Переговорный процесс в социально-экономической деятельности

В условиях мирового кризиса не только на глобальном, но и на локально-национальном уровне возрастает (в том числе на переговорах) роль регулирующего центра, в лице которого выступает государство. «Когда либеризованный рынок исчерпал себя, – отмечает М. Делягин, – США упрямо держались за либеральные догмы, забыв слова величайшего из своих президентов Ф. Д. Рузвельта о том, что капитализм – исключительно устойчивая система, разрушить которую может только свобода действий самих капиталистов»[17 - Делягин, М. К равновесию через хаос. С. 78.]. Поощрение основанной на конкуренции рыночной системы путем ограничения роли государства и расширения господства конкурирующего индивидуума ставится сегодня под вопрос. Роль государственного регулирования и управления экономикой на самом деле при переходе к рынку отнюдь не снижается, а во многих отношениях даже возрастает, ибо государство должно взять на себя принятие решений, которые необходимы обществу.

Во второй половине ХХ в. (1950–1960 гг.) для описания радикальных структурных перемен в обществе и на переговорах стало использоваться понятие «социальная трансформация» или «трансформационные процессы в обществе» (итал. transformare – преобразовывать, превращать), которое позже применяли для обозначения общественно-исторических перемен, осуществлявшихся в 80–90 гг. ХХ в. в странах Центральной Европы, а затем и бывшего СССР. Учитывая синергетические модели интерпретации общества как сложноорганизованной нелинейной системы с многовариантными сценариями развития в точках бифуркации (социального напряжения), а также социально-экономические процессы как на Западе, так и в странах Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза, связанные с системным кризисом, данные концепции указывают на ряд стадий социальных трансформаций. К ним относятся оценка существующего состояния общества как системно-кризисного; объективная характеристика возможных путей выхода из кризисной ситуации; демонтаж отжившей системы, ликвидация ее фрагментов, явно несоответствующих мировому уровню общественного развития и его тенденциям; новое самоопределение общества, выдвижение и обоснование путей его дальнейшего развития. В рамках системной трансформации общества осуществляются, как правило, изменение государственной и политической системы, обновление экономических основ общества, адаптация к требованиям мирового рынка, перемены духовно-культурных ориентиров социального развития[18 - Данилов, А.Н. Переходное общество: Проблемы системной трансформации / А. Н. Данилов. Минск, 1997.].

В современной социокультурной ситуации следует говорить о необходимости общемировой трансформации, которая несомненно даст импульс развитию новой гуманистической модели переговорного процесса. Это касается и высокоразвитых стран Запада, поскольку технократическое общество с его устремленностью к экономическому росту и наращиванию военного могущества столкнулось с устойчивыми противоречиями между производством и потреблением, богатством и бедностью, материальной и духовной сторонами реальной жизни. Одна из серьезнейших проблем современной цивилизации, на которую обращают внимание некоторые западные аналитики, заключается в том, что сегодня «Восток изменил Запад» (Винфрид Беттчер), что своим упорным выполнением бюрократических установок Запад уже не в силах продемонстрировать свои исторические преимущества и необходим откровенный диалог Запада с Востоком, ибо трудности одного региона весьма опасны для другого. Необходимо найти пути и подходы, которые позволили бы избежать ошибок как Запада, так и Востока. Эндогенный потенциал национальных государств, наследников СССР, должен быть изучен, проанализирован и плодотворно использован для системной общемировой трансформации в новую систему на новых социально-экономических, ценностных и экологических принципах[19 - Беттчер, В. Восток изменил Запад / В. Беттчер // Социология. 1997. № 1. С. 11.].

Для описания социальных перемен в духовной, экономической, политической, переговорной деятельности используется и понятие постмодернизации, которой предшествовали доиндустриальная модернизация, связанная с переходом к кооперации и разделением функций в процессе труда, мануфактуре; раннеиндустриальная модернизация, детерминированная технологическим переходом от ремесленного к фабричному производству; позднеиндустриальная модернизация с переходом от фабрично-заводского к поточно-конвейерному производству.

Политическая модернизация, которая в корне меняет современную модель международных и внутристрановых переговоров, основывается на постепенном изменении политической системы, возрастающем участии в политике различных групп населения, формировании новых политических институтов и самое главное в демократизации политической системы общества и политического сознания при сохранении политической стабильности. Здесь важны роль политической и интеллектуальной элиты, ее целенаправленное действие. В соответствии с либеральным сценарием, акцентирующим внимание населения на власти, возможны такие варианты политической модернизации, как демократизация общества; установление авторитарных режимов и торможение модернизации при росте конкуренции элит, но низкой активности населения; замедление модернизации при доминировании политического участия над соревнованием элит; провоцирование диктатуры при одновременной минимизации соревнования элит и уровня политического участия (Г. Алмонд, Р. Даль, Л. Пай).

Не отрицая демократических преобразований и ценностей, представители консервативного направления основной акцент в модернизации делают на политическую стабильность, прочность и организованность политических институтов, обеспечение ими политического порядка с помощью централизованной власти. По мнению С. Хантингтона, авторитарный режим, если он обеспечивает порядок, экономический рост, решение социальных проблем, национальное единство, переход к рыночным отношениям, вполне уместен. Под руководством авторитарной власти создаются такие условия для модернизации, как компетентность политических лидеров, обоснование качественно различных продолжительных этапов и конкретных приоритетов в процессе реформ, четкий выбор времени их применения. Сначала, как считает Хангтинтон, необходимо укрепить политическую стабильность, поскольку любые попытки реформирования системы политической власти в странах, где индустриальный скачок не накладывается на почву демократических традиций, будут иметь негативные последствия. Достижения же в реформировании экономических и социальных отношений обеспечат переход к демократии.

При всех альтернативах понимания механизмов политической модернизации – с акцентом на последовательную либерализацию политической системы или с ориентацией на резкую «шоковую» либерализацию, распад прежней политической системы и внедрение новых демократических институтов любой ценой («конкретная модель») – становится ясно, что важной задачей модернизации является формирование политической и дипломатической элиты, опирающейся на поддержку общества, способной обосновывать и проводить через переговорный процесс реформы, выстраивать инструментальные стратегии, обеспечивать экономический рост и демократические преобразования, своевременное разрешение возникающих социальных напряженностей и конфликтов как на международном, так и на локальном уровне. Переговоры как универсальное коммуникативное средство по совместному принятию определенных решений, несомненно, способствуют урегулированию конфликтов.

В историческом развитии общества конфликты часто являются следствием проявления социального насилия. Социальное насилие олицетворяет проявление агрессивности, деструктивности в обществе, означает применение или угрозу применения силы в прямой или косвенной форме с целью принуждения людей к определенному поведению, т. е. господство одной воли над другой, иногда угрожающее человеческой жизни и статусу отдельных государств.

Динамика социальных отношений демонстрирует, к сожалению, постоянный рост потенциала насилия. Уже в традиционных обществах насилие выступало в форме непосредственной реакции на «чужого» – вплоть до его уничтожения. В индустриальном обществе на передний план выступают скрытые формы насилия, где его инструментом становятся интеллект, информация, высокоорганизованные технологии и т. д. В новоевропейской традиции силовой подход сначала распространяется на природу (природа рассматривается как мастерская для силового манипулирования и подчинения человеку), а затем переносится на общество, в результате чего насильственная социальная революция рассматривается как способ переустройства общества, фактор социального прогресса и путь утверждения общества без насилия. Масштабный всплеск насилия и жестокости в ХХ в. выявил ограниченность социально классовой трактовки насилия и необходимость анализа более глубинных его причин, связанных с человеческой природой. В этом контексте, отталкиваясь от ранее возникших идей о насилии как присущей психологии человека особенности (например, в концепции Гоббса и др.), были раскрыты некоторые механизмы проявления присущих человеку форм насилия: защитная инстинктивная реакция организма на среду (Лоренц), проявление бессознательных устремлений человека (Ницше), наличие у него внутренней агрессивности (Фромм).

История показывает, что, хотя насилие в ряде случаев и оправдано (например, в случае сопротивления агрессору и т. д.), оно в конечном счете носит деструктивный характер, способствует деморализации общества, росту проявлений негативных сторон человеческой природы, отбрасыванию общества назад. Окончание любой формы насилия, в том числе и осуществляемое через военные действия, предворяет переговорный процесс. Широкие проявления насильственных действий особенно опасны в современном мире, когда человечество накопило огромный арсенал смертоносного оружия и технико-технологических систем, угрожающих в случае их насильственного использования жизни не только отдельных людей, но и всего человечества. В связи с этим закономерным результатом поиска иных, альтернативных насилию стратегий поведения являются компромисс, диалог, сотрудничество и ограничение деструктивных начал человека и общественных структур, где особую роль играют переговоры.

Важно иметь в виду, что запрет на насилие в социокультурной практике является своеобразным водоразделом, отделяющим моральные ценности от противоположных им явлений. «Ненасилие, – пишет А. А. Гусейнов, – есть та важнейшая (хотя, разумеется, и не единственная) содержательная определенность, предметность человеческой деятельности, через отношение к которой мораль становится зримой, материализуется в поступках, обнаруживая свою действенность»[20 - Гусейнов, А.А. Мораль и насилие / А. А. Гусейнов // Этика. 2000. С. 396.].

Участвуя в переговорах, следует исходить из того, что концепции насилия в современной культуре противостоит концепция ненасилия как его оппозиция в любых формах проявления, представляющая собой и соответствующую идею, и образ жизни, и специфический тип умонастроения. В основе концепции ненасилия – особое отношение к человеку как высшей ценности мира, а также такие нравственные принципы, как милосердие, терпимость, взаимопонимание, сочувствие, соучастие, в противоположность насилию, господству, подавлению, подчинению, деспотии. В той или иной степени идеи ненасилия предлагаются всеми религиями и культурами мира. Концепция ненасилия развивалась Л. Толстым в форме идеи непротивления злу насилием. Он отмечал, что тот, кто хоть раз испытывал радость отплатить добром за зло, никогда уже не пропустит случая получить эту радость. Для М. К. Ганди (1869–1948) идея ненасилия – это не только этическое учение, но и соответствующий ориентир общественно-политического движения. Основные методы воздействия для Ганди – убеждение, уступки, честность, сотрудничество, прощение вместо мести и кары. Этот путь – проявление величайшей мудрости и силы. Он связан с лишениями, страданиями и даже смертью во имя справедливости.

Мартин Лютер Кинг (1929–1968) разработал практическую сторону идеологии ненасилия и предложил шесть принципов ненасилия: 1) ненасилие – метод борьбы и требует мужества; 2) в борьбе нельзя унижать противника, ненасилием боремся со злом, а не с теми, кто его совершил; 3) вставший на путь ненасилия должен быть готовым принять страдание и не стремиться ответить ударом на удар; 4) духовное насилие так же недопустимо, как и физическое; 5) справедливость – одно из вселенских начал; 6) содействуя справедливости через любовь и ненасилие, мы вносим свой вклад в гармонию Вселенной.

Традиции ненасилия как оппозиция жесткой рациональности в западной философии представлены в «диалогической философии» (Бубер, Бахтин, Эбнер, Мейер), в этике товарищества по существованию (Гвардини) и благоговения перед жизнью (Швейцер), в экологической этике (Леопольд, Шепард), в программах коммуникативного действия (Хабермас, Апель), в религиозных концепциях «интегрального гуманизма» (Маритен), в современной переговорной модели, в основе которой лежат диалог Востока – Запада и Севера – Юга, ориентация на гуманистические ценности, идеалы сотрудничества, взаимоуважения и понимания.

Противоречивая, конфликтная и рискогенная модель современного социального развития (Гидденс) постулирует сегодня формирование нового мироустройства, в том числе и благодаря адекватной современным запросам линии переговоров, ориентированной на моральный императив, спецификацию новой риск-стратегии национальных государств, признание современного общества «позднего модерна» обществом риска и трактовкой риска как положительного феномена, пониманию рискогенности современности, для которой характерны открытость и увеличивающийся индетерминизм социальных структур и социальных агентов. Для минимизации рисков, их регулирования и обеспечения безопасности в обществе риска прежде всего важно признание утверждения о невозможности безконфликтного развития общества и полного отсутствия рисков в обществе, а также необходимы организованное социальное взаимодействие управляющих и управляемых субъектов, опосредованное социальными нормами, ценностными регулятивами и конкретными социальными условиями и формирование механизмов управления и нивелирования рисков, экспертной оценки рискогенности конкретного общества и обеспечения его безопасности[21 - Гидденс, Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь / Э. Гидденс. М., 2004; Гидденс, Э. Демократизируя демократию: государство и гражданское общество / Э. Гидденс // Социология. 2010. № 1. С. 4–9.].

В начале XXI в. направленность политических конфликтов, рисков, процессов, кризисов, к сожалению, не стала меньшей, а порой их уровень настолько опасен и непредсказуем по своим последствиям, что возникает реальная тревога за будущее человека и человечества в этом мире. Как показывает новейшая история, на уровне международных переговоров и отношений даже региональные и внутригосударственные процессы способны стать точкой бифуркации для глобальных по своему масштабу потрясений и конфликтов (вспомним Карибский кризис 1962 г., чеченский кризис в Российской Федерации, арабский кризис 2011 г.).

В переговорах (особенно на международном уровне) следует учитывать, что масштабные конфликты приводят к политическому кризису — такому состоянию политической системы, которое отличается усилением политической напряженности, углублением и обострением конфликтов. Фактически политический кризис – это высшая бифуркационная точка развития политического конфликта, приводящая к тяжелым и непредсказуемым последствиям для участвующих в ней сторон. Рассматривая политическую систему как систему принятия политических решений, совокупность механизмов, посредством которых осуществляются выявление социальных проблем, их постановка и разрешение, Д. Истон и другие социологи считают, что для субъектов политики и переговоров важно выявить типы политических конфликтов, а значит, и механизмы и технологии их разрешения. Политический конфликт затрагивает государство как основной политический институт. В соответствии с этим выделяют следующие типы политических конфликтов:

• внешне- и внутриполитические (по области их проявления);

• институлизированные и неинститулизированные (по характеру нормативной регуляции и способности или неспособности людей подчиняться действующим правилам политической игры, создавать институты для регулирования конфликтов);

• открытые (явные) и закрытые (латентные) по способу принятия решений;

• долгосрочные (например, военный) и кратковременные (например, отставка министра);

• по времени протекания конфликты высокой интенсивности (с применением вооруженной силы) и низкой интенсивности (затяжные, с менее выраженным противостоянием сил);

• по степени интенсивности.

Среди внутриполитических кризисов выделяют правительственный кризис, означающий потерю правительством авторитета и сопровождающийся сменой политических лидеров, отставкой кабинета министров и т. д.; парламентский кризис, когда решения парламента расходятся с волей большинства граждан, борьба фракций в парламенте парализует его работу, а итогом является роспуск парламента и назначение новых выборов; конституционный кризис, который приводит к фактическому прекращению действия Основного закона – Конституции (она утрачивает свою легитимность; требуется ее пересмотр).

Политический кризис приводит к снижению эффективности политической системы, к утрате властью доверия граждан, к отсутствию взаимодействия граждан и власти и увеличивает шансы политического риска с его непредсказуемыми результатами разрешения. Политический кризис, затрагивающий государство как основной институт политической системы, является мощным импульсом для возникновения нежелательных политических событий и острых противоречий. В связи с этим важно иметь в виду, что политический кризис – это завершающая форма протекания политического конфликта, если присутствуют такие формы его протекания, как скрытое состояние, при котором противоречия между сторонами не достигли еще фазы активных социальных действий, открытое противостояние, сопровождающееся конкретными акциями, угрозами и действиями противоборствующих сторон (конфликта).

С точки зрения содержания выделяют:

• конфликты интересов (как правило, преобладают в развитых странах, где уместен политический «торг» по поводу претензий на приобретение экономических выгод (через борьбу за социальное обеспечение, адекватные налоги и т. д.);

• конфликты ценностей (в основном характерны для развивающихся государств и государств с неустойчивым государственным строем);

• конфликты идентификации (при отождествлении себя с этнической, религиозной и иными группами, а не с обществом или государством в целом).

Субъектам переговоров, государственного и политического управления при оценке обстоятельств и причин зарождения политического конфликта необходимо исходить из того, что в своей динамике он проходит определенные стадии:

• предконфликтная ситуация, когда конкурирующие стороны оценивают свои ресурсы, возможных сторонников, группы поддержки, статус объекта, стоящего на пути к достижению успеха;

• непосредственно конфликт, выражающийся в действиях, направленных на изменение поведения конкурирующих сторон (достигнув кульминации, т. е. критической точки, когда действия приобретают максимальную силу, накал и остроту, он идет по нисходящей линии, противостояние ослабевает, конфликт разрешается или направляется по пути нового всплеска противодействия);

• разрешение конфликта, свидетельствующее о завершении конфликтной ситуации, устранении ее причин (изменение требований одной из сторон, определенные уступки, вмешательство третьей стороны, истощение ресурсов, полное устранение позиции соперника, консенсус с соперником).

Причины политических конфликтов возникают как из-за материальных ресурсов (ориентация на приобретение богатства, собственности, власти и авторитета, обеспечивающих механизмы доступа к материальным благам), так и на основе ценностных, идеологических, нравственных приоритетов и убеждений. Как правило, эти два типа мотивов – материальный и ценностный взаимодополняют друг друга.

В качестве источников политических конфликтов выделяются:

• экономические (имущественное неравенство, противоположность экономических интересов, стремление к приобретению минимально необходимых благ);

• социальные (самоопределение и поиск в быстроменяющемся мире, утверждение властного статуса национальной, религиозной и иной социальной группы; несовпадение статусов, социальных полей, функций, субъектов политики, их ценностей и идеалов);

• психологические (стремление к удовлетворению властных полномочий, доминированию в конкретных социальных группах и обществе; возможно, неадекватные оценки как собственных позиций и интересов, так и позиций оппонентов и соперников, возникающие в процессе политических конфликтов чувства страха, паники, агрессивности и т. д.).

Для разработки и использования технологий по разрешению конфликта субъекты переговорного процесса, политики должны четко определить основные элементы конфликта: предмет (источник) конфликта, по поводу которого возникают разногласия; состав (стороны) его участников, исторические и социокультурные корни; повод для социальной напряженности (события, послужившие «точкой отсчета», началом активных действий сторон); средства, используемые сторонами конфликта во взаимодействии друг с другом; цели конфликтующих сторон.

Важно также учитывать специфику конфликта, культурно-исторические, психологические, локально-региональные факторы. Установив причины конфликта, субъекты власти могут выбрать следующие варианты поведения (Фаве): 1) игнорировать его назревание, давая ему возможность то затухать, то возгораться, перемещаться в другие сферы; 2) избегать его публичной оценки, «подыгрывать» разным слоям населения, стараться им «понравиться»; 3) активно участвовать в его урегулировании и разрешении, постараться ввести противостояние сторон в правовое русло, стимулировать их сближение посредством переговоров, обещаний, стремиться к достижению их примирения.

Выделяют следующие стратегии управления политическими конфликтами:

• инициирование конфликта, когда одна из сторон постоянно обостряет отношения, выдвигает неприемлемые условия;

• рутинизация как сознательное поддержание напряженности в отношениях сторон;

• предупреждение, когда не допускается переход противоречий в открытую форму противоборства;

• урегулирование, заключающееся в ориентации на то, чтобы снять остроту противоборства, избежать тяжелых последствий для себя, государства, общества;

• разрешение, означающее либо устранение причин конфликта, исчерпание предмета спора либо определение ситуации и обстоятельств, исключающих новое противостояние;

• вытеснение, связанное с перенесением ответственности на иной уровень политической системы (региональный – центральный и наоборот).

Наряду с такими формами разрешения конфликтов, как откладывание, «избегание» разрешения конфликта, отрицание или подмена конфликта, когда он тлеет, метод конфронтации, когда на авансцену политики выдвигается неразрешимый антагонизм, примирение сторон на основе сближения их позиций, интересов через посредника, третейское разбирательство или арбитражи с опорой арбитра на общепризнанные нормы международного права, конституцию страны, нормы договоров. Наиболее распространенным средством достижения примирения являются переговоры.

Предназначение переговоров – снижение интенсивности или завершение конфликта посредством прямого или косвенного общения, коммуникативного действия. Переговоры возможны, если между сторонами имеется хотя бы минимальная сфера совпадения интересов; они необходимы, чтобы избежать насилия. Здесь уместны стратегия «встречных движений, «уступок – сближения», технологии торга, «цены вопроса».

Коммуникативное действие, консенсус, компромисс не являются победой одной стороны и поражением другой – такая позиция и результат переговоров не позволяют ставить под сомнение принятые решения. Выход из конфликтной ситуации и принятие решения на основе согласия, а также выработка механизмов реализации решения – заключительный этап переговоров, снимающий политическую напряженность, сопровождающуюся иногда политическим кризисом. Завершающему этапу переговоров предшествует первый предварительный этап, закладывающий фундамент переговоров, и понимание того, что стремиться надо не к желаемому, а к достижимому, что при этом неизбежны уступки друг другу. Второй этап переговоров (собственно переговоры) является самым длительным, трудным и ведущим к успеху, если конфликтующие стороны способны работать как заинтересованный социальный организм, коллектив, нацеленный на разрешение конфликтной ситуации и способный идти на компромиссы. В том случае, если переговоры ведутся через посредника, он устанавливает связь между конфликтующими сторонами, т. е. осуществляет коммуникативную функцию, изучает ситуацию, выполняет исследовательские задачи, ведет переговоры, осуществляет организационную работу. Только при овладении технологий переговорного процесса представляется возможность управлять конфликтами, держать под контролем процессы противостояния и конкуренции в сфере распределения политической власти. Пройдя стадии институционализации, когда действия сторон переходят в фазу определения границ конфликта с помощью правовых норм и правил, легитимации, т. е. оправдания принятых норм в глазах общественности, структурирования групп, которые в споре выступают от имени всего общества в силу обладания влиянием и авторитетом, конфликт наконец снижает свою интенсивность и благодаря адекватным технологиям переговорного процесса, переходит на более низкий уровень – в стадию редукции или же завершения.