазами, как живой. Где он сейчас? Что с ним? Ясное дело где. Занимается небось своими черными делами!!! Улуша так сильно саданула кулаком по земле, что костяшки пальцев заныли, а из норы донесся испуганный посвист просвирки. Ну вот, теперь и об охоте придется забыть. Просвирка ни за что не высунется из норы. А всему виною Сероглазый! И тут не дает ей покоя. Терзает, бередит душу.

– О Всемогущий Володарь Животворящий! – Взмолилась Улуша и тотчас же получила ответ: оберег на ее груди ожил, запульсировал, обволакивая ее тело успокаивающим теплом. Володарь был с ней, рядом, а значит все будет хорошо. Он наполнит величайшим потаенным смыслом ее существование, поведет за собой туда, где вершится судьба этого израненного войной мира. Израненного, но не поставленного на колени, нет. Мир этот с высоко поднятой головой и глумливой улыбкой на устах уже который год встречает несметные полчища демонов.

Володарь что-то хотел от нее. Но что? Сейчас Улуша узнает. Она извлекла статуэтку из-за пазухи и, не снимая ее с шеи, вгляделась в ясные глаза Животворящего. Так и есть: глаза его метали молнии, призывая к немедленному действию. А еще в них явственно проскальзывала тревога. Тревога за нее, Улушу? Но почему? Ведь Улуша давным-давно готова к смерти и даже втихомолку желает ее.

– Куда теперь ведет моя дорога? – сняв с шеи оберег, она швырнула его наземь. Голова Володаря указывала на восток. Ну вот и все, закончилось томительное ожидание. Подхватив потрепанную котомку с нехитрым скарбом, повернулась напоследок к норе просвирки: – Повезло же тебе, черноносая! – улыбнулась и быстроногой ланью метнулась сквозь, казалось бы, непроходимые джунгли.

– Володарь, куда теперь ведет моя дорога? – повторила она вновь, когда почувствовала знакомое жжение в груди. Животворящий, по своему обыкновению, молчал. Ждал, когда же Улуша снимет с шеи его миниатюрное подобие и бросит наземь, как было многие и многие разы до этого. Улуша не стала обманывать его ожидание – вскоре статуэтка летела к земле головой вперед. Каким образом она умудрилась в полете перевернуться для того, чтобы зависнуть затем над самой поверхностью ногами вниз, ведомо лишь Ему одному – суровому, но справедливому властелину. Впрочем, Улушу это уже не удивляло: слишком много видела она в своей жизни чудес, и теперь они казались ей чем-то обыденным. Странное поведение амулета лишь слегка озадачило ее. Обычно Володарь просто ставил статуэтку наземь, когда хотел показать, что именно здесь, на этом самом месте, заканчивается Улушин путь и начинается работа, ради которой, по большому счету, она и появилась на свет. Властелин был обеспокоен. Очень обеспокоен. Его тревога передалась и Улуше. Еще бы – ведь они давно были одним целым, делили друг с другом радости и невзгоды. Так что же должно произойти? Улуша приготовилась к самому худшему. Припала к земле, затаилась за непроницаемым травяным ковром, внимательно вглядываясь по сторонам. Черта совсем рядом. Она физически ощущала ее. Уродливая, изрытая вдоль и поперек лабиринтами глубиною в человеческий рост. Лабиринты эти под завязку наполнены демонами. Исходящее от них зло настолько велико, что могучие лесные исполины отступили и теперь перед Чертой на многие-многие локти расстилается голая степь. Даже птицы – и те стараются облетать проклятое место стороной. Ничего. Никакого намека на движение. Зло терпеливо ждало, когда же Улуша потеряет, наконец, бдительность. Ждало, словно просвирка в норе. Пришедшее ей в голову сравнение, отчего– то развеселило Улушу. Она, Улуша, была на волоске от смерти столько раз, что и не счесть. Костлявая скорее сдохнет от старости, чем получит в лапы ее бездыханное тело!

Закат сначала окрасил багряным небо, затем на смену ему пришли звезды. Сколько их было на небосклоне? Когда-то в детстве Улуша пробовала пересчитать их, но сбивалась снова и снова. И так без конца. До тех пор, пока не поняла, что невозможно пересчитать то, что на самом деле является бесконечным.

Ночь принесла с собой долгожданную свежесть. Улуша с удовольствием вдыхала наполненный влагой воздух, не забывая при этом прислушиваться к происходящему вокруг. Вот где-то за ее спиной фыркнул веперь и степенно побрел по лесу, раздвигая ветви целым букетом острых, как пилы, рогов. Могучий зверь, старый. Не спится ему, потому и бродит неприкаянным спутником, распугивая более мелкое зверье. А это еще что? Какой-то новый звук доносится со стороны стыдливо укутанной непроницаемым одеялом тьмы Черты. Перезвон. А за ним, словно по волшебству, небо расцветает холодным белым огнем. Затем еще и еще раз. По максимуму напрягая и без того острое зрение, Улуша вглядывается в ту сторону и видит одинокую, уменьшенную расстоянием фигуру. Демон. Несется во весь опор, высоко задирая ноги, чтобы не попасть ненароком в ямину или коварно сокрытую в траве просвирью нору. Несется с такой немыслимой для демонов прытью, что Улуша даже засомневалась: а демон ли это? Заставила себя приглядеться более внимательно. Нет, несомненно, демон. Прет от него чужеродностью. До зубовного скрежета прет. Но почему тогда палки демонов заговорили, захлестали наперебой, силясь дотянуться до мелькающей перед ними спины? Грохот со стороны холма. Теперь уже демону точно не уйти. Демон наверняка понимает это так же отчетливо, как и Улуша. Но почему тогда он убегает? Почему не повернется к врагам для того, чтобы принять свою смерть с улыбкой на лице, как и подобает настоящему воину? Почему-то демон до сих пор еще жив. Заговоренный он, что ли? Козлом скачет себе через поле прямиком к тому месту, на котором обосновалась Улуша по указу Животворящего. Вот демон уже совсем близко, и Улуша даже может увидеть его лицо… Сероглазый!!! Будто ушатом холодной воды окатили Улушу! Словно почуяв ее, Сероглазый слегка поднимает голову, встречается с ней глазами и тотчас же падает, сраженный наповал ее красотой. Или всему виною пчелы из металла, которые так и вьются над его поверженным телом? Вот одна из пчел впивается в его широкую спину и Улуша понимает: еще минута промедления и Сероглазого будет уже не спасти. Срывается с места, словно стрела, пущенная из лука умелого охотника. Миг – и она уже у тела Сероглазого. Подхватывает тело за руки и волоком тащит его к спасительному лесу, благо небо на какой-то короткий промежуток времени вновь стало черным-черно. Сероглазый хрипит, натужно втягивая в себя воздух. Вот и первые деревья. Улуша скрывается за широким стволом одного из них и только сейчас находит время для того, чтобы посмотреть в каком состоянии находится ноша. Плохо дело. Улуша нервничает, руки ее начинают непроизвольно трястись. На губах мятежного демона кровавая пена, дыхание затруднено, а затылок весь в крови. Только сейчас она заметила, что за спиной у него, по-прежнему, продолжает висеть хитроумно притороченная котомка. Разозлилась на себя не на шутку: это ж сколько лишнего веса пришлось тащить за собой по полю из-за собственной глупости. Нет, чтобы сразу срезать!

Демоны за чертой, наконец, угомонились. Прошло совсем немного времени – и лес зажил своей обычной, обыденной жизнью. Словно и не было ничего. Живым напоминанием о ночном переполохе служил лишь Сероглазый, голова которого покоилась сейчас у нее на коленях. Демон умирал. Улуша чувствовала, как жизненные силы постепенно покидают его оболочку вместе с сочащейся из ран кровью. И душа ее почему-то умирала вместе с ним. Она поглаживала его волосы, потрясенная и совершенно сбитая с толку. Что с ней происходит? Ведь это всего лишь демон, чужак, враг. По-хорошему, его надо бы уничтожить прямо сейчас – пережать пальцем жилку на шее, и смерть его будет не слишком мучительна.

Внезапно размышления ее были прерваны самым кардинальным образом: фигурка Животворящего буквально засветилась во мгле, освещая и Улушу, скорбно склонившуюся над телом демона, и самого потерпевшего, делая видимой каждую черточку его спокойного, умиротворенного лика. Володарь что-то хотел от нее, требовал действия. Какого? Ведь Улуша так устала. Разве он не видит, что Улуше хочется лечь на траву для того, чтобы больше никогда не встать? Тем не менее, она привычно послушалась: сжала вялой ладонью фигурку Животворящего, и тотчас же в ее голове заплясали образы. Вот она прикладывает амулет Володаря к ране на голове Сероглазого, и кровь немедленно перестает течь. Затем еще картинка: теперь уже амулет прикладывается к спине. Но перед этим она, Улуша, с ножом в руке вырезает маленький скользкий комочек, который застрял глубоко в ране и теперь наполняет легкие демона кровью, мешая ему дышать.

Демон все еще не приходил в сознание. Вконец опустошенная, Улуша бессильно опустилась наземь подле него, улеглась рядом и с облегчением позволила себе, наконец-то, прикрыть воспаленные от усталости глаза. Она сделала все, как велел ей Володарь и теперь осталось лишь уповать на то, чтобы все ее старания не прошли даром.

Как и было обещано Животворящим, кровь и правда перестала сочиться со всех ран, края их сомкнулись, и теперь лишь багровые рубцы указывали на те места, в которые совсем недавно вонзались железные пчелы. Почему же Сероглазый упорно не хочет проснуться от своего сна? Или душа его уже находится в таком далеком месте, из которого нет возврата? А может быть он устал? Устал, как и она, Улуша, и сейчас отдыхает? Как жаль, что она совершенно не разбирается в демонах. А теперь пора спать. Завтра будет новый день, и кто знает, какие сюрпризы он готов ей преподнести. А точнее – ИМ, – поправила сама себя Улуша, и внутри у нее почему-то стало очень тепло.

* * *

Демоны шли широкой цепью, и сколько их было в этой цепи – не перечесть. Улуша попробовала, конечно, но пальцы на руках и ногах у нее быстро закончились, а мешочек со счетными камнями куда-то запропастился. Бросила быстрый взгляд на Сероглазого – тот спал сладко и почти не хрипел. Уже хорошо. Будет жить Сероглазый, точно будет. Даже щеки порозовели, и лицо его уже не кажется словно вылепленным из воска. А вот такое количество демонов – это плохо, очень плохо. Она не сможет долго держать на себе мару, не сможет и убить всех демонов. Тем более, что мару придется держать для них обоих: ее и… Скосила глаза на сладко посапывающего великана, доверчиво прильнувшего к ее плечу. Причмокивает во сне, будто младенец! Уж его-то совсем не беспокоит то, что может произойти с ними очень скоро. Как скоро? Да как только цепочка исчадий Ада приблизится к лесу! А у нее, Улуши, хватит внутренних сил разве что на мелкие шалости. И Володарь, как назло, молчал. Где он бродит там, в каких мирах? Улушу впервые обуяла на него злость. Раньше она не задумывалась о том, что будет с ней дальше, а теперь у нее нежданно-негаданно появилась веская причина для того, чтобы жить. Жить – и оберегать этого большого ребенка. Мысли ее завертелись, так и этак рассматривая ситуацию под различным углом. Допустим, демоны приблизятся к лесу, увидят Улушу с Сероглазым, удовольствуются ли они одной жертвой? Или мирно спящего Сероглазого постигнет та же участь, что и ее? Убьют. Никаких сомнений в этом нет. Демоны почему-то вчера сильно желали убить своего соплеменника. Настолько сильно, что сегодня даже решили прийти и проверить: а мертв ли он? А если, допустим, спрятаться? Улуша сможет набросать сверху них веток и, если понадобится, сделать мару. Пусть ненадолго, но, тем не менее, вполне возможно, что благодаря этому, им удастся спастись. Мысль показалась ей достаточно разумной для того, чтобы иметь право на жизнь. Можно, конечно, скрыть под ветками одного Сероглазого, а самой привлечь внимание демонов и отвести их куда подальше, но нет, так дело дальше не пойдет – Сероглазый может застонать во сне, или просто пошевелиться в самый неподходящий момент. Да и вместе смерть принимать куда лучше, чем в одиночку. Решено: Улуша спрячет их обоих. Вот только времени мало. Засуетилась, заметалась, срезая ветви. Случайно нога ее попала в неглубокую ложбинку. Небольшую, но вполне достаточную для того, чтобы послужить неплохим укрытием. Не мешкая, подхватила за ноги Сероглазого и затолкала его первым. Теперь ее очередь. Веток бы еще нарезать, да демоны уже совсем близко. Смертью от них несет и разложением. Даже если бы у Улуши нос был завязан тугим узлом – все равно она бы учуяла этот отвратительный запах, спутать который невозможно ни с чем. Пристроила на себя последнюю ветку и сжалась, стараясь казаться как можно меньше. Идут? Точно, идут. Слышится с той стороны их равномерная поступь да характерное поскрипывание: обувка так ихняя скрипеть имеет обыкновение. Воображение Улуши нарисовало демонов настолько явно, словно были они сейчас прямо перед ее взором. Идут нога в ногу, лики их не выражают ничего или почти ничего. Одежда цвета пиклушьего помета, рукава рубах закатаны по самые локти. В руках короткие тупорылые палки из металла, которые по желанию своих хозяев могут принести либо быструю, либо мучительную смерть. Адские отродья совсем близко, Улуша вынуждена брезгливо сморщить нос. Но почему так не воняет от ЕЕ демона? Мимолетно позволила себе улыбнуться: а что, теперь у нее есть свой демон. Свой собственный. Взяла за руку Сероглазого, мысленно слилась с ним и замерла, впитывая каждой частичкой своего тела земное тепло. Затем представила себе, что растворяется, растекается по земле тонким молочным туманом, ветер подхватывает этот туман и уносит далеко-далеко. Туда, где взгляды демонов его ни за что не достанут. Мара получилась что надо. Словно откуда-то со стороны наблюдала Улуша, как цепь из демонов втягивается в лес все глубже, минует их хлипкое укрытие и продолжает движение дальше. Безмолвно и все тем же размеренным шагом. Вот и все – теперь нужно возвращаться. Потому что силы истекают с каждым ударом сердца все быстрее и быстрее, их уже практически не осталось – тех сил.

Больше демоны не возвращались, и Улуша была им очень благодарна за это. К утру следующего дня она могла уже двигаться дальше. Сделала волокушу из твердых, как камень, ветвей камшита, привязала к ней грузное тело демона, который до сих пор так и не пришел в сознание, и медленно побрела через лес. И тащиться бы Улуше к нему целую вечность, да, видимо, Володарь сжалился-таки над ней – ниспослал навстречу воинов Веперя, очаги племени которого находились сравнительно недалеко. Побурчав для порядка (виданное ли дело – тащить на своем горбу калечного демона, да еще не куда-нибудь, а в родимое стойбище!) они, тем не менее, согласились. Да и как бы им было не согласиться? Посвященную в Улуше они признали сразу, а рискнуть навлечь на себя гнев ведуньи может разве что слабоумный. Зыркнет этак своими громадными желтыми глазищами, а наутро пронесет так, что успевай только портки менять. Или того хуже: порчу на причандалы наведет. Кто знает, сколько им суждено потом будет болтаться между ног бессильным вялым клаптем из сморщенной плоти? На смех девкам, да перечницам старым на потеху. Так что если уж так нужен этой желтоглазой бестии живой демон для каких то своих потаенных обрядов – так они это за милую душу ей и предоставят. А потом еще и спасибо скажут, и поклонятся в пояс. А уж ежели она надумает демона в жертву принесть при всем честном народе, глядишь – старейшины празднество сподобятся организовать. Веселуха…

В стойбище входили торжественно. С эскортом из галдящей детворы, провожаемые любопытными бабьими взглядами. Даже воины – и те украдкой косились на их странную поклажу. Вопреки ожиданиям, посвященная повела процессию не к дому старейшины, а прямиком к травнице Варваре. Заставила уложить демона на полати, а потом зыркнула на своих провожатых так, что всем, от мала до велика, стало понятно: пришло время уносить ноги. В шатре теперь окромя Улуши да калечного демона осталась только сама травница – моложавая поджарая девка таких впечатляющих габаритов, которым бы позавидовал любой воин. Сейчас она стояла чуть поодаль, угрожающе выпятив вперед мясистые полукружья грудей и исподлобья наблюдала за тем, как Улуша, словно наседка, хлопочет над телом отвратительной злобной твари, которая, по счастью, находилась в данный момент без сознания. Наконец, губы Варвары раздвинулись: – Совсем рехнулась? – голос у нее был грубый, мужицкий. Словно и не девка вовсе: – Ты чего это за срань ко мне в дом притащила?

– Не видишь что ли? Демон это! – огрызнулась Улуша, приспосабливая между делом под голову Сероглазого дорогущую шкуру жаберника, доставшуюся в свое время по наследству Варваре, лишь Володарю ведомо от какого прапрапрапрадеда.

– Видеть-то я вижу. Я спрашиваю какого…– тут Варвара выдала такую тираду, что, будь перед нею не Улуша, а какой-то иной, менее подготовленный слушатель, уши бы его непременно свернулись пожухлыми стручками. А то и вовсе отвалились.

Надо было что-то делать. Причем немедленно. Лицо Варвары раскраснелось. Щеки, будучи и от природы не обделенными роскошным румянцем, теперь приобрели ярко выраженный синюшный оттенок. Убедившись, что все сделано как надо, Улуша скользнула в последний раз взглядом по умиротворенному лицу Сероглазого и повернулась к травнице. Задумалась: как бы все происходящее посподручнее объяснить подруге? Наконец начала, медленно подбирая слова:

– Понимаешь, Варюш, этот демон и не демон вовсе.

Варвара, казалось, не слышала. Губы ее все также продолжали выплевывать проклятья, глаза – так те и вовсе стали чумными – словно опять нализалась травница своего знаменитого грибного отвара. Нет, так дело не пойдет! Улуша подошла и с силой встряхнула ее за плечи.

– Свят-свят-свят, избави меня от нечистого, о Володарь Всемилостивый, Животворящий!!!

Встряхнула еще раз. Кажется, подействовало. Глаза подруги стали более осмысленными.

– Ты меня слушаешь? Демон – не демон вовсе!

– Как не демон? – поток ругательств вперемешку с молитвами прервался.– А кто же он тогда?

– Ну ты сама посмотри.

– А чего на него смотреть? Демон то – он демон и есть. И воняет от него…

Тем не менее, Варвара подошла, ведомая твердой рукой Улуши. Наклонилась над лицом Сероглазого, приподняла двумя пальцами веко и некоторое время изучала его мутный, застывший в пугающей неподвижности, зрачок.

– Нет, демон,– вынесла она наконец свой вердикт.– С каких это пор ты меня, подруга, за дуру держишь?

– Ну хорошо, демон,– вынуждена была согласиться Улуша.– Но непростой.

– Да хоть золотой! Признавайся, зачем эту дрянь ко мне домой притащила? Со свету сжить хочешь?

– Так, ладно, давай по порядку начнем. Садись.

Едва ли не силком усадив травницу на колченогий табурет, жалобно скрипнувший под ее внушительным весом, Улуша примостилась на полатях в ногах Сероглазого и неторопливо начала свое повествование. Для затравки рассказала о самой первой встрече с демоном. О том, как вознамерилась его убить и почти что привела свой план в исполнение, да тут нежданно-негаданно вмешался сам Животворящий и мало того что не допустил смертоубийства презренного адского отродья, так еще и заставил ее, Улушу, долгое время быть подле демона, охраняя его никчемную, трижды проклятую Володарем жизнь. Тут Улуша озадаченно примолкла. Какое-то несоответствие крылось в только что сказанных ею словах, и сейчас она отчаянно пыталась понять: какое же? Так ничего и не надумав, продолжила свой рассказ. Искоса глянула на Варвару: глаза травницы горели, она то и дело вскакивала со стула.

– Дальше, дальше-то что было?

Пришлось рассказать все, без утайки. Смакуя наиболее интересные подробности, она вынуждена была их рассказывать по два, а то и по три раза по просьбе своей донельзя перевозбужденной слушательницы. Историю про буревея и про то, как демон кручинился, потеряв одного из своих прислужников, Варвара выслушала с особым вниманием. Недоверчиво уставилась на Улушу:

– Неужто так все и было?

– Так-так. Самим Володарем Всемилостивым Животворящим клянусь.

– Ишь ты, чудеса.

Почему-то в своем воображении травница ну никак не могла представить себе плачущего демона. От боли – возможно. В умелых руках они и не так воют, ежели знать, конечно, к каким местам каленое железо прикладывать. Или, допустим, если шкуру им заживо снимешь, начиная от живота и до самого подбородка, а потом на голову натянешь да еще и завяжешь сверху как следует, чтобы они, значиться, в собственной вони и задохнулись. Ох и ор же тогда стоит – душа радуется!!! Но чтобы вот так, с горя слезу пустить – нет уж, увольте. Такое лишь человеку истинному дано, а не бездушному исчадию Ада.

Закончила Улуша свой рассказ уже когда солнце, угостив напоследок последними сполохами света, уступило свое место на небосклоне матери-ночи.

– Погоди, ты же говорила, что он и в спину ранен?

– Да.

– Сейчас я тогда голову посмотрю и на живот потом поможешь его перевернуть.

Улуша молча кивнула. Глаза ее до краев наполнились тревогой. Какой приговор вынесет Сероглазому Варвара? Будет он жить, или все ее старания оказались напрасны?

– О Всемогущий Володарь Животворящий! – жарко взмолилась она ссохшимися от волнения губами. – Помоги, не дай свершиться непоправимому!

Володарь молчал. Лишь легкое, едва ощутимое покалывание в области груди в том месте, где оберег касался ее кожи, словно говорило: я здесь, я рядом. Все будет, как будет.

– Плохое место,– Варвара, поглаживая неровный багровый рубец на спине Сероглазого, даже и не пыталась скрыть перед подругой свою озабоченность.