Кумтрест

На следующий день в обед всё было готово. Специально обученный человек сидел за стенкой и смотрел в глазок. Он держал в руках верёвку, выведенную на крышу к флажку. Два порядочных мужика стояли на стрёме и ждали сигнала. Гена Кочетков ждал друга у себя в комнате в котельной. Васильев наблюдал театр действий из окон дежурной части.

Действительно, после обеда из промышленной зоны в котельную пришёл осужденный Курёнов Иван. Васильев засек время входа в котельную. Прошло десять минут, тишина. Двадцать минут, тишина. Тридцать минут, да что же они так долго, думал Васильев, любовники хреновы. Пол часа прошло, где флажок? Что даже за пол часа не обнялись ни разу что ли? Через сорок минут флажок взмыл вверх. Мужики побежали в котельную ловить голубей. Через две минуты все вышли из котельной, включая того, кто сидел за стенкой и наблюдал. Быстро они после флажка вышли, подумал Васильев, после чего сказал дежурному, чтобы он этих осужденных, которые вышли из котельной, завёл к нему в кабинет.

Первым в кабинет без очереди забежал Гена Кочетков.

– Василич, что так долго? Мне пришлось его второй раз шпилить. Он же старый, я уже через «не хочу» и «не могу», а никого нет и нет.

– Я не знаю. Меня же там не было. Ну я так понял взяли вас?

– Да, в последний момент. Я уже громко начал охать и ахать, только потом мужики забежали, но всё обошлось, в цвет нас взяли. Он как заорёт, что ни причём здесь, а куда там. Сверху на мне сидит, тут ему уже не сорваться.

– Не надо мне подробности вашего интима рассказывать. Ни к чему мне это.

Васильев вызвал атасника, который был ответственным за флажок.

– Ты что так долго? Чуть нам всю операцию не сорвал.

– Василий Васильевич, да я такое первый раз вижу. Я такого даже в порнухе не видел. Смотрю, как они там изгаляются, рот открыл от удивления и про флажок вообще забыл. То сверху, то снизу, то бочком. Хорошо, что Кочетков начал орать от удовольствия, я и вспомнил про флажок. Но мужики успели прибежать, в последнюю секунду успели.

Васильев пообщался с мужиками, которые взяли их с поличным, потом очередь дошла до Курёнова Ивана. Курёнов всё подтвердил, да, есть у него склонности к таким отношениям. Деревянный фаллос его личный, сам себе сделал, но кайфа от него нет, как от живого человека. Вот Курёнов и решил попробовать с Геной Кочетковым закрутить трали-вали.

Петров и Зубов от результатов операции Васильева были в шоке, так как сказывается старая советская школа. Они много повидали, но вот именно такое первый раз. Осужденный Курёнов отсидел пятнадцать суток в ШИЗО и заехал в гарем под кличкой Баба Ваня. Штат Гены Кочеткова увеличился на одну боевую единицу, чему он был несказанно рад.

ИК-12. Цветные карандаши

Две недели в изоляторе Калугина практически не трогали. Изредка подмолаживали, когда выгоняли на прогулку, но не более того. Калугин даже и не надеялся, что про него забыли. Он прекрасно понимал, что ему дают время поправить здоровье, а дальше неизвестно. Не каждый день зэки выпрыгивают из окон оперативного отдела. Плюс в этом был только один. Порядочные зэки в зоне, если и остались такие, наверно понимали, что он не сука, а простой мужик. Опущенный по беспределу, но не сломленный администрацией.

– Калугин, на выход. – крикнул прапорщик, открывая двери камеры ШИЗО. – Бегом, бегом, руки за спину.

Калугин побежал по коридору изолятора в кабинет оперативного отдела, где его уже ждали. Забежав в кабинет, он увидел Шмарова и ещё четырёх оперативников. Калуга встал по стойке смирно и прокричал доклад. Опера не обращали на него внимания. Все подкалывали Шмарова, удивляясь, как спортсмен будет пить стакан водки одним залпом. Если он не сможет этого сделать, то звёзды старшего лейтенанта носить нельзя. За каждый погон по стакану он обязан выпить. Андрей отшучивался и говорил, что ещё не вечер. Он их всех, вместе взятых, перепьёт.

– Здорово попрыгун. – сказал Шмаров Калугину. – Как дела?

– Здравствуйте гражданин начальник. Дела согласно распорядку дня.

– Это хорошо, какие планы на будущее?

– Да какие у меня планы, отбываю уголовное наказание. Планов нет.

– Ты чего добиваешься в этой зоне? Хочешь белой вороной быть?

– Никак нет гражданин начальник. Я не пойму почему меня постоянно избивают. На мне уже живого места нет.

– Сам виноват. На оперов работать не захотел и из окна выпрыгнул. Мы тебе жить дали, а ты про нас забыл.

– Да какая это жизнь, когда по приезду опустили по беспределу. Я обычный работяга, не умею я больше ничего. Могу только на швейке работать.

– Беспредела здесь нет, здесь закон! Такие, как ты, у бабушек пенсии воруют, а потом прокалывают их. Понятно?

– Так точно. Только я пенсии не воровал и наркотики никогда не употреблял, гражданин начальник.

– Я смотрю ты поговорить захотел? Мужики, давай на стол этого пидора.

– Да за что опять? – закричал Калугин.

На него все навалились и положили спиной на стол. Чтобы он не двигался, тело зафиксировали автомобильными ремнями безопасности. Их обмотали вокруг него и столешницы, а руки и ноги привязали к ножкам стола скотчем. Калугин мог только мотать головой из стороны в сторону.

– Так, господа офицеры. – сказал Шмаров. – Руководством поставлена задача отработать новые методы воспитания осужденных. При этом на их теле не должно быть видно следов, то есть синяков, ссадин и прочего. Я подчёркиваю, никаких следов насилия.

–Андрей ты конкретно говори, что делать? – спросил опер Женька Садомский. – Бить, не бить или пытать?

– Вот мы сейчас и будем пробовать. Есть предложение начать с полиэтиленового пакета.

– А пакет есть? – спросил Садомский.

– Есть! – ответил Андрей и демонстративно достал из кармана чёрный пакет.

Опера надели пакет на голову Калугина. Зажали его руками вокруг шеи, чтобы перекрыть доступ воздуха.

– Время засекай. – скомандовал Андрей Женьке Садомскому.

Пакет надувался и сдувался, надувался и сдувался, облегая голову Калугина. Он сначала кричал, но кислорода становилось всё меньше и меньше. Потом он начал хрипеть, а потом задыхаться и судорожно дёргаться. При очередном вдохе Калугин втянул часть пакета в рот и начал грызть его зубами. В результате этого он прогрыз в пакете небольшое отверстие.

– Три минуты. – сказал Садомский. – Андрей, тут надо или пакет крепкий или что другое.

– Вижу, снимай пакет.

Садомский снял пакет с головы Калугина. Его лицо было красное с распухшими венами на висках и шее.

– Следов на шее нет, так, немного, как будто об воротник натёр.

– Ну это нормально. – сказал Шмаров. – Как самочувствие Калугин?

– Вы садисты… – недоговорил Калугин и получил по печени от Андрея его коронный удар.

– За языком следи, петух ебаный. Что будем делать мужики?

– Надо несколько раз пробовать. – ответил Садомский. – Так не понять. Я пойду другие пакеты поищу, а вы пока ещё что-нибудь думайте.

– Пока он ходит, давайте пакет перевернём. Дырку на затылок поставим и ещё раз попробуем. – решил Андрей, чтобы не тратить время зря.

Вторая попытка была аналогична первой. Калугин прогрыз пакет, огрызнулся и опять получил по печени. Шмаров сделал вывод, что данный метод можно использовать, но он не идеален. Надо пробовать со скотчем, которым необходимо заклеить рот. Так пакетов не напасёшься на этих уродов.

Садомский принёс ещё один пакет. Калугину заклеили рот скотчем и надели пакет на голову, опять сжав его на шее. Шмаров оценил схему с использованием скотча, доведя Калугина до судорог. Вовремя снятый пакет с головы и нашатырный спирт, приготовленный заранее, вернули Калугина к жизни.

Через полтора часа экспериментов с разными пакетами и осужденным Калугиным Шмаров сделал очередной вывод. При использовании способа со скотчем необходимо чтобы у зэка не было насморка. Трудно понять не симулирует ли испытуемый, а сквозь пакет этого не видно. Далее пошли эксперименты с садовой прозрачной плёнкой. Потом начались предположения о болезнях зэков астмой или сердечно сосудистыми заболеваниями.

В итоге через четыре часа работы с осужденным Калугиным стало понятно, что он полностью измотан. Метод верный, хоть и с некоторыми особенностями. Коллегиально было принято решение взять такой метод воспитания осужденных на вооружение.