Ученица мертвой белки. Книга 2

– Ловчая петля… – скорбно заметил он.

В конце концов на дно спустили веревочную лестницу. Охотник пропустил девушку вперед, после поднялся сам. Предчувствие не обмануло его: на поверхности путников встретил ряд направленных на них стальных вил. Мужчины – сплошь бородатые, в льняных рубахах, жилетах из черного велюра и темно-синих штанах свободного покроя, вооруженные «трезубцами» – имели свирепый вид. Женщины, стоя поодаль в длинных юбках с цветочным орнаментом, зеленых кружевных фартуках поверх блузок светлого льна, молча таращили глаза.

– Кто вы и что привело вас в Добрую деревню? И наши деды не припомнят случая, чтобы к нам забредали чужаки, – гнусавя, выпалил самый старший на вид; скалясь, он обнажил неровные зубы.

Янка, пребывая в крайней степени напряжения, ежесекундно ожидала начала кровопролития: случилось то, чего желал Охотник – повод выстрелить налицо. Однако ее спутник отчего-то медлил, что еще более усиливало напряжение. Чем больше девушка нервничала, тем стремительнее теряла контроль. И ложь вновь потекла рекой – без смысла, без отчета…

– Мы посещали кладбище, – заговорила она, зачем-то подняв руки выше головы. – У нас тут родственники похоронены.

Первыми зашушукались девушки за спинами своих богатырей. Рука Охотника легла на кобуру за поясом, а чуткий слух его уловил из неразборчивого шепота постоянно повторяющееся слово «крысы».

– Родственники, говоришь? А не врешь ли? – вновь подал голос старший, с подозрением глядя на девушку. – Как зовут родственников? – Бородач с вилами приблизился на шаг.

– Ян и Казимир Латиши, – ответил за нее Охотник, выставив вперед руку с пистолетом. – Дернешься – пристрелю!

Атмосфера накалилась до предела. Мужчины, за исключением того, которого Охотник держал на мушке, в замешательстве переглядывались, вилы в их руках ходили ходуном. Вдруг одна девушка, совсем молоденькая, с веснушчатым лицом и волосами цвета солнца, выступила вперед.

– Не стреляй в отца, Крысолов! Прости его за неучтивость! Отец, – девушка посмотрела на старшего, – ты же видишь: это – он! Спустя столько лет мы дождались спасения!

– Опустите вилы! – сказал старший.

Богатыри с видимым облегчением воткнули вилы в сырую землю.

– Как ты назвала меня? – спросил Охотник, опуская руку.

– Крысолов, – повторила девушка, – из рода Латишей – чародеев этих мест. Крысолов, предсказанный судьбой.

Восторженные слова девушки прозвучали пафосно и нелепо.

– Допустим, – без особого энтузиазма проговорил Охотник. – И что, по преданию, я должен сделать?

– Что предсказано – уничтожить крыс! – несколько раздраженно ответил старший.

– Как я понимаю, ваши старания успехом не увенчались? Не велика для грызунов волчья яма? – Охотник кивнул на ловушку.

– Крысолов, наши враги – не грызуны, а истые чудища! – проникновенно и с дрожью в голосе возвестил старший.

– Прошу, зови меня Охотником!

Прерванный репликой бородач продолжил:

– Охотник, наши крысы кормятся детьми!

От удивления тот вылупил глаза.

– Они, должно быть, невероятно огромные! – сказала Янка, живо нарисовав в воображении крысу-мутанта.

– Истинно! – воскликнула золотоволосая девушка. – Они выходят из ночного тумана и нападают на рассвете. Мы прячем детей, но крысы всегда их находят.

– У крыс превосходно развито обоняние. Чуют… А вот со зрением беда, – нарочито небрежно, с видом знатока заключил Охотник, чем заслужил укоризненный взгляд Янки.

В отличие от нее, другие сочли бестактное замечание Охотника подтверждением его профессионализма. Посему было решено тотчас сопроводить гостей к старосте Доброй деревни по имени Миклош Перст. Вторая часть его имени оказалась прозвищем, а вскоре объяснилось и его происхождение.

Староста проживал у мельницы, стоявшей особняком на окраине деревни. У мельницы сновали люди – таскали мешки с зерном, засыпали его в дыры жерновов для помола. А рядышком на резном крыльце неприметного дома из соснового сруба за столиком сидел человек. Наверное, он был единственным во всей деревне, кто не носил бороды. Зато носил на голове легкую сеточку, видимо, заботясь о прическе, и рубаху – безукоризненно белую.

Дочь старшего бородача, у которой оказалось на удивление подходящее имя – Злата, представила Крысолова и его спутницу старосте. Тот прищурил глаза, как будто плохо видел и пытался почетче разглядеть лица гостей.

– Из рода Латишей? Так-так… – староста отхлебнул чай и причмокнул губами. – Род чародеев пресекся. И нету более живых потомков.

– А как же обещанный Крысолов? – спросила Злата, потупив взгляд.

– Сказки, – отрезал Миклош. – Давно пора понять: никто не придет и не спасет наших детей. Самим справляться надо!

– Хорошо говорить, когда у самого детей нет! – парировала смелая девушка и тут же отвела глаза.

– Что позволяет мне судить беспристрастно! – с металлом в голосе произнес староста. – Уйди, Злата, с глаз долой!

Девушка шмыгнула носом и, не проронив ни слова, удалилась. Зато из близлежащих кустов как по команде повылазили с десяток бородачей, только вместо вил в руках они держали ружья.

– Разоружить чужаков! – скомандовал староста высоким голосом, так и не поднявшись с насиженного места.

– Извольте! – равнодушно проронил Охотник, бросив пистолет на булыжную дорожку, ведущую к крыльцу.

Янке оставалось только поражаться, с какой легкостью тот расстался с оружием. Разочарование отразилось на ее лице, а он даже не взглянул на нее, не попытался оправдаться.

– Позволит ли пан староста доказать делом, что я тот, за кого себя выдаю? – столь же безучастно осведомился Охотник.

С опаской поглядывая на лежавший у дорожки пистолет, еще пуще щурясь, староста, по всей вероятности, оценивал расстояние от брошенного оружия до его владельца. Примерившись, пришел к выводу, что оно для парня недосягаемо, и наконец соизволил подняться с места.

Янке едва удалось сдержать возглас удивления! Неся на тонюсеньких ножках – кривых колесом – тяжелое тело, держась за перила, дабы не упасть, к ним со ступенек крыльца спускался карлик. Староста Миклош Перст оправдывал свое прозвище. Дойдя до места, где валялся пистолет, он поднял его и остался стоять там же с оружием в руке.

– Знай, Крысолов, или как там тебя…

– Охотник.

– Пускай так. Я не верю ни единому твоему слову. Однако готов дать тебе шанс. Крысы нападают на рассвете. Если ты к утру избавишь Добрую деревню хотя бы от одной, я отпущу тебя с миром. Дорогу покажу. Ты ведь потерялся? – Миклош подмигнул с хитрецой, обратив взор на Янку. – Или потерялась она?

Янка вздрогнула. Когда речь зашла о ней, отчего-то сделалось чертовски неприятно и холод пробрал до костей, хотя высокое солнце светило вовсю.

– Идет, – отозвался Охотник. – Но в таком случае тебе придется вернуть мне оружие.

– Ну уж нет! – с гаденькой улыбкой процедил староста. – Истинный потомок чародеев умеет обходиться кинжалом и вилами, «трезубцем» то бишь. Этим арсеналом я тебя обеспечу. На большее не рассчитывай! И… – нараспев протянул староста, – если к утру результата не будет, не обессудь, ни тебе, ни твоей подруге от праведной расправы не уйти. В Доброй деревне самозванцев не жалуют!

– Идет, – тем же равнодушным тоном повторил Охотник. – А на еду мы рассчитывать можем? На голодный желудок ни один чародей вам крыс не поймает!

– В Добрую деревню нечасто захаживают гости. Признаться, не захаживали никогда. Но люди Доброй деревни – гостеприимный народ, так по роду пошло. Разумеется, вас накормят. И ночлег дадут, как должно, – заявил староста, изобразив на лице довольную хозяйскую мину. На том и разошлись.

Пока бородачи провожали Янку и Охотника в отведенную для их пребывания избу, девушка спросила, походя оглядывая окрестности: