Якса. Царство железных слез

– Может, ты еще меня убийцей назовешь?! Скажи это мне в лицо, лживый сукин сын!

Вдруг в руке у него появилась палка. Комес ударил ею Грота сбоку, прощупывая ребра. Раз, другой, третий. Запальчивый, разъяренный – хотел попасть и по голове.

Не сумел. Инок перехватил палку левой рукой, вырвал из ладони Стурмира. Перехватил палицу двумя руками… Комес отпрыгнул, но Грот лишь переломил толстое древко, словно щепку. Отбросил под болвана Стрибога.

– Не бейте меня, комес. Зачем руке трудиться? Нынче холодно, еще трясучка на вас нападет. Зачем напрягаться?

– Ты-ы! Ты-ы! – выдавил из себя Стурмир, оглянулся на дружинников, но те не торопились выступить против Грота. – Венеда поручилась за тебя, приблуда! Только потому ты еще не в яме. Но если станешь меня злить, лезть на глаза, то быстро туда вернешься! Ступай к бесам, найди себе угол и не высовывайся. За стены тебе идти незачем, понял? Не веришь, – махнул он рукой на врата, – тогда проверь. Ну, ступай! Ступай прочь! Приказываю тебе, слышишь?!

Несколько удивленный, Грот вышел из сбора и свернул на улочку, ведущую к валам. Вслед ему несся злой смех Стурмира. Он шел, пока не увидел деревянной лесенки наверх, на корону вала. Поднялся. Выглянул.

Увидел лес и взгорья: серые, заслоненные стеной дождя. Помост, что тянулся к воротам, был полон мертвых тел, валявшихся будто тряпки, нашпигованных стрелами.

Увидел край леса и исчезающую там дорогу. И бурые фигуры всадников на низких, коренастых лошадях.

Хунгуры…

Он видел трех воинов, едущих краем леса – неспешно, медленно, с луками в руках. Кружили вокруг Дзергоня будто горные волки, терпеливо дожидаясь, пока пойманная в ловушку жертва сойдет наконец со скалы.

Он повернулся и начал спускаться. Медленно, неспешно, шаг за шагом. А когда уже был на улочке, кто-то легонько потянул его за плащ. Кто-то, прячущийся между лестницей и деревянным остовом вала. Скорчившийся бледный юноша, хромающий так, будто правая нога у него была короче. В серой рубахе без рукавов.

– Пст! – прошипел он. – Господин, не оглядывайтесь. Я Самко. Много знаю о том, что нас мучает. О стрыгоне.

– Правда? – засомневался Грот. – А может, ты еще и место знаешь, где могила того, кто в него превратился?

– Если бы я это знал, то сам бы проткнул ему грудь колом. Комес даже приказал проверить кладбище за валами. И огнище, где раньше жертвы приносили. Но я ничего не нашел. Ни дыры, ни земли разбросанной, ни вони, ни крови. Он не отсюда, господин.

– Когда стрыгон впервые появился?

– Еще до хунгуров. Пришел, как Халь наступил. Сперва исчезали стражники с валов. Потом люди, что в злое время вышли из дому. Наконец, не стало у нас ночи без жертвы.

– Значит, похищает, а не рвет. Сколько же исчезло у вас?

– Тише, господин, а не то еще комес услышит. Как стемнеет, приходите ко мне в хату, на улочке подле журавля. Третья слева. Будьте там, как стемнеет, как народец выйдет… вести тех к столбам. Тогда они будут другим заняты, а мы поговорим.

– Буду, – Грот почувствовал, как у него сжимается сердце. – Надеюсь только, что это не ловушка…

– Я тоже верю в Ессу, – прошептал парень. Высунул на миг руку из-за пазухи, и тогда Грот увидел в ней Знак.

– Приду. Жди.

Парень кивнул и хромая – почти бегом – начал удаляться. Инок смотрел ему вслед и вдруг кое-что понял.

Он похищал, подумал Грот. Стрыгон похищал стражников. Потом, наверняка, других пленников. Вчера – Редовию. А кого нынче? Похищает… Отчего он забирает людей, вместо того чтобы рвать, убивать, выплескивать из себя гнев клыками и когтями? Вместо того чтобы калечить в ночи, на месте, где кого застанет, он забирает тела. Но куда?

Это был первый след. И одновременно вопрос. Может, Самко и правда знал ответ?

Он вздрогнул, когда услышал крик. Безумный, жестокий, бесконечный вопль. Несся он из дворца, с майдана. Не было нужды заглядывать туда, чтобы понять, кто там может вопить.

Крик несся из ямы – это кричал обезумевший от боли муж Редовии.

6

Грот подождал, пока опустеют улицы и все соберутся на майдане. Нашел дом, третий слева – длинный, низкий, но с высокой, крытой соломой крышей. Дождь утих, на уличках клубился туман и кислый дым. Инок постучал в небольшую дверь со щелью для замка. Тишина. Никто не отозвался по ту сторону. Изнутри не доносилось и шороха. Падающие с крыши капли глухо постукивали о деревянные мостки улочки.

Он постучал сильнее. Дверь была солидной, с железными полосами, отворялись кривым сложным ключом. Но… зачем бы ему вламываться внутрь, если там нет Самко?

Потеряв терпение, он принялся колотить раз за разом. И вдруг по ту сторону послышался шорох. Кто-то прижал глаз к щели; раздался старческий, дребезжащий голос:

– А кто там?

– Я, Грот, к Самко. Откройте.

– К Са-а… мко? Не-е-ет. Не-е-ет… – Голос сделался плаксивым, инок услышал слова, произносимые словно бы израненными губами, бесформенные, измененные, едва похожие на человеческие. – Не-е-ету-у е-е-его-о.

– Откройте, во имя Ессы. Слава Праотцу! – рискнул он.

Как ни странно, подействовало. Инок услышал шорох, постукивание по ту сторону двери. Защелкал замок, зашуршал засов, сквозь щель вырвалось свечение – Грот даже прищурился. Увидел трясущуюся старуху с искривленной набок шеей, а за ней бревенчатую стену, завешанную шкурами, щитами, копьями, головами кабанов и оленей.

– Са… са… мко нету. Нету…

– Как это? Что же с ним случилось?

– Взяли его… градские. Волост их ви… Взяли.

– Куда?

– На Не… покой…. Тудой, – показала бабка в сторону майдана и вдруг вся затряслась. – Ох, нету больше Самко, нету…

– Как это?

И тогда дрожащая, невнятно бормочущая старуха сложила обе руки в форме звериной пасти, клацнула ими раз и другой.

– Стрыгон его возьмет… Он сам…

Грот уже не слушал. Развернулся и побежал улочкой в сторону майдана. Еще не знал, как вырвать Самко из лап Стурмира, но уже гнал, оскальзываясь, по мокрым доскам улицы. Вылетел из-за поворота и…

Сперва ударил в него громовой хор криков и воплей. Потом – бегущая прочь толпа. Услышал рык, отдельные слова, проклятия.

– Пришла-а-а! По домам!

– Запирайте двери!

– Гром, спаса-а-ай!

– Стрибог! Стрибог! – кричал кто-то в толпе. Усатый человек в кожухе и меховой шапке. Масса бегущих людей, в сорочках, рубахах и куртках, в серых и бурых плащах подхватила Грота и кинула под стену; падая, он ударился головой о бревна так, что из щелей посыпалась глина. И тогда над городом, за неровной линией домов и крыш, он увидел пылающий, злой лик Халя.

Хотел подняться, стоптанный, но жители все мчались, убегали с майдана. Низкий, коренастый кмет в кожухе ткнул его плечом, бегущая женка с большими подвесками над ушами и в треугольном колпаке толкнула его с силой взрослого мужчины. Он отлетел в грязь, вскочил на ноги, прежде чем его успели растоптать кожаные башмаки, мелькающие вокруг, бьющие в мостки сапоги, лапти и босые ноги бегущих.