Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи

Чтение Евангелий наводит на мысль, что первосвященники как раз этого и добивались. И Анна, и Каиафа допрашивали Иисуса с целью принять его собственное признание в качестве недостающего и решающего исход дела доказательства.

Чем же они руководствовались? Они действовали в правовых рамках или допустили беззаконие?

Существует мнение, что признание обвиняемым своей вины рассматривалось в Ветхом Завете как доказательство, достаточное для постановления обвинительного приговора. Об этом можно прочесть в Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона (в статье «Судопроизводство») со ссылкой на две библейские истории. В первой рассказывается об Ахане, из колена Иудина, которого осудил Иисус Навин (Нав. 7:20—26). Вторая история повествует о казни по приказу царя Давида отрока, сына амаликитянина, который сообщил ему, что добил раненого Саула по его просьбе (II Цар. 1:16). Те же примеры казней, совершенных исключительно на основании самопризнаний, приведены в кодексе Маймонида. Судя по всему, он не нашел им однозначного объяснения, предположив, что в этих случаях были вынесены «временные постановления», либо казнь осуществлялась «по приказу царя» (Законы о Санхедрине 18:6).

История с Аханом упоминается в Мишне (Санхедрин 6:2) и в Талмуде, но там акценты расставлены иначе. В частности, сказано, что Ахан, признавший вину, неоднократно совершал преступления тайно, то есть без свидетелей.

Автору могут возразить, что в том же трактате Талмуда есть более определенные высказывания о недопустимости осуждения на основании собственного признания. Все это так. Но трудно отрицать, что дискуссии о допустимости осуждения человека на основании лишь его собственного признания по делам особого производства не раз возникали между законоучителями, как в период составления Мишны и Талмуда, так и в более поздние времена[95 - См., например, ссылку М. Элона на Респонсы раввина XIII в. Рашбы, который «позволял вынести обвинительное заключение на основании признания самого обвиняемого» (Элон М. Указ. соч. С. 473).]. И в первую очередь это касалось идолопоклонников, с целью осуждения которых признание в совершении преступления разрешалось добывать искусственным путем.

О стремлении синедриона осудить Иисуса на основании Его собственного признания может свидетельствовать еще один факт, зафиксированный евангелистами. Речь идет о применении первосвященником Каиафой клятвы или заклятия. Похоже на то, что, потерпев неудачу при проведении «тайного розыска», иудейские иерархи попытались спасти положение с помощью «царицы доказательств».

5. Клятва как способ восполнить нехватку доказательств. Клятва (евр – шеба) именем Господа или своей жизнью издревле использовалась людьми для подтверждения истинности своих слов. Моисеев закон, ограничивая ее применение (Исх. 20:7; Лев. 19:12), тем не менее, предписывал в определенных случаях клясться именем Господа (Втор. 6:13) с целью утверждения сказанного, в том числе при свидетельствовании перед судом. В основном, клятва применялась по делам, связанным с имущественными тяжбами (Исх. 22:11), что позже было закреплено и в других законодательных актах (Законы о Санхедрине 7:3).

Древнееврейское право предусматривало несколько видов клятв: клятва истца как доказательство его правоты; клятва ответчика (гесет), категорически отвергающего притязания истца; клятва свидетельствования и др.

Полагают, что в уголовном деле, по результатам рассмотрения которого предусматривалась смертная казнь, заклятие или клятва были неприменимы. Ведь подсудимый, которому грозил смертный приговор, мог произнести ложную клятву для спасения своей жизни. Однако это – общее правило, из которого также могли быть исключения. И они, вероятно, были.

Комментаторы кодекса «Мишне тора» признают, что «клятва является важным элементом еврейского суда: к ней прибегали как к последней возможности доказать свою правоту за неимением свидетелей, документов и т.п.»[96 - Маймонид. Книга «Судьи». С. 70.].

Автор полагает, что в деле Иисуса Каиафа мог руководствоваться аналогичной правовой нормой, видимо, не запрещенной в те годы и при рассмотрении некоторых уголовных дел, отнесенных к особой подсудности. Суть этой нормы в том, что обязанием дать клятву судьи пытались восполнить одиночное свидетельство, считавшееся по закону недостаточным. В подтверждение этой версии можно, опять же, сослаться на кодекс Маймонида: «Не выносят судебное решение на основании показаний одного свидетеля – ни в случае, когда подсудимому угрожает казнь, ни в имущественных тяжбах…; однако из традиции известно, что на основании показаний одного свидетеля можно обязать человека дать клятву» (Законы о свидетельстве 5:1)[97 - Там же. С. 256.].

Как видим, Маймонид пишет не только о применении заклятия при рассмотрении имущественных тяжб. Он недвусмысленно утверждает, ссылаясь на древнюю традицию, что заклятие применялось в исключительных случаях и по уголовным делам со смертной казнью. А к таким делам, как мы уже выяснили, относились, прежде всего, дела в отношении идолопоклонников.

6. Без исследования оправдательных доводов (Закон об обольстителе (совратителе) в идолопоклонство). Еще одно фундаментальное положение, на котором базируется древнееврейское право, сводится к следующему: суд, в котором рассматривается вопрос жизни и смерти человека, должен начинаться с попыток оправдания обвиняемого (Мишна. Санхедрин 4:1). Точнее – с исследования доводов в пользу оправдания. Указанный принцип детализирован в последующих мишнах того же трактата.

Но всегда ли такие дела «начинали с оправдания»?

Оказывается, не всегда. На подстрекателей к идолопоклонству это правило также не распространялось. Маймонид писал: «Запрещено совращаемому искать совратителю оправдание» (Законы об идолопоклонстве 5:7). А вот что сказано в раввинском обозрении трактата Санхедрин Вавилонского Талмуда на листе 30: «в суде не помогают найти оправдание человеку, склоняющему людей к идолопоклонству, в то время как во всех других случаях судьи до последнего момента ищут факты и свидетелей, которые способны доказать, что подсудимый не виновен». А далее дается обоснование этому изъятию со ссылкой на Тору – идолопоклонника, как наиболее опасного злодея, «не жалей… и не прикрывай…» (Дварим 13:10 или Втор. 13:8).

Как видим, древнейшая заповедь – не жалеть идолопоклонника – со временем трансформировалась в правовую норму об исключении из судебного процесса базового принципа об обязательном исследовании в суде оправдывающих обвиняемого доводов. А если сказать проще – о лишении его права на защиту.

Анализ показывает, что, обосновывая необходимость введения такого рода чрезвычайных норм, законоучители в основном (наряду с повелением создать ограду вокруг Закона), ссылались именно на это библейское предписание (Втор. 13:8). Из этих древнейших постулатов искусственным путем было выведено сразу несколько чрезвычайных законов, существенно урезавших права подсудимых и процессуальные гарантии от недопущения судебных ошибок. В результате полностью аннулировалась функция защиты, направленная на поиск и предъявление суду оправдывающих обвиняемого доказательств, исключалась состязательность сторон, и судебный процесс приобретал явно обвинительный уклон.

Стоит еще раз обратить внимание и на цель, которая должна в названных случаях достигаться. Это чрезвычайная опасность идолопоклонников-обольстителей, посягающих на основы иудейской веры и единство нации. Ч. Г. Макинтош в «Толковании на книгу Второзаконие» подчеркивал, что в Главе 13 речь идет «о заблуждении необыкновенно важном, – о попытке отвратить народ от живого и истинного Бога, что расшатывало само существование Израиля как нации»[98 - См. на сайте – http://www.blagovestnik.org/bible/macintosh/m05.htm.].

7. Без возможности оправдания после приговора. Вышеописанный порядок действовал и после вынесения смертного приговора. По общему правилу, в случае появления после окончания уголовного суда новых, оправдывающих осужденного доказательств, дело подлежало пересмотру. Это правило действовало в течение 30 суток. Вместе с тем, комментируя лист 33 трактата Санхедрин, раввины прямо пишут: «Однако на того, кто сбивает еврея с пути служения Всевышнему и склоняет к идолопоклонству, это правило не распространяется».

С другой стороны, по делам исключительной подсудности было подвергнуто трансформации правило о невозможности возврата в суд для обвинения ранее оправданного. В кодексе Маймонида есть правовая норма о том, что если судьи, провозгласившие оправдательный приговор, «ошиблись в законе, который признают даже саддукеи, то возвращают подсудимого для обвинения» (Законы о Санхедрине 10:9). Речь идет о применении закона, прямо прописанного в Пятикнижии. А значит, в том числе о законоположениях, предусматривавших ответственность идолопоклонников (Главы 13, 17 и 18 книги Дварим/Второзаконие). Выходит, что в случае неправильного применения этих норм, уже оправданного синедрионом человека могли снова привести в суд и пересмотреть оправдательный приговор! И это, при том, что такой процедуры Пятикнижие вообще не предусматривало.

Таким образом, для совратителя практически полностью исключалась возможность оправдаться по обвинению в идолопоклонстве, что и было зафиксировано Маймонидом: «Если его оправдали и после этого кто-то нашел довод в пользу обвинения, то возвращают подсудимого, а если он был осужден и после этого кто-то нашел довод в пользу оправдания, то не возвращают» (Законы о Санхедрине 11:5).

8. В течение одного дня. Подверглось преобразованию и правило одного дня, действовавшее только в случае вынесения оправдательного приговора: «Уголовные дела заканчивают в тот же день оправданием и на следующий день – обвинением» (Мишна. Санхедрин 4:1). То есть, судьи, пришедшие к выводу о виновности подсудимого, обязаны были отложить вынесение приговора на следующий день. Раввин Э. Эссас в своем комментарии к листу 17 трактата Санхедрин Вавилонского талмуда отмечал: «Талмуд объясняет: смертный приговор не разрешается выносить в день судебного слушания. Чтобы принять окончательное решение, надо подождать ночь и часть следующего дня, чтобы дать возможность объявиться свидетелям, которые могут дать показания в пользу подсудимого. А судьи, которые, пусть даже и на следующий день, единогласно приговорили обвиняемого к высшей мере наказания, получается, демонстрируют тем самым, что, по их мнению, у подсудимого уже нет шансов на оправдание. А ведь мир устроен так, что в нем обязательно должен проявляться принцип, заложенный в Творение Всевышним: нельзя желать смерти, надо – надеяться на исправление преступника».