Холодные рассветы

– Чего? – подхватывая обломки крошащегося теста, удивилась она, заметив его взор на себе.

– Нет, ничего, – улыбнулся он.

– Да говори, – с детским любопытством потребовала она.

– Ты и вправду хочешь, чтобы я сказал? – в его голосе прослеживалось яркое сомнение. – Я думал, что этот разговор следует начать несколько позже.

– А чем тебе этот момент не подходит? – не догадывалась она о смысле его слов.

– Ладно, – согласился он, скользнув рукой в задний карман своих брюк.

Его движения были спокойные, но несколько неуверенные. Он действительно не собирался спрашивать об этом сейчас, но, раз уж Лена сама этого захотела, значит пусть будет так.

– Лена, мы с тобой знакомы где-то около пяти месяцев… Знаю, что это абсолютно незначительный срок, но не вижу смысла тянуть время, чтобы отсрочить этот миг, – он медленно подошёл к ней, опустился на одно колено возле её кресла, открывая пальцами левой руки крохотную ювелирную коробочку, что находилась в его правой ладони. – Ты выйдешь за меня замуж?

В голове девушки, казалось, замерли все мысли. Она бездумно смотрела на золотое кольцо, что было утоплено между бархатными фиксаторами внутри темно-красной упаковки и украшалось каким-то камнем, в которых она не разбиралась. Её глаза не выражали никаких эмоций, лишь крайнее удивление.

Родители молчали, ведь и их Никольский застал врасплох. Ермолаева младшая тревожно оглянулась, дабы разглядеть совет в их глазах, но мама лишь приветливо улыбалась, что несколько успокоило Лену. Она снова устремила взгляд на Влада, положив руки на подлокотник кресла, в котором находилась.

– Я так понимаю, ты ждёшь от меня ответа, – неуверенно произнесла она.

– Я не посмею тебя торопить с твоим решением, – отозвался он.

В её сознании фантазия развернула неслыханные баталии, в которых она представляла себя женой, матерью его детей, а потом медленно старела возле своего немолодого мужа. В какой-то момент она поняла, что теперь ей плевать на свою жизнь. Разочаровавшись в людях, она боится рискнуть им поверить снова, а значит, как ей казалось, она потеряла смысл своего скромного существования. Может ли она его обрести снова, дав человеку, что готов до собственной смерти жертвовать собой ради неё? Способен ли этот путь заменить ей желание плакать от одиночества, говоря при этом окружающим, что любви не существует, она в неё не верит и не нуждается в ней? Решение, которое она примет сейчас, может дать ответы на все её вопросы. Но так страшно узнавать правду о самой себе и окончательно отрекаться от своей молодости в пользу чужого блага, подразумевая под ним свое собственное.

Она скользнула ладонью по его запястью, заглянула в его глаза, в которых читалась бесконечная мольба и отчаяние, набрала немного воздуха в лёгкие, словно готовилась произнести последние в своей жизни слова, стоя перед палачом, готовящим для неё плаху, и улыбнулась через силу.

– Я согласна, – ответила она на его предложение, стараясь не вникать в смысл своей фразы, чтобы не отказаться от своего решения.

Он бережно взял её руку и, достав кольцо из коробочки, осторожно надел на безымянный палец, затем приподнялся над полом, нежно коснулся губами её губ.

– Ты не пожалеешь, – шепнул он ей, благодаря за согласие.

«Сомневаюсь» – пронеслось в её мыслях.

Через два дня, собрав свои вещи, готовясь к отъезду в Москву, Лена переодевалась в своей комнате. Галина Владимировна бесшумно заглянула в спальню дочери, что последние сорок восемь часов старалась избегать прямого контакта глаза в глаза со всеми, кто её окружал.

– Как ты себя чувствуешь? – беспокоилась мама.

– Нормально, – безразлично ответила девушка.

– Поделишься? – женщина остановилась возле двери, не желая нарушать личного пространства своей собеседницы.

– Мам, правда, всё хорошо, – улыбнулась Ермолаева, хоть все прекрасно поняли, что она нагло лжёт, чтобы избавиться от ненужных объяснений и лишить себя возможности вникнуть в суть сложившейся ситуации.

– Ну, как знаешь, – сдалась хозяйка дома и покинула её.

Лена села на пол возле большого зеркала, взяла пудреницу, нанесла бледный, как её кожа, порошок на щеки, растушевав его мягким ватным диском. В какой-то момент она снова обратила внимание на украшение, что мелькнуло в отражении на её пальце.

– Господи, что я творю?! – в отчаянии прошептала она, обхватив руками свою голову.

Через минуту в дверь постучали. Это был Никольский. Лена стремительно вернулась к прерванному занятию и пригласила его войти.

– Не помешал? – увидев, как она наносит косметику, уточнил он.

– Нет, я почти готова, – спокойно отвечала она.

Он сел рядом на пол, глядя на неё в зеркало.

– У тебя что-то случилось? – догадался он, заметив, что за последние два дня она старалась избегать человеческого общества и разговоров о женитьбе.

– Нет, всё в порядке, – солгала она. – Просто не могу свыкнуться со своим новым статусом, – её улыбка окончательно убедила его в искренности её слов, хоть это было и не так.

– Я пойду, прогрею машину и буду ждать тебя внизу, – сообщил он, покидая её комнату.

– Хорошо, – весело ответила она, а, после того, как он вышел в коридор, быстро поднялась на ноги и, с силой замахнувшись, бросила пудреницу на кровать.

«Идиотка! – крутилось в голове, пульсируя черной кровью в висках. – Ну, раз ты решила сгубить свою жизнь, так иди до конца. Нет смысла сворачивать с этого пути!»

Она спустилась через пару минут на первый этаж, натянула шапку на голову, замотала шарф вокруг шеи, застегнула зимнее пальто, ботинки.

– Поехали? – заглянув в гостиную, произнесла она.

Никольский попрощался с родителями Лены, вышел в коридор, оделся и, подождав, пока его спутница расстанется с хозяевами дома, повёл её к машине.

Дорога пролегала по заснеженным деревушкам, по холодной лесополосе и мелким городкам. По расчету навигатора в пути они должны провести два с половиной часа.

– Влад, можно тебя кое о чем попросить? – неуверенно прозвучал голос Лены.

– Конечно, – отозвался он, глядя вперёд.

– Давай никому не будем говорить об этом, – предложила девушка.

– О чем?

– О наших отношениях, о браке… И ещё… Могу ли я оставить свою фамилию после свадьбы? Не хочу менять документы, подпись, да и в институте чтобы никто не узнал.

– Конечно, если тебе так хочется. Но почему ты скрываешь всё это? Из-за разницы в возрасте?

– Нет, просто… Понимаешь, начнутся сплетни, обсуждения… Я устаю от всего этого. Пусть будут знать только родные. Ладно?

– Разумеется. Кстати, когда тебе на учебу?

– В феврале, а вообще в понедельник начинается зачетная неделя… придется бегать по кафедрам за подписями преподавателей.

– Так, а сегодня воскресенье. Ты не против, если мы встретимся с двумя моими друзьями? Выпьем немного пива в каком-нибудь баре…

– Почему ты спрашиваешь? Конечно, иди.