Сотерия

Я спрыгнула с кровати, открыла ноутбук, запустила фильм. Задернув шторы, я поставила компьютер в изножье и вернулась в изначальное положение.

«Разрисованная вуаль…»

Спать днем мы сегодня не будем.

15.40.

– Тебе понравился фильм? – спросила я, когда на экране засверкало слово «Конец».

– Тяжелый. Предательство, измена, потеря…

– Я всегда осуждала главную героиню… Знаешь, в книге написано лучше.

– Ты читала?

– Да.

20.54.

День прошел как обычно. Мы погуляли в саду, потом поужинали. Признаться, мне с трудом удалось его уговорить.

Вечером он погрузился в воспоминания о своем отце. Я с интересом слушала его рассказы о моментах, которые они проводили вместе.

Мне казалось, что сейчас самое время спросить его о том, что терзало меня уже больше недели. О его детстве и о том, что же произошло на самом деле тогда, двадцать лет назад, опуская подробности школьных фантазий моих одноклассников, которые рассказывали ужасы о мальчике, что сошел с ума.

– Зачем тебе это знать? – без особых эмоций уточнил он.

– Мне это нужно, – призналась я.

– Ладно, – согласился он, – слушай.

Я поудобнее села на кровати, внимательно глядя на своего собеседника.

– Когда мне было пятнадцать, я учился в школе… науки мне давались нетрудно. У нас была преподавательница, в которую все поголовно влюблялись. Она была чуть старше тебя, но довольно строга и даже жестока. Я её ненавидел, несмотря на окружающие меня «ахи и вздохи». Мои друзья вечно отвешивали ей нелепые комплементы, на которые она реагировала довольно равнодушно, но после уроков оставляла малолетнего кавалера «для беседы о его поведении», а за спиной они обсуждали детали близости с ней, которую они представляли себе в своих самых запретных фантазиях. В моем классе учился мой… друг, правильнее сказать, а еще девчонка. Она была отличницей и очень расстраивалась из-за плохих оценок, потому что родители ее били.

Он посмотрел на меня.

– Что? – не выдержала я его пристального взгляда.

– Ты действительно хочешь знать всё?

– Конечно.

– Не для твоих невинных ушей эта история.

– Герман, я учусь в медицинском.

– Что ж… – согласился он и продолжил. – Это был пасмурный день. Я пошел в учительскую за журналом, но остановился у двери и подслушал разговор учительницы с нашей отличницей. Она говорила, что за всё нужно платить, и даром свои оценки она не заработает, иначе преподавательница отправится к её родителям и расскажет небылицы о плохой учебе их дочери. Тогда я понял, что отличница доносит ей какие-то подробности о наших разговорах, о том, как парни из моего класса обсуждают её за спиной, проще говоря, «стучит» на своих знакомых. Конечно, как порядочный человек, я должен был сообщить об этом своим друзьям, но, посчитав, что они сами виноваты, я решил не вмешиваться. Через пару месяцев я уже и думать забыл про тот случай. Если бы не новые обстоятельства… Я со своим другом остался в классе убираться после уроков. Когда мы помыли полы, я пошел выливать воду из ведра и проходил мимо открытой двери учительской. Оттуда доносились странный звуки. Я заглянул внутрь, а там мой знакомый, который учился в параллельном классе… Как бы это помягче выразить? Ублажал эту молодую учительницу. Я был замечен. Началась погоня. Я забежал обратно в класс, схватил своего друга, и мы вместе выпрыгнули в окно. Благо был первый этаж. Однако, была зима, и мы в школьной обуви побежали по улице. В этот же день я всё рассказал маме. Она подняла этот вопрос на собрании, но её убедили в том, что этого не было, а то, что я видел – всего лишь мои фантазии. Меня отправили к психиатру. Когда разбирались в этом деле, то у моего друга спросили – видел ли он лично то, что рассказывал я. Он сказал «нет». Меня признали психически больным, и с тех пор… я нахожусь в клиниках.

– А что произошло потом со всеми участниками истории?

– С ними…всё было как обычно. Одного меня вычеркнули из жизни, отрезали, как ненужный орган.

– Позволь задать ещё один вопрос…

– Тебе недостаточно всего того, что ты узнала сегодня?

– Последний, честно.

– Хорошо, – сдался он.

– Почему ты проявлял агрессию, находясь в клиниках, ведь если бы ты этого не делал, тебя бы давно уже выписали?

– Ты представляешь, что значит «быть пациентом психбольницы»? Это, когда каждое твое слово расценивают, как приступ бреда. Когда ты пытаешься рассказать правду – в каждой букве видят ложь. От безысходности, в надежде вырваться ты бросаешься на сотрудников, чтобы хоть как-то избежать участи умалишенного. Вот только здесь эти трюки не проходят, а я понял это слишком поздно. Это такое же состояние, когда тебя привязывают к операционному столу, утверждают, что развилась гангрена и собираются отрезать конечность, доказывая с пеной у рта, что, если этого не сделать, ты умрешь уже завтра от заражения крови. Вот, что такое безысходность!

22.03.

Мы легли спать. Завтра утром нам предстояло пройти УЗИ брюшной полости, а еще сдать кровь на гормоны.

Я не знаю, кто ты, человек, читающий этот дневник, но хочу немного… объяснить, наверное… я готовила почву для нашего будущего. Конечно, меня волновало и его общее состояние, но в особенности… его способность к воспроизведению себе подобных.

22.50.

Сны снились красочные, яркие, насыщенные.

Мы с Щенком играли в прятки в доме Германа, а сам он сидел в гостиной и что-то читал. Когда мне надоела эта бесцельная беготня, мой соперник убежал, а я села рядом с хозяином дома и заглянула в книгу.

– Что читаешь? – поинтересовалась я.

– «Узорный покров» Сомерсета Моэма.

– Это тот, по которому был снят фильм?

– Да.

– И как тебе книга?

– Ты была права. Она куда лучше актерской игры.

Я улыбнулась, а он отложил литературу.

– Сегодня опять соберутся гости? – спросила я.

– Если ты этого захочешь, – ответил он.

– Какой в них толк?

– Сегодня можем поиграть в карты, если ты не против.