Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи

Еще более жесткая и непримиримая позиция по отношению к Иисусу просматривается у тех раввинов, которые пришли к выводу, что Он Своим учением пытался подменить Тору в целом. Самый яркий пример – Маймонид. В своем «Послании в Тэйман» он писал: «Тора едина, а его учение – ее противоположность. Утверждение, что оба учения от единого Бога, направлено на подрыв Торы… Он выдавал себя за посланца Божиего, который явился, чтобы разъяснить неясности в Торе, утверждая, что он Машиах, обещанный нам всеми пророками. Его истолкование Торы, в полном соответствии с его замыслом, вело к упразднению ее и всех ее заповедей и допускало нарушение всех ее предостережений»[68 - В примечании к «Посланию в Тэйман» переводчик Н. Файнгольд отмечал, что практически весь текст послания, «касающийся христианства, ранее по цензурным соображениям не публиковался, а в единственном издании (Алув а-шахар, 1914 г.) был до неузнаваемости искажен цензурой».].

Вышеизложенное заставляет исследователей ставить все новые и новые вопросы и искать ответы на них.

Были ли у иудейских иерархов основания опасаться, что введение Иисусом «новой Торы» или «нового Закона» повлечет отмену старого, ветхозаветного? В какой степени «новая Тора» Иисуса отрицала ветхозаветную Тору, и отрицала ли вообще? Можно ли в этой связи говорить о том, что Иисус посягал на незыблемость Моисеева закона? Или Он был правоверным иудеем, свято соблюдавшим Тору, а первосвященники расправились с Ним из мести, лишь за то, что Он обличал их пороки?

Чтобы почувствовать сложность поднятой проблемы, над разрешением которой давно бьются богословы и историки, стоит привести высказывание Иоанна Златоуста, сделанное им в связи с различным отношением к Моисееву закону последователей Маркиона и иудеев, продолжавших почитать этот Закон: «А церковь Божия, избегая крайностей тех и других, идет средним путем, – и не соглашается подчиняться игу закона, и не допускает хулить его, но хвалит его и по прекращении его за то, что он был полезен в свое время. Поэтому тот, кто намеревается бороться с теми и другими, должен соблюдать это равновесие»[69 - Св. Иоанн Златоуст. Шесть слов о священстве. Слово 4 (текст приводится по изданию: Православная книга. М. 1992 – репринт. изд. СПб Дух. Акад. 1898).].

Не углубляясь далее в эту сложную тему, следует признать, что у нас нет достаточных оснований для утверждений о полной или частичной отмене Иисусом ветхозаветного закона. В Нагорной проповеди Он, возможно, цитировал отдельные положения древнего Закона в интерпретации, предлагаемой книжниками и фарисеями. Сам же Моисеев закон Иисус не отвергал. Хотя, надо признать, Он все же переступил некие границы, которыми в то время была очерчена религия иудеев. Эту мысль кардинал В. Каспер выразил в следующих словах: «Иисус превосходит закон (по меньшей мере, в первой, второй и четвертой антитезах Нагорной проповеди, которые считаются первоначальными) и тем самым переступает границы иудаизма. Хотя Он и не противопоставляет свое слово закону, но все же ставит его над высшим авторитетом иудаизма – словом Моисея»[70 - Здесь и далее цит. по – Каспер В. Иисус Христос. Изд. ББИ св. апостола Андрея. 2005.]. Галаху же (предание) Иисус, по мнению современных исследователей, вообще отвергал «как неадекватное выражение воли Божией, содержащейся в Писании»[71 - Дикарев А. «Закон был нашим педагогом…». Церковь и время. №51. 2010].

Между тем, если признать, что Иисус отвергал галаху, то надо признать, что Он отвергал и связанный с ней безусловный авторитет законоучителей. Хотя однажды и подтвердил его публично (Мф. 23:2—3). Возможно, Он сделал это из тактических соображений. По той же причине, по которой не раскрывал до суда Свой мессианский статус, чтобы не давать повода для выдвижения против Него обвинений.

Не исключено, впрочем, что в принципе Иисус не возражал против разъяснений и комментирования Закона, но был против того, чтобы путем его толкования искажался и извращался сам Закон.

В любом случае, констатируя, что Иисус «переступил границы иудаизма» и посягнул на авторитет учителей Торы, на учение книжников и фарисеев, исследователь вправе допустить, что именно эти обстоятельства и могли привести Его на скамью подсудимых.

Проблема сводится, по сути, к поиску объективных ответов на два вопроса: с одной стороны, о степени искажения ветхозаветного закона книжниками и законниками; и, с другой – о юридической квалификации степени произведенной Иисусом корректировки закона и ее правомочности (кто Ему предоставил такое право?). Последнюю часть вопроса можно сформулировать иначе: кто имел право, не нарушая ветхозаветные заповеди, внести в них существенные изменения?

Есть лишь один критерий, с помощью которого можно найти искомый ответ. Правда, критерий этот богословский, а не правовой. В конечном счете, все зависит от того, как тот или иной человек (историк, богослов или судья) относится к Иисусу, кем Его считает – посланником Бога или самозванцем?

Именно с этих позиций предлагают давать ответы на поставленные вопросы протоиерей А. Сорокин, Н. Т. Райт и некоторые другие богословы.

Так, А. Сорокин отмечал, что в земном служении Иисуса удивительным образом «смыкаются кажущиеся несочетаемыми вещи», Он наполняет ветхозаветный закон «совершенно новым смыслом, даже как будто упраздняя старый», «Он делает это как тот, кто имеет исключительные „авторские права“ на Священное писание»[72 - Прот. А. Сорокин. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. СПб. Ладан. 2009. С. 234—235.].

Развернутый ответ на исследуемый вопрос дает Н. Т. Райт. В главе 13 своей книги «Иисус и победа Бога» он писал: «Наступил момент великого обновления, когда Тора будет написана в людских сердцах… Но у кого есть власть объявить о наступлении этого мига для святой Торы, данной Богом? У Иисуса. Как отмечают два крупных исследователя Иисуса и иудаизма, Иисус в этом смысле „говорил от лица Бога“, возвещая несоответствие Моисеева законодательства новой эпохе и объявляя о возможности отбросить отныне некоторые из его божественных установлений»[73 - Здесь и далее цит. по – Райт Н. Т. Иисус и победа Бога. ББИ Св. ап. Андрея. 2004. Последняя фраза из приведенного отрывка – цитирование Э. Сандерса.]. А далее Н. Т. Райт привел отрывок из книги Дж. Ньюснера, который отмечал, что «Иисус говорит не как учитель Торы и не как пророк» и что, оставаясь внутри мира Торы трудно понять учителя, который «ставит себя вне и, возможно, выше Торы, а может быть, и над Торой».

Надо сказать, что Дж. Ньюснер точно очерчивает контуры искомого нами критерия, хотя и не считает Иисуса Богом. «Мне становится очевидным, – пишет он, – только Бог может требовать от меня того, что требует Иисус».

Лишь в этом случае Иисус имел полномочия провозгласить наставления, которые, безусловно, отличались от того искаженного понимания иудейского Закона и Самого Бога, которое охранялось его ревнителями. Поэтому Бог и говорил об Израиле через уста пророка Осии: «Написал Я ему важные законы Мои, но они сочтены им как бы чужие» (Ос. 8:12).

Таким образом, следует признать, что отношение Иисуса к самому Закону и его толкованиям было все же различным. Если Устной торе Он прямо противопоставил Свое учение, то к Моисееву закону относился иначе. Иисус «не отбрасывал Тору» в целом, не отвергал полностью ни одну из ее заповедей и не призывал их нарушать. Но Он давал некоторым из них другое понимание, новое наполнение, возвращая людям истинную суть и смысл этих заповедей, что, вероятно, и явилось одним из поводов для обвинения Его в их нарушении.

Если исходить из того, что Иисус – Бог, то отпадают все основания для споров и дискуссий. Иисус не отменяет ветхозаветные заповеди. Он творит и это действительно исключительная прерогатива Бога. Собственно, в Нагорной проповеди так и сказано: «Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:19).

4. А судьи кто?

Из новозаветных источников следует, что суд над Иисусом был не один, а три: суд синедриона, суд правителя Галилеи и суд префекта Иудеи.

Сведений об иерусалимском синедрионе (по евр. – санхедрин) сохранилось немного. Полагают, что он был одновременно религиозным, законодательным и судебным учреждением, рассматривавшим наиболее важные дела. Причем, даже в период римской оккупации. Хотя римляне несколько урезали его полномочия – синедрион мог судить иудеев только за религиозные преступления. И даже приговаривать их за это к смертной казни. Однако приговор подлежал утверждению римским наместником.

Принято считать, что в начале нашей эры в составе синедриона преобладали саддукеи. Из их числа назначались священники Иерусалимского храма, а также первосвященник, возглавлявший этот высший судебный орган. Вместе с тем, на Иисуса распространялась судебная юрисдикция правителя Галилеи (как уроженца этой местности), а также юрисдикция управлявшего Иудеей римского префекта, поскольку обвинение против Иисуса было выдвинуто в Иерусалиме.

Поэтому вершить суд над Иисусом действительно могли синедрион во главе с Каиафой (Кайафой), правитель Галилеи Ирод Антипа и римский наместник Понтий Пилат. Кроме того, многие историки считают, что «серым кардиналом», оказывавшим в те годы огромное влияние на политическую жизнь Иудеи, являлся первосвященник Анна (Анан), которого часто называют бывшим первосвященником[74 - Евангелист Лука упоминает о «первосвященниках Анне и Каиафе» (Лк. 3:2), как о действующих иерархах.].

Кто же из них инициировал судебное разбирательство над Иисусом? И почему?

В поисках ответа мы уже предприняли попытку установить причинно-следственную связь между учением Иисуса и состоявшимся судом. И оказалось, что такая связь представляется весьма вероятной. Патриарх Кирилл отмечал: «Поразительно, но борьба со Спасителем и провозглашенным Им учением объявляется с момента возникновения христианства, с провозглашения Христом Заповедей Блаженств».

Гонения действительно начались с этого момента. Организовали их иудейские храмовые священники. Между тем, сегодня расправу над Иисусом многие стремятся представить исключительно римским делом. Несмотря на то, что такое представление противоречит не только евангельским свидетельствам, но и другим древним источникам.

Если обратиться к сохранившимся, благодаря Оригену, строкам из сочинения антихристианского писателя II века Цельса «Правдивое слово», то можно увидеть, что там казнь Иисуса показана исключительно иудейской: Его не распяли по римскому обычаю живым, а побили камнями и уже после смерти повесили на древе. То есть по Цельсу выходит, что Понтий Пилат вообще не причастен к Его смерти. В антихристианском иудейском сочинении «Тольдот Иешу»[75 - «Тольдот Иешу» (Родословная Иисуса) – сочинение, написанное раввинами в V веке с целью опорочить Иисуса Христа и христианство.] инициатива в расправе над Иисусом тоже исходит от еврейских мудрецов. В Вавилонском Талмуде казнь Иисуса – «соблазнителя Израиля Иешу ха-Ноцри» – описана аналогичным образом. И, к тому же, там сказано, что иудеи судили Его с соблюдением всех древнееврейских юридических норм. В частности, якобы, в течение сорока дней вызывались свидетели защиты, которых, впрочем, так и не нашлось. И лишь после этого Иешу побили камнями, а тело Его повесили.

Имеются и другие свидетельства того, что в древние времена иудеям и в голову не приходило перелагать ответственность за казнь Иисуса с себя на римлян. Между тем, сегодня большинство еврейских авторов утверждает совсем иное. Они пытаются доказать, что Иисуса судил только и исключительно Понтий Пилат.

Что касается христианских богословов, то их точка зрения сводится к следующему. Признавая, что окончательный приговор Иисусу вынес римский наместник, они полагают, что идейными вдохновителями и главными действующими лицами учиненной расправы были все-таки руководители иерусалимского синедриона. Об этом прямо сказано в Евангелиях. Даже у Иоанна, который вообще не описывает суд синедриона в доме первосвященника и лишь отмечает, что от Каиафы Иисуса повели в преторию[76 - Под преторией (от латинского претор – наместник, главный судья) в данном случае понимается местопребывание Пилата во время посещения Иерусалима. Вероятно, это место было во дворце Ирода или в крепости Антония.], Иисус прямо говорит Пилату, что «более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин. 19:11).

Попробуем разобраться в этом непростом вопросе. И вначале обрисуем несколькими штрихами портреты тех судей, которые, по мнению христианской церкви, не являлись инициаторами судебного процесса, не питали к Иисусу вражды и до суда, вероятно, относились к его проведению с безразличием.

Прежде всего, это Понтий Пилат, пятый римский прокуратор (префект) Иудеи и Самарии.

Римские провинции делились в то время на сенатские и императорские. Частью последней и была Иудея, входившая (согласно общепринятому мнению) в состав Сирийской провинции. Т. Моммзен же полагал, что Иудея в первые десятилетия н.э. являлась римской провинцией второго ранга, а ее управителя именовал префектом[77 - Иудею вначале возглавлял префект, а затем (с 44 г. н.э.) прокуратор. Предположение Т. Моммзена о том, что Пилат являлся префектом, было подтверждено в 1961 г. археологической находкой – обломком гранитной плиты с латинской надписью, содержащей не только имя, но и должность римского наместника.]. Провинциальные префекты (в отличие от столичных) обладали на вверенных им территориях более широкими полномочиями, являясь там, по сути, полновластными наместниками. Поэтому Пилат, вероятно, обладал в Иудее всей полнотой судебной власти – был наделен простым империем или властью меча (правом жизни и смерти) для наказания преступников[78 - Империй в Древнем Риме определял объем властных полномочий магистрата (должностного лица). Империй, который наделял его правами только в сфере уголовной юрисдикции, назывался простым – «imperium merum». См. «Дигесты Юстиниана», Т.1, С. 190.], и в делах судебных не требовалось утверждения его приговоров сирийским легатом.

Известно, что Пилат был выходцем из сословия всадников[79 - Историк Страбон писал, что наместники императорских провинций могли быть трех категорий: «В одни он посылает кураторами бывших консулов, в другие – бывших преторов, в третьи – всадников» (Strab. Geogr. XVII. 3. 25).]. Мнения о нем сохранились весьма противоречивые. Но он и был, судя по всему, фигурой, совмещавшей в себе прямо противоположные качества.

Иосиф Флавий и Филон Александрийский связывают правление Пилата с применением массового насилия и бессудных казней, рисуют его жестоким, жадным и коррумпированным римским чиновником, который презирал иудеев и не раз оскорблял их религиозные обычаи и верования. С другой стороны, как замечает А. П. Лопухин, христианские историки «представляют правителя человеком деликатным и даже мягким, так что обвинительное изображение его у Филона и Флавия кажется похожим на грубую мстительную карикатуру». А далее Лопухин приводит характеристику Пилата, которую дал ему епископ Элликот: «совершенный и полный тип светского римлянина позднейшего времени: строгий, но не безжалостный; хитрый и знающий свет, быстрый и деятельный, высокомерно справедливый и, однако же, как верно заметили древние христианские писатели, человек себе на уме и потому трусливый; способный понимать справедливое, но без нравственной силы следовать ему».

Добавим к этому, что относительно длительный срок правления Пилата, по-видимому, должен свидетельствовать о его политической дальновидности и компетентности в делах управления захваченными Римом территориями. Его деятельность была подчинена выполнению главной задачи – обеспечению управляемости и общественного спокойствия в Иудее.

Столь резкое контрастирование реальных действий Пилата с его образом, описанным в Евангелиях, некоторые авторы объясняют довольно упрощенно. Они полагают, что евангелисты умышленно исказили этот образ в расчете на благосклонность римлян к христианским общинам.

В контексте евангельских источников представляется более объективной характеристика, которую дал Пилату Д. Мережковский: «Пилат – не „святой“, но и не злодей: он в высшей степени, – средний человек своего времени. „Се человек!“ – можно бы сказать о нем самом. Почти милосерд, почти жесток; почти благороден, почти подл; почти мудр, почти безумен; почти невинен, почти преступен; все – почти, и ничего – совсем».

У Мережковского Пилат является как бы срезом всего человечества: «Руки будут умывать от крови Господней все „почти справедливые“, „почти милосердные“ судьи, „средние люди“, – но не умоют: суд Пилата – суд мира сего над Христом, во веки веков».

Эта характеристика римского префекта в определенной степени объясняет, почему Пилат не хотел – но осудил. Как и Иуда – не хотел, но предал.

Следующий судья — Ирод Антипа. Он был сыном Ирода Великого, именовался тетрархом или четверовластником (Лк. 3:1), поскольку, как ставленник римлян, управлял четвертой частью Иудейского царства – Галилеей и Переей. В истории образ Антипы запечатлен довольно отчетливо. Выделяют такие его черты как сладострастие, беспечность и болезненное честолюбие. Он бросил свою супругу и отнял у брата его жену Иродиаду, за что был публично осужден Иоанном Крестителем (Мк. 6:18—20). После этого Иродиада, «злобясь на него», настояла, чтобы Ирод заключил Иоанна в тюрьму. И хотя Ирод считал его «мужем праведным и святым», он все же не смог отказать Иродиаде, вынудившей правителя казнить Иоанна.

Евангелист Лука утверждает, что Ирод и Иисуса хотел убить, так как в народе говорили, что это восставший из мертвых Иоанн Креститель (Лк. 9:7—9). Фарисеи предупредили Иисуса об этом намерении Ирода и советовали Ему удалиться из Галилеи. Однако Он не сделал этого, поскольку знал, что Ему суждено погибнуть в Иерусалиме (Лк. 13:31—33).

Некоторые историки считают, что Ирод Антипа сыграл значительную роль в расправе над Иисусом. При этом, исходят из того, что в Деяниях апостолов он упомянут в числе судей на первом месте: против Иисуса выступили «Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским» (Деян. 4:27). А в отрывке из апокрифического Евангелия от Петра, найденном в Египте, сказано, что Иисуса судил синедрион и Ирод Антипа. И именно последний предложил распять Иисуса, а Пилат дал санкцию на Его распятие.

Надо также отметить, что в Евангелиях упоминаются иродиане, которые приняли участие в осуществлении плана, направленного на то, чтобы уловить Иисуса в словах и погубить Его (Мф. 22:15, Мк. 3:5—6). Исходя из названия, можно предположить, что иродиане являлись сторонниками Ирода. Некоторые ученые полагают, что они представляли из себя религиозную секту и считали Ирода своим мессией.

В числе тех, кто преследовал Иисуса, в Новом Завете упоминаются также саддукеи и фарисеи, книжники и законники.

Кто они такие и кто из них имел больше оснований предать Иисуса суду?

Мы знаем, что саддукейство и фарисейство – это основные религиозно-политические течения в Иудее того времени. Саддукеев считали аристократией. Они занимали высшие государственные должности, в том числе пост председателя Верховного синедриона. На протяжении длительного исторического периода их основной обязанностью являлось служение в Храме. Вместе с тем, политика интересовала саддукеев еще больше чем религия. Во времена Иисуса они, в основном, лояльно относились к римлянам и при их поддержке сосредоточили в своих руках реальную власть. Саддукеями были первосвященники Анна и Каиафа.

Г. Чистяков писал, что саддукеи «не верят ни во что и поэтому почти всегда пребывают в состоянии скепсиса, уныния»[80 - Чистяков Г. П. Над строками Нового Завета. М.: Истина и Жизнь. 1999.].

Тезис о неверии «ни во что» довольно спорен. Отрицая божественное предопределение и возможность воскресения мертвых, саддукеи почитали Письменную Тору (Пятикнижие). И надо признать, в этом смысле их позиция была созвучна выступлениям Иисуса против внесения фарисеями в Закон добавлений, искажавших нередко его смысл. (Мк. 7:8; Мф. 15:3). Кроме того, надо учитывать, что наши представления о саддукеях (помимо Нового Завета) основаны исключительно на источниках, составленных фарисеями, которые были их непримиримыми противниками и сделали все возможное для того, чтобы вымарать все упоминания о саддукеях из иудейского исторического формуляра.

Из Евангелий следует, что Иисус чаще вступал в споры не с саддукеями, а с фарисеями (в переводе с иврита – «отделённые»). В то же время Он и общался с ними чаще, поскольку большинство фарисеев были выходцами из простого народа. Иисус имел среди них тайных сторонников. Среди таковых называют Никодима, Иосифа Аримафейского и Гамалиила.

В фарисейской среде действовала школа, основанная Гиллелем, некоторые высказывания которого созвучны с проповедями Иисуса. Между тем, фарисейское течение не являлось однородным, и в то время в Иудее доминировали не гиллелиты, а фарисеи, демонстративно отделявшие себя от народа и гордившиеся своей показной набожностью. На первом месте у них была формальная процедура. Не дух, а буква Закона, его внешняя, обрядовая сторона. Во что в итоге все это вылилось – хорошо известно. Т. Моммзен писал: «Вера в букву священного писания достигла головокружительных высот нелепости; в особенности упрочился еще более свято соблюдавшийся ритуал, в оковах которого застывала всякая жизнь и всякая мысль».

Многие фарисеи выступали за освобождение Иудеи от иноземцев, уповая на приход Мессии. Саддукеи же и при римлянах смогли сохранить властные прерогативы и, судя по всему, не собирались передавать их в другие руки. Поэтому, когда на эту власть кто-то пытался посягать, они действовали решительно и безжалостно. Это дало некоторым авторам основание утверждать, что в расправе над Иисусом участвовали только саддукеи, а фарисеи вообще к этому не причастны. Так, профессор Д. Флуссер полагал, что фарисеи не участвовали в заседании синедриона, разбиравшего дело Иисуса, и даже осуждали Его выдачу римлянам. При этом он ссылался на синоптиков, которые не упоминают фарисеев в связи с судебным процессом. Многие авторы акцентируют внимание на том, что мировоззрение Иисуса было глубоко еврейским и поэтому между ним и фарисеями не могло возникать серьезных споров. Его наказ соблюдать все, что велят фарисеи, но не поступать по делам их, «ибо они говорят, и не делают» (Мф. 23:3), эти авторы трактуют в том смысле, что Иисус был полностью согласен с учением фарисеев и их трактовкой Торы, но осуждал их поведение и неправедные дела.