Основы философии

Статус и роль философии в истории культуры

Появление философии как особого типа мышления связано с рационально-теоретическим осмыслением мира, с поиском предельных оснований мира.

Вместе с тем и в историческом, и в содержательном плане философия тесно связана и взаимодействует с наукой, искусством, моралью.

Взаимодействие философии и науки всегда имело сложный характер. Философию объединяет с наукой стремление к построению знания в теоретической форме, к логической доказательности своих выводов. Зарождение философии исторически совпадает с возникновением основ и источников научного знания, с появлением общественной потребности в изучении и поиске исходных начал и принципов бытия и познания. Первоначально под эгидой философии объединялись все знания. Древнегреческая философия была не только синонимом знания, но и в некотором смысле наукой наук. Философы стремились найти единство в многообразных природных явлениях. Первой исторической формой науки стала натурфилософия – философия природы, умозрительное истолкование природы.

По мере того как уровень знаний возрастал, науки обретали свою внутреннюю логику, специальные приемы, методы и покидали лоно философии – начался процесс дифференциации нерасчлененного знания. Уже в античности от единой науки – философии – отделились математика, физика, астрономия, медицина. Особенно бурно этот процесс проходил начиная с эпохи Возрождения: развиваются небесная механика, химия, биология. Взаимоотношения философии и наук приобретают достаточно сложный характер. Частные науки опираются на эмпирическое исследование, эксперимент, а общетеоретические вопросы решает философия. Но поскольку эмпирический материал еще слаб, и философское исследование теоретических проблем частных наук не опиралось на их эмпирические данные, философское исследование носило умозрительный абстрактный характер. Вследствие этого выводы философского исследования вступали в противоречие с фактами. Это приводило к противопоставлению философии и частных наук.

В XVII–XIX вв. создаются такие энциклопедические системы, в которых естествознанию противопоставляется философия природы, а истории как науке – философия истории. Натурфилософия как система умозрительного знания, не опирающаяся на данные эмпирии, демонстрирует свою историческую ограниченность.

Хотя в рамках натурфилософии было высказано много гениальных догадок, предвосхитивших некоторые научные открытия, наряду с ними были и фантастические, идеализированные домыслы, которые замещали недостающие факты.

Вместе с тем уже в середине XIX в. в связи с открытиями в науке (закона сохранения и превращения энергии, эволюционного учения Чарльза Дарвина (1809–1882), учения о клетке) возникала необходимость в философском осмыслении этих открытий – в процессе выхода из кризиса науки.

Итак, первый этап в развитии взаимоотношения философии и науки характеризуется их нерасчлененностью, единством, что присуще в особенности для античности.

Второй этап – XVII – первая половина XIX в. – характеризуется дифференциацией отдельных наук, разграничением сфер исследования философии и частных наук, их размежеванием. Напомним, что процесс дифференциации философского и научного знания начался уже в античности и в последующие эпохи он все более усиливался.

Третий этап связан с возникновением позитивизма в 30-х гг. XIX в., который характеризуется резким разрывом науки с философской традицией в рамках позитивистской традиции.

Позитивизм (от лат. positivus – положительный) – философское направление, основанное на принципе, что все подлинно положительное (позитивное) знание может быть получено лишь как результат отдельных специальных наук и их синтез. Философия, с этой точки зрения, как особая наука, претендующая на самостоятельное исследование реальности, не имеет права на существование. Ее задача может заключаться лишь в синтезе, обобщении естественных и общественных наук.

Наука, с точки зрения создателя позитивизма французского мыслителя О. Конта, не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии. Пережитки метафизики (философии), к которым, по мнению Конта, относятся претензии на раскрытие причин и сущностей, должны быть удалены из науки. Наука не объясняет, а лишь описывает явления и отвечает не на вопрос почему? а на вопрос как?

Культ науки в начале XX в. привел к формированию и утверждению сциентизма, притязавшего на построение философии методами опытной науки. Сциентизм (от лат. scientia – знания, наука) – мировоззренческая позиция, в основе которой лежит представление о научном знании как о наивысшей культурной ценности и достаточном условии ориентации человека в мире. Идеалом для сциентизма служит не всякое научное знание, а методы и результаты естественнонаучного познания. Наука, с точки зрения сциентизма, – абсолютный эталон всей культуры. Антисциентизм подчеркивает ограниченность возможностей науки, а в своих крайних формах толкует ее как силу, чуждую и враждебную подлинной сущности человека.

В рамках постпозитивистского направления, которое сложилось в 60–70-е гг. XX в. под влиянием идей Карла Раймунда Поппера (1902–1994) (Лакатос, Фейерабенд, Кун, Тулмин и др.), происходит своего рода реабилитация метафизики, философии, раскрывается эвристическая роль философских идей в функционировании научного знания, в открытии научных истин.

Таким образом, проблема взаимоотношения философии и науки, проведение демаркационной линии между этими феноменами в различные времена поворачивалась самыми разными ракурсами – от их полного единства, слияния и нерасчлененности в античности, до дифференциации областей исследования в XVII–XIX вв., их резкого размежевания и разрыва науки с философской традицией в рамках позитивистского подхода и достаточно взвешенного осмысления роли философских идей в функционировании научного знания, осуществляющегося в постпозитивистской традиции.

В наши дни в связи с довольно влиятельной тенденцией и возникающим интересом к вненаучному и паранаучному знанию, различным проявлениям оккультизма, мистики, мистизацией науки и онаучиванием мистики особенно возрастает роль философского анализа происходящих событий, защиты научной рациональности. Как свидетельствует история человеческой культуры, забвение разума, отказ от рационального осмысления происходящего, утрата веры в гуманистические ценности становились тревожным симптомом наступления сумерек кумиров, длительного периода упадка, возврата к иррациональному. Подобно тому, как в Древний Греции расцвет просвещения сопровождался прогрессивным переходом греков от мифологического к рационально-философскому мышлению, а период реакции и упадка сопровождался возвратом к иррациональному, так и возникновению нацизма в Германии предшествовали расцвет паранауки, подъем иррационализма и оккультизма. Строгая и неизбежная предопределенность астрологической судьбы в такие моменты исторического бытия казалась более предпочтительной, чем тяжелое бремя ответственности, чем даже свобода с ее нечеткими и ненадежными измерениями.

Сейчас проблема рационально-философского осмысления происходящих событий, взаимоотношения науки и философии приобретает в высшей степени нравственный смысл: либо мы откажемся от высочайшего разума, и он уступит место сознанию, питаемому мистикой, оккультизмом, паранаучными эффектами, культом воли, когда насилие превратится в победоносного антагониста истины, когда разум уступит место антиразуму, инстинкту, либо останемся на тонкой, нелегкой, но все-таки надежной тропе высокого разума. Общество не может и никогда не могло развиваться без науки. Только там, где создавались условия для поиска нового знания, цивилизации не гибли и прогресс оказывался неодолимым.

В нашей отечественной традиции философию длительное время считали наукой. В учебных пособиях философию определяли как «науку о наиболее общих законах движения и развития природы, общества и мышления». Причем эти законы рассматривались как подобные законам физики, химии, хотя в отличие от законов частных наук, законам, изучающимся философией, приписывалась всеобщность.

Отождествлять философию с наукой[15 - См. подробнее: Никифоров, А. Л. Философия как личный опыт / А. Л. Никифоров // Заблуждающийся разум. М., 1990. С. 296–326.], значит, требовать от нее, чтобы:

• в философии обосновывались принимаемые всем философским сообществом истины, подобно тому, как в науке принимаются общепризнанные, объективные, адекватно отображающие действительность истины;

• она представляла собой подлинно научную концепцию;

• ее утверждения, гипотезы подтверждались с помощью эмпирических данных, экспериментов и фактов;

• в философии, подобно науке, существовали общепринятые методы, использовались измерения, эксперименты и т. п.;

• в философии был выработан общепринятый философский язык.

Однако философия не соответствует такого рода критериям и требованиям, которые предъявляются к науке. Философия – это, прежде всего, мировоззрение, несомненно включающее в себя и научные знания. В этом смысле философия формирует целостную систему взглядов на мир, общество, человека, его место в мире. Как всякое мировоззрение, философия способствует формированию определенного отношения к миру, его оценки с точки зрения принимаемых идеалов. Таким образом, философия всегда носит личностный характер, в отличие от научного знания, которое объективно, безличностно с точки зрения полученного результата. Открытые в науке законы, несмотря на то, что они носят имена открывших их ученых, выступают в виде объективных, общепризнанных, имеющих безличностный характер истин.

В философии, в отличие от науки, существует множество идей, систем, взглядов, плюрализм мнений, здесь знания всегда несут на себе отпечаток личности, индивидуальную неповторимость, многообразия, специфичности стиля философствования и оригинальности используемого языка.

Каково же отношение философии и искусства, философского и художественно-эстетического освещения мира?

Исторически сложилось так, что вначале возникло мифологическое и религиозное осмысление мира человеком с его поэтически-художественным взглядом на мир гармонии и красоты и только потом – теоретическое постижение мира по правилам науки и логики. Философия и наука многим обязаны искусству, поэзии. В Древней Греции они часто зарождались на уровне поэтически-художественного осмысления реальности и выражались образным словом.

Гераклитовская философия излагалась динамичным и образным языком, что придавало ее идеям многозначность и многосмысленность (В одну и ту же реку нельзя войти дважды, Солнце не только ежедневно новое, но оно постоянно и непрерывно новое). Образ реки у Гераклита не только метафора и символ, а течение всей жизни, всего окружающего мира и всего мироздания. Образ и понятие выражают единство мысли и чувства. «Они – продукт осмысленного созерцания (умозрения), элементами которого являются сила воображения и творческое вдохновение»[16 - См.: Кессиди, Ф. Х. От мифа к логосу / Ф. Х. Кессиди. М., 1972.]. Само установление качественного различия между разумом и чувственностью, мышлением и ощущением, между логическим и эмпирическим явилось величайшим философским открытием. Это означало падение мифологии и начало утверждения нового мировоззрения. Парменида (р. ок. 540 до н. э.) называют отцом рационализма. Он различал путь истины и путь мнения, свободно используя при этом мифологию для выражения своих идей. Он впервые высказал фундаментальное положение, что «существует мир чувственно воспринимаемых вещей и единый мир, постигаемый разумом». Единое бытие Парменида можно сравнивать с реальностью в искусстве, открытой греческой трагедией, где реальность, в отличие от мифической реальности, строится на идеальной ситуации, отличной от реальной жизни.

В то время наука еще не стала экспериментальной, и потому преобладало абстрактно-теоретическое мышление. Сочетая понятия с художественно-образным воображением, греческие философы создавали концепции мира как гармоничного строя вещей (Космос). Не только эти самые начала науки и искусства, но и весь философский дух исканий истины оказал громадное влияние на всю европейскую культуру.

Исторически складывающееся самоопределение искусства и науки в последующие эпохи не прерывало, а усложняло их взаимосвязи.

Искусство — мышление в образах, философия и наука — мышление в понятиях. В искусстве, в том числе в поэзии, поэт призван не доказывать, а показывать («В искусстве, что показано, то уже и доказано». В. Белинский). Ученый извлекает из фактов действительности их сущность, художник берет у действительности материалы и возводит их до общего, родового, типического значения. Дух анализа и исследования присутствует в разных феноменах культуры. Искусство тоже есть суждение, анализ общества своими средствами, в нем мыслительный элемент сливается с художественным. Оно умрет, если в нем не будет страдания и восторга, вопросов жизни и ответов на них. Поэтическое искусство является выражением в художественных образах современного сознания, современной думы о значении и цели жизни, о путях человечества, о вечных истинах бытия. Поэт пытается разгадать Бога, реализуя предназначение философии, поэтому философия есть вершина поэзии.

Взаимосвязь, взаимовлияние науки, философии и искусства проявляется не только в том, что они различными средствами описывают природный и социальный мир. Искусство с его образным мышлением воздействует на научное и философское творчество.

Альберт Эйнштейн (1879–1955), например, признавал, что в качестве элементов мышления у него выступают более или менее явные образы и знаки физических реальностей. Он высказывает два критерия выбора научной теории: внешнее оправдание, т. е. соответствие опыту, и внутреннее совершенство – ее естественность, красота. О квантовой теории Н. Бора Эйнштейн писал, что это наивысшая музыкальность в области мысли. Почему так велика была тяга Эйнштейна к Моцарту и Достоевскому?

В творчестве Достоевского Эйнштейна привлекала рациональная поэтика писателя, глубокая, трагически противоречивая, беспокойная мысль, ищущая разгадку бесконечной сложности бытия, смысл жизни человека, путь к истине и добру, к социальной и моральной гармонии. Достоевский, подобно ученому, ставил своих героев в условия жесткого эксперимента, и эти герои на грани безумия, на грани преступления, почти в патологических муках мысли и чувствах раскрывали парадоксальность и противоречивость человеческого бытия. Именно в этом смысле Достоевский дает Эйнштейну больше, чем любой мыслитель.

В музыке же Моцарта ученый видел идеал бездонного по глубине и безмерного по сложности слияния могучего и возвышенного, красоту и богатство человеческого духа, выраженного в удивительной простоте и гармонии.

Что роднит философию, искусство и науку? Единство и слитность рационального и эмоционального не может не роднить научное и художественное творчество. Музыка и исследовательская работа в области физики различны по происхождению, по словам Эйнштейна, но связаны между собой единством цели – стремлением выразить неизвестное. Наука открывает тайны природы, а искусство – духовного мира человека. Для Эйнштейна главное предназначение человеческой души – бесконечно сложное, мучительное и радостное познание природы во имя человека, как и его самопознания.

В современной науке роль психологических мотивов возрастает и приближается по своему значению к роли психологических мотивов в художественном творчестве. В этом смысле наука становится ближе к искусству, и анализ того, что переходит от искусства к науке, оказывается необходимым эталоном анализа науки.

Поэтому очень важно уметь видеть плодотворное взаимодействие науки, искусства и философии. Научная истина способна проникнуть в любые сферы знания, осуществляя в них правду жизни общества и природы и представляя их как источник эстетического наслаждения. Именно так реализуется синтез истины, добра и красоты в нашем знании о мире.

Каким образом осуществляется взаимодействие философии, науки, искусства, морали, философских, научно-художественных, эстетических и нравственных начал в человеческой культуре?

Философская рефлексия (от лат. flexio – размышление, самопознание) позволяет зафиксировать, что в знаменитой триаде: истина, на постижение которой нацелена наука, добро, как одна из высших моральных ценностей, красота, осмысливаемая в искусстве, – сокровенные идеалы поиска человечеством гармонии. Известно, что Платон (427–347 до н. э.) на вершину своей пирамиды идей помещал не Истину, а Благо. Идея истины располагалась значительно ниже, потому что путь к благу – это не только путь истинного знания, добываемого наукой. Этот путь освещается и идеалами красоты, измерениями прекрасного, осмысливаемыми искусством, художественно-эстетическим мировосприятием. Всякая культура ставит перед собой задачу достижения блага, но каждая культура ставит ее по-своему. Путь к Благу для науки нового времени мыслился через постижение объективной истины. Для современной науки познание истины любой ценой, получение знания ради знания, вне системы моральных ценностей является слишком опасным.

Казалось бы, любовь к истине и ее красоте является лучшим основанием для морали, а люди науки должны быть носителями высокой морали. Французский математик, физик и философ Жюль Анри Пуанкаре (1854–1912) писал, что наука ставит нас в постоянное соприкосновение с чем-либо, что превышает нас, приводит нас в восторг, позволяет уловить роскошную гармонию законов природы, соприкасаться с идеалом, который для ученого значит больше, чем он сам, что и составляет почву, на которой можно строить идеал.

Наука дает такие образцы морального поведения, как коллективизм, солидарность, бескорыстное служение идеалам, укрощение темных инстинктов, предрассудков и суеверий, отвращение ко лжи и слепому подчинению. Мораль поддерживает науку, направляет поведение ученых, помогает дать правильные общественные оценки их деятельности.

Незадолго до своей смерти А. Пуанкаре предсказывал, что мораль и наука по мере своего развития будут превосходно согласовываться друг с другом. А вскоре началась Первая мировая война, впереди был еще весь XX в., мировая резня, наука (монстр Бухенвальда), использовавшая в качестве материала для исследования препараты, изготовленные из крови узников, использование бактериологического или экологического оружия. Научное сообщество не смогло возвыситься над общим уровнем нравственности общества.

Когда четкие нравственные ориентиры утрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники и поддерживаемый всеми активами современных государств, когда он в «интересах науки» и не из нравственных побуждений, а чисто «эстетического» интереса к «делу», к открытию и творчеству как таковому, изобретает наборы яда, атомное, бактериальное, психопатогенное и т. п. оружие, это смертельно для человечества, не говоря о том, что это смертельно и для науки[17 - См.: Трубников, Н. Н. Наука и нравственность (о духовном кризисе европейской культуры) / Н. Н. Трубников // Заблуждающийся разум. М., 1990. С. 28.].

Тревожные симптомы нравственного состояния науки, массовая разработка самых бесчеловечных средств научно-обоснованного насилия над телом и духом человека конца XX в., крушение нравственно-эстетических идеалов родства и гармонии с природой, служения красоте человека и мира, здоровой и полнокровной жизни – не более чем эпизоды общего состояния современного мира, духовного кризиса, охватившего современное человечество. Как вернуть утраченное единство идеалов Добра, Красоты, Истины как величайших феноменов человеческой культуры, сделать моральной нашу мораль, нравственной – нашу нравственность и цивилизованной – нашу цивилизацию – в этом один из фундаментальных вопросов современной философии.

Исследование исторической динамики предмета философии, ее проблемного поля, сравнение философии с мифологией, религией, наукой, искусством, позволяет сделать вывод о том, что философия не сводится ни к одному из этих феноменов человеческой культуры однозначным образом. Такое сведение означало бы неоправданное снижение существа философии, заключение ее в узкие рамки. Философия не поддается определению через что-то другое, она есть нечто самостоятельное, предельное, последнее выговаривание и последний спор человека, захватывающее его целиком и постоянно. Она может быть понята в силу этого только через саму себя и в качестве самой себя. Она требует, чтобы мы смотрели не в сторону от нее, но добывали ее из ее самой. Она сама есть, только тогда, когда мы философствуем. (Философия есть философствование. М. Хайдеггер.)

Немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889–1976) подчеркивает двусмысленность, специфицирующую философию: «Философия выступает и выглядит как наука, не будучи таковой; философия кажется похожей на мировоззренческую проповедь, тоже не будучи ею. Философская мысль всегда есть мышление, охватывающее заодно и понимающего человека, и его бытие – не задним числом, а так, что первого нет без второго, и наоборот. Нет никакого схватывания целого без захваченности философствующей экзистенции. Философия лишь выглядит научным обоснованием и описанием мировоззрения, будучи, однако чем-то иным. Она есть философствование, мышление в предельных вбирающих понятиях, спрашивание, вопрошание, которое в каждом вопросе, а не только в конечном итоге спрашивает о целом, постоянно захватывая при этом и самого вопрошающего, самого человека. В силу этого философия представляется чем-то таким, что, во-первых, каждого касается и до каждого доходит, и, во-вторых, является предельным и высшим»[18 - Хайдеггер, М. Основные понятия метафизики / М. Хайдеггер // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 116–157.].

Хайдеггер пытался осмыслить суть философии, философского вопрошания путем истолкования и осмысления романтического изречения известного немецкого поэта и философа Новалиса: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Философия может быть подобной тягой, когда мы, философствующие, повсюду не дома. Очевидно, быть дома повсюду, значит быть всегда, и главное, в целом. Это в целом и его целое мы называем миром. Нас всегда зовет нечто как целое, бытие в целом, к которому и тянет нас в нашей ностальгии. Философская истина есть по существу истина человеческого присутствия в мире. В судьбе человеческого присутствия укоренена истина философствования. Философия позволяет человеку поднять собственное присутствие и присутствие других до плодотворной вопросительности. Правда такого понимания есть нечто последнее и предельное. Поэтому философия – это всегда противоположность всякой успокоенности и обеспеченности, изгнание из повседневности, она подобна вихрю, который находится в самом существе человека, его присутствии, подобно воронке, затягивающей человека в свою середину, чтобы именно таким образом он смог понять свое присутствие. В этом суть истинного настоящего философствования, готовность к опасности философии.