Она замолчала и тяжело вздохнула.
– У нас с ним состоялся диалог в пятницу… Мы говорили о тебе. Он сказал, что влюблен.
Я улыбнулась, ведь тогда я слышала их беседу. Но моя собеседница, вероятно, подумала, что моя улыбка вызвана тем, что она сейчас сообщила.
– Извини меня, – говорила она, – но я не понимаю, почему два любящих человека не могут быть вместе.
– Давайте сначала поставим его на ноги.
11.37.
В палату вернулся Герман и Ваня. Я, схватив санитара за руку, оставила мать и сына вдвоем. Им было, о чем поговорить.
Когда мы с Ваней вернулись через час в палату, то увидели угрюмого пациента и его собеседницу в слезах.
Он посмотрел на меня.
– Ты знала? – спросил он.
– Что именно? – удивилась я.
– Про моего отца.
– Да, знала, – подтвердила я.
– Почему ты мне не сказала? – начинал злиться он.
– Я не знала, как тебе это сообщить, – оправдалась я.
– Не знала? – он развернул коляску и подъехал ко мне. – Ты ходила, весело улыбалась, устраивала мне здесь сплошные праздники и не думала о том, что на самом деле я потерял отца!
– Прости, – не смогла я выдержать его упрёков.
– Ладно, извини меня, – он взял меня за руку, а я расплакалась, вырвалась и ушла в свой кабинет.
Закрыв дверь изнутри, я села на пол у стенки и громко ревела. Я сама была в этом виновата! Вымаливать прощения у самой себя – дело неблагодарное. Оставалось только надеяться, что Герман сможет заглушить голос моей совести.
12.30.
За дверью послышались шаги.
– Ян, открой, – просил Ваня.
– Зачем? – всхлипнула я.
– Пойдем на обед.
– Мне надо побыть одной!
Он послушно оставил меня. Я легла на полу, обняла колени и продолжила самобичевание.
13.17.
Я боялась спуститься вниз, но продолжать гнобить себя и обвинять во всех смертных грехах – сил уже не было.
В коридорах было пустынно. Я прокралась в кухню и попросила стакан воды. Повариха, с которой мы теперь общались довольно дружелюбно, подала мне его и узнала, что со мной случилось.
– С пациентом проблемы… – выпивая залпом воду, пожаловалась я.
– Так плачут только из-за мужиков… Влюбилась что ль? – догадалась она.
Я только кивнула в ответ. Она по-матерински обняла меня.
– Господи, из-за этих уродов ещё плакать! Не стоит он твоих слёз!
13.26.
Я поблагодарила повариху и направилась в палату. Глаза и щеки у меня всё еще были мокрыми.
Вани в помещении не было. Он ушел в комнату для персонала.
Я прошла к окну и села за стол, стараясь не смотреть на Германа, взгляд которого я чувствовала на себе.
– Прости меня, – раздался его голос, – ты не виновата.
Я с трудом изображала обиду, но потом не выдержала и переместилась на пустую кровать рядом с ним.
– Ты пообедал? – заботливо спросила я.
– Нет. Компот выпил и всё.
– Почему?
– Кусок в горло не лезет… Ты плакала? – заметил он, слегка подавшись вперёд.
Я отвернулась.
– Нет, – ответила я.
– Врешь.
– Вру.
Я села рядом и обняла его.
– Будем смотреть кино? – спросила я.
– Включай.