Инцидент на ГДК 63

Инцидент на ГДК 63
Ян Долгов

Недалёкое технологичное будущее.Небольшая группа шахтёров, разрабатывающих месторождение ценных ресурсов на Богом забытом спутнике, лицом к лицу сталкивается с противником, которому неведом ни страх, ни сострадание.

Ян Долгов

Инцидент на ГДК 63

« Наш самый ценный актив – это кадры!»

Уолтер Рональд Пэкстон

Основатель компании «Уолпэкс Энтерпрайз»

1

Наконец рабочий день был закончен. Один из числа бесконечных и выматывающих. Я подошёл к шлюзовой камере своего жилищного модуля, состоящего из стандартных отсеков «спальника», как мы его называли, включавшего обязательные: кровать, санузел и компактную кухню, служившую к тому же и местом приёма пищи и «технички», в которой располагался генератор-ресивер с подпиткой от солнечных батарей, комплекс по очистке и увлажнения воздуха модели HR-212, а так же разнообразная механическая и электронная байда, предусмотренная для решения 99% внештатных ситуаций.

К слову – о них… Один из двух моих напарников, которые, как и я методично вгрызались в шельф спутника ViR-17 планеты Тантал каждый на своём месторождении платины, коей сверх всякой меры была богата наша обитель всего восемь дней назад покинул этот бренный мир. И хоть я не был во всеобщем понимании человеком Верующим, однако, надеялся, что Бернард Доукинс, или просто – Бёрни, сейчас в лучшем месте, чем эта серая и холодная дыра. Чёртов агрегат подачи очищенного воздуха отказал, когда он мирно похрапывал после четырнадцати часовой смены. Сводная бригада, состоящая из коронера, медэксперта и двух инженеров-механиков Уолпэкса уверили нас: меня и оставшихся на разработках супервайзера Саймона Томаса Уокера и начальника медицинской службы (и по факту единственного Эскулапа нашего прииска) Лору Лэнг в том, что наши «кислородники» в полном порядке, «а мистер Доукинс вероятнее в следствие хронической усталости пропустил периодический техосмотр.»

В подобную чушь я бы не поверил даже будучи в стельку пьяным – Бёрни был одним из тех людей, по которым хоть часы сверяй! Бывший вояка и оператор ГДК с пятнадцатилетним стажем – уж кто-кто, а он не допустил бы подобной промашки. Я нутром чуял, что здесь не обошлось без пресловутого Корпоративного Права, в рамках которого даже наш поход в туалет был расписан до мельчайших подробностей, но тем не менее допускал значительное пространство «для манёвра», если вы понимаете о чём я… и практически все несчастные случаи не уходили дальше юридического отделения Уолпэкс Энтерпрайз.

Я прошёл стандартную очистку и проверку уровня излучения, панель внутренней двери шлюзовой камеры сменила окрас с алого свечения на изумрудное, вытяжка стихла и, наконец, дверь открылась.

Было бы неплохо прибраться в своей берлоге перед визитом мисс Лэнг. Каждую чётную неделю она проводила медобследование, включавшее визуальный осмотр, экспресс тестирование «на психа» и самолично снимала "жизненные показания" для отчётности Уолпэкс. К слову, в свои пятьдесят три она была очень недурна собой и хотя мои недвусмысленные намёки её порядком должны были уже достать, понять этого по её лицу было совершенно невозможно – она была из «другого теста» вся такая утончённая и подчёркнуто профессиональная. Видимо эта показная неприступность и возбуждала во мне самые низменные проявления. Медработники, к слову, обладали одной важной и недостижимой для простых шахтёров привилегией: смена их не могла длится более месяца, после чего за ними с орбитальной станции «Даллас», ближайшем клочке цивилизации в нашей системе, являлся сменщик – в нашем случае, доктор Джей-Джей Картер, сморщенный старикашка с дичайшим акцентом и грассирующей «р».

Я подошёл к ретранслятору и проверил почту – никаких сообщений на мой адрес не поступило. Впрочем, как и последние восемь недель. Теперь быстрее в душ, а потом набивать пузо.

Встроенный музыкальный проигрыватель попытался развеселить меня воспроизведением треков по тэгу «Blues Roots», но сегодня я, видимо, чересчур утомился, чтобы действительно окунуться в далёкий мир тягучего виски, душных баров и добротной музыки. Чуть убавив громкость, чтобы хоть что-то разбавляло осточертевшую стерильную тишину, я привычными движениями набрал на автомате свой ужин и, подождав около минуты, уже довольствовался комплексным рационом питания. Тарелку в переработку и можно позволить себе часок ничем вообще не заниматься! Сейчас бы в пору пяток холодненьких бутылок Миллера – у меня аж слюнки потекли – но это всё потом.

Я подвинул стул по-ближе к ретранслятору, подложил под ноги ящик и бесцельно клацнул тумблерами внутренней связи. Понятное дело мисс Лэнг уже спит, да и вряд ли ей будет интересен трёп с таким «умником», как я. Старина Уокер после смерти, простите – несчастного случая с Бёрни, искал общения со мной всё меньше и меньше: говорит, дескать, устал, полной работы, да и занят написанием мемуаров. Пфф! Бред какой! Писатель Том, даже в слух произносить смешно.

Я щёлкнул тумблер с надписью «Модуль 2» – именно там и нашёл последнее пристанище Бёрни. Сейчас его подменял парнишка со сложной фамилией – Биедриньш, кажется. Да, точно – Йонас Биедриньш. Его очень сложно было застать в жилищном модуле, он никак не мог сдружиться с харвестэром и постоянно отклонялся от плана, всё отдаляясь от премиальных. Я слышал его высокий голос только единожды, в день прибытия, когда он в двух словах поприветствовал нас всех и мельком рассказал о себе. Ему двадцать три, только что после курсов дообучения. Мда, я помню себя на его месте, и как меня трясло в первом единоличном забое, от напряжения мне так пот заливал глаза, что пришлось оторвать рукав футболки и повязать его на лоб.

– Модуль Два. Оператор Йонас Биедриньш. 36247. Слушаю вас, – раздалось из приёмника столь неожиданно, что я чуть не свалился со своего импровизированного кресла. Я откашлялся и попытался придать своему голосу невозмутимости:

– Хэй. Это Дэвид Ролстон. Модуль Три. Просто решил потрепаться перед сном, если ты не против, конечно.

– Нет, сэр, что вы! Я всегда рад.

– Чёрт подери, парень, когда ты называешь меня «сэром» я старею ещё быстрее с каждой секундой, – он хихикнул в ответ. – А мне всего-то тридцать девять.

– Простите, Дэвид. Привычка.

– Жаркие курсы на чёртового шахтёра? – скорее как утверждение сказал я. – Да, парень понимаю, они из кого угодно сделают Человека. Как ты… в целом?

Он тяжко вздохнул и спустя пару десятков секунд произнёс:

– Устал… Боже, я даже себе представить не мог, что люди могут так уставать. Вроде и верчусь, как белка в колесе, но нихрена не успеваю.

В его голосе прослеживалось чуть ли не отчаяние. Я знал, что он практически не спит последнюю неделю. Харвестэры новой модели могли дать прикурить, особенно новичкам, но обычно даже у «переученных» уходило на адаптацию не больше трёх-четырёх смен.

– Слушай, Йонас, а ты выполнял диагностику? Может не в тебе проблема? – мне искренне хотелось помочь пареньку, хотя бы словом.

– Да, сэр… Дэвид. Никаких неисправностей. Визуально тоже вроде всё тип-топ, но… Слушайте, может сменим тему? – мягко спросил он. – Иначе я начну себя жалеть.

Мы оба рассмеялись – мне уже нравился этот малый.

– Что насчёт вас? Вы не подумайте, я не психолог-самоучка… просто остывает ужин.

– О! Да-да, Йонас. Ешь конечно! Приятного аппетита, кстати.

– Спасибо, сэр.

– Ну, что обо мне, – я призадумался как следует. Когда ты занят монотонным трудом, то не замечаешь, как «ржавеют» твои извилины, они словно не используемые узы механизма, покрываются пылью и требуют внимания. – Что ж, как я уже говорил – мне тридцать девять. Любимая жена – Флорэнс, дочурка – Нэнси. Этой егозе уже почти шесть…– я осёкся. – Чёрт, подери, как я по ним скучаю… Это, к слову, мой третий контракт, или как говорят у нас – «забег».

В динамике раздался кашель:

– Дэвид, вы здесь почти полтора года?!

– Практически! Из двух последних – почти двенадцать месяцев я провёл в обнимку с нашим Горнодобывающим Комплексом.

– Я ушам своим не верю. Это же безумие! – он почти кричал. По его тону было сложно разобрать, что больше его сейчас переполняло : действительное неприятие того, что кто-то вот так просто решит проторчать на этом куске породы больше ста восьмидесяти дней или почти сумасшедший восторг. Лично мне не светила смиренность, и я решил – второе.

– Да, парень. Безумие – похоже на то.

Почему – не знаю и сам, решил открыться ему:

– Дело в том, Йонас, что в моём случае сказки не случилось. Я здесь не столько по своей воле, сколько… Короче, наша дочурка родилась с какой-то редкой генетической болезнью мышц… и для лечения требуется целое состояние.

– О, Дэвид, дружище, прости. Я не знал!

– Нет-нет. Всё в норме… Всё в норме. Почти никто не знает об этом. Жалость – последнее, что мне нужно. Мы с Фло рук не опустили, и я уверен!.. Уверен, что нам это по силам.

– Господь не даёт испытаний больше, чем способен выдержать человек, – пробубнил он в ответ.

– Ох, Йонас… Если бы всё было так просто… А ты у нас значит – верующий. Нечасто встретишь такого…

– Какие-то проблемы?! – сейчас в его голосе слышался практически вызов. Я ушам своим не верил – как быстро сменился его дурашливый высокий голосок на металлический тон.

– Нет. Что ты. Извини, если не так выразился. Среди шахтёров подобной чуши нет. Я имею в виду – будь кем угодно, делай всё, что тебе вздумается, но пока твой харвестэр добывает породу – ты прав во всём. Главное просто быть человеком. Справишься, а?

Я говорил эти слова максимально мягко , как только мог и, надеюсь, донёс свои мысли до паренька.

– Да, Дэвид. Прости за вспыльчивость. Привычка.

– Это мелочи! – я рассмеялся и взглянул на часы. – Не пора ли нам на боковую? Завтра новый день, новая смена.

– Да, Дэвид. Точно. Можно ещё один вопрос?