Ученица мертвой белки. Книга 2

– Янина, – карлик опустился в кресло у зеркала, дым от курильницы прятал его глаза, – вина?

В руке его сверкнул хрустальный бокал.

– Спасибо. Мне на сегодня хватит, – предусмотрительно отказалась Янка.

Миклош Перст настаивать не стал. Он важно поднял подбородок, наполнил бокал и пригубил напиток цвета точь-в-точь как покрывало. Миклош указал на соседнее кресло, приглашая присесть, но она снова отказалась, предпочтя неприметный стульчик напротив.

– Знаете, Янина, я пригласил вас сюда для того, чтобы предупредить, – карлик многозначительно поднял вверх указательный палец, – предупредить и спасти!

После интригующего вступления Янка молча ожидала продолжения, и Миклош продолжал, зловеще, таинственно выстреливая взглядом из-под струек белесого дыма курильницы:

– Открою вам тайну! Каким бы искусным ловчим ни был ваш храбрый Охотник, крыс ему не поймать.

– Почему вы так уверены?

– Знаю. Уж поверьте! Нет никакого Крысолова из рода Латишей. Род чародеев пресекся давным-давно. Мне это известно наверняка. Легенда врет.

– Это ваше личное мнение. Насколько я успела понять, все жители Доброй деревни, напротив, верят в нее. Почему же вы в меньшинстве?

Сочась самодовольством, карлик произнес:

– Потому что я сам ее выдумал!

– Но зачем?! – удивилась Янка, невольно выдержав паузу.

– Без веры в спасение, что непременно придет, не будет ни порядка, ни жизни. Вера дает силы, переждав ночь, уносящую жизни, вставать и идти дальше перемалывать жернова в надежде на то, что новая ночь станет светлее ушедшей.

Староста бросил взгляд на окно, за которым стояла скрытая в ночи мельница, неустанно махавшая крыльями.

– Тогда почему вы решили открыться мне? – спросила Янка, стараясь отыскать правду в плутовском взгляде собеседника за пеленой дыма.

Миклош Перст вдруг расхохотался:

– Открыться?! Смешно! Простите…

Видя, что девушка не разделяет его веселого настроения, карлик сделал над собой усилие, состроив серьезную мину.

– Я давеча упоминал, Охотнику не суждено выполнить поручение, он, как оговорено, будет казнен за самозванство. И… по нашим обычаям даже тело его не предадут земле, а попросту оставят гнить, разлагаться медленно и гадко.

Янка вспомнила: распахнутая дверца потайного люка да очерченные светом масляного фонарика черепа и кости, их мертвый хруст под рифленой подошвой ботинок Охотника. «Охотник не первый Крысолов, а подпол – кладбище неудачников», – подумала девушка, и ее снова замутило. И запах от курильницы, поначалу казавшийся приятным, а позже приобретший приторные ноты, теперь не вызывал ничего иного, кроме дурноты.

Девушка поспешила встать, отойдя подальше от дыма к широкому окну. Вид на мельницу закрывала ночь, и за светлым тюлем Янка увидала свое отражение: в белом платье с принтом из переплетенных салатовых линий стебельков она выглядела трогательно беззащитной. Тут же в окне позади нее возникло другое отражение – ростом по грудь девушки. Мелкий черноволосый староста, появившийся в черной мути стекла, виделся чертом. Обращаясь к зеркальному отпечатку девушки, он продолжал:

– А вас, Янина, я пригласил, чтобы сделать предложение. Участь Охотника предрешена, – карлик оттопырил большой палец и провел им по горлу, – других вариантов нет и быть не может. Но что делать с вами – вопрос открытый.

Если бы Янка в тот миг обернулась, она бы заметила масляную улыбку на лице деревенского главы, но девушка сохраняла неподвижность, уставившись в окно.