Две стороны медали. Книга стихов

Две стороны медали. Книга стихов
Ян Пробштейн

«Две стороны медали» – 10 книга стихов Яна Пробштейна, известного поэта и переводчика. Воспоминания о детстве перемежаются со впечатлениями о странствиях и размышлениями о парадоксальности, изменчивости и метафизичности мира и нашего видения. «Его книги – лирическое свидетельство, документ эпохи и потому поэзия». Владимир Микушевич «У Пробштейна есть лирические, можно даже сказать – исповедальные стихи, чего никогда не заменишь техническими изысками и богатой эрудицией». Юрий Орлицкий

Две стороны медали

Книга стихов

Ян Пробштейн

Ян Пробштейн Copyright ©1994, 2000, 2005, 2014, 2017

Ian Probstein Copyright © 1994, 2000, 2005, 2014, 2017

All Rights Reserved

© Ян Пробштейн, 2017

ISBN 978-5-4485-7179-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В эту книгу вошли как ранние стихи так и стихи, написанные в последующие годы. Многие из стихов, вошедших в эту книгу, были в разные годы опубликованы в «Новом мире», «Арионе», в «Новом Журнале», «Стрельце», в журналах «Время и Мы», «Семь искусств», «Новая юность», «Плавучий мост», «Крещатик», «Гвидеон», «Лиterraтура», «Сетевая словесность», «Журнал ПОэтов», «Этажи», «Новые облака», «Окно», «Квадрига Аполлона», «Textura.by», в альманахах «Новая кожа», «Зарубежная Россия», «Минская школа», «Связь времен» и в других периодических изданиях, в том числе электронных.

Отзывы

У Яна Пробштейна острый взгляд, часто ироничный. Ирония свойственна либо надменному невежеству – либо сравнивающему многознанию. В последнем случае – а речь об этом – здесь драгоценное сочувствие к предмету и воля к улучшению жизни. Это стихи культурного, думающего человека, подверженного, в связи с этим, и унынию, и отчаянию – чему не подвержены те, кто не думает. (Владимир Леонович, из рецензии на книгу «Времена и годы» в издательство «Советский писатель», 20. 03. 1986. Книга не была опубликована по не зависящим от автора и рецензента причинам.)

Яну Пробштейну не откажешь в одном: он верен себе, а из этого следует, что и в главном ему тоже не откажешь. Его книги – лирическое свидетельство, документ эпохи и потому поэзия. Бывают поэты, каждая книга которых сводится к стихотворению, даже если таких стихотворений несколько. У Яна Пробштейна наоборот: каждое его стихотворение разворачивается в остальную книгу и даже продолжается в других его книгах, куда оно не вошло.

(Владимир Микушевич).

В последнее время Пробштейн завоевал прочную репутацию переводчика и знатока зарубежной поэзии, прежде всего английской. Включенные в «Инверсии» переводы еще раз подтверждают это. Но есть у Пробштейна собственно лирические, можно даже сказать – исповедальные стихи, чего никогда не заменишь техническими изысками и богатой эрудицией. (Юрий Орлицкий, из рецензии на книгу «Инверсии», «Библиоглобус»).

«В мифе о языке заключена тайна, которая не переводима на другие языки, да и, возможно, вообще не переводима. Следуя своему трактату «Миф и поэзия» («Новый журнал», 196, 1995), Пробштейн пытается разрешить эту задачу. Школа художественного перевода, которую он прошел в Москве у А. Штейнберга, знакомство с А. Тарковским и С. Липкиным, разумеется пошли ему на пользу – прежде всего в смысле стихотворной техники и, конечно, литературного кругозора. <…> Он знает, например, что своими языковыми экспериментами он заговаривает безмолвие, в котором сходятся все гармонические идеалы. Он знает, что настоящий поэт должен это безмолвие принять, а затем его переступить.

(Дмитрий Бобышев, «В поисках философского камня», «Новый журнал» №203—204, 1996).

Стихи Пробштейна обращены к конечным вопросам бытия: тайна жизни и смерти – иx осевая проблематика. Все остальное – темы, метрика, образы – подчинены задаче показать, какими путями сознание стремится преодолеть противоречивость, изначально сопутствующую земному существованию. Стихи эти телеологичны. Тип сознания, предложенный ими, – становящийся, пронизанный болями и тревогами, устремлен к метафизической сущности окружающего мира. <…> Темы, понятия, образы и мифологемы поэзии Яна Пробштейна диалогически соотносимы с подобным рядом в поэзии переводимых им авторов. «Инверсии» дают нам редкую возможность осознать, насколько близкими по духу оказываются поэты, представляющие различные культуры, и насколько эти культуры суть элементы единой картины, отражающей пути духовных исканий человечества».

(Валерий Петроченков, «Новый журнал» №227, 2002.)

Жемчужина

Мать жемчуга, мать перла – перламутр

на дне морском стирает с перла муть.

Блестит, переливается жемчужина,

нам кажется, она Творцом разбужена,

а в сущности, что устрица? – моллюск,

на дне морском в ракушке сгусток слизи,

живой комочек, что достоин жизни,

как мы с тобой – комочки пыли, прах,

когда б не свет – тот отблеск, что в глазах…

В начале был почти неслышный хруст:

песок иль паразит застрял меж створок,

чтоб в углекислой слизи после стать

тем жемчугом, тем карбонатом кальция,

что глаз так радует, когда на пальце я

ношу его, забыв про персть под перстнем.

И мы с тобой глядим со дна времен,

как зреющие зрячие жемчужины,

на отблеск света, светом тем разбужены,

а в океане ока – окоем.

    1993

Арсению Тарковскому

Хрусталика глазного кривизна

ни утешенья не приносит, ни спасенья,

но всё же искривляя взгляд, она

надежду оставляет на прозренье:

впиваясь в мир, поставленный вверх дном,

зрачок перевернуть его стремится,

а свет, изогнутый искр?вленным зрачком,