Монстр

Маша крутила педали по дороге, ведущей в поселок. На пол пути она притормозила и бросила велик на обочину. Немного пройдя вглубь, подошла к дереву, чей ствол напоминал огромную рогатину. В середине, откуда дерево раздваивалось, свисала тушка зайца. Именно его она и обнаружила вчера на дороге.

Мошки уже копошились в глазах и носу звереныша. Скорей всего они уже начали откладывать свои яйца в его шкурку. Маша точно не знала, как быстро это происходит, поэтому очень торопилась. Она двумя пальчиками взялась за ухо грызуна и на вытянутой руке несла его перед собой. Практически бережно уложила тушку в холщовый мешочек, висевший на руле. И поехала дальше.

В сам поселок Маша заезжать не стала, а объехала его другой дорогой. Не хотелось попадаться кому-либо на глаза: папе еще расскажут, что в такую рань она тут шаталась. Вопросов будет.

Минуя почту, ближайший магазин и еще некоторые постройки, она проехала мимо. Позади остались ограды, впереди слева растянулось поле. Точнее самая крайняя его часть. Маша знала, что оно гигантское. Особенно это было заметно по отдаляющимся стогам сена, казалось, разбросанных то тут, то там сказочным великаном. Справа тянулись заросли кустарников, переходящие в настоящие лесные джунгли.

– Прямо по дороге, до конца поля и направо, – повторяла Маша полушепотом, крутя педали.

Летняя утренняя прохлада моросила ее оголенные плечи, развевала волосы. От зарослей еще веяло холодком, от поля рассеивалась туманная дымка. Маше показалось, что ехала она целую вечность, уж настолько неизменным был пейзаж по сторонам, пока наконец не увидела впереди тот самый край поля. Он действительно существовал. Дорога словно вела в своеобразный тупик. Да только Маша знала, что свернуть ей надо направо в заросли. Так она и сделала, тем более, что тропка тут все же была. Ей пришлось слезть с велосипеда и повести своего железного напарника рядом. Маша шла мимо кустов. Они старались царапать ей руки и ноги. Потом кустарники расступились и их сменили деревья, чьи стволы были уже более снисходительны. Маша удерживала велосипед и старалась ускоренным шагом двигаться по еле видной дорожке. Так она шла и шла, пока вдруг перед ее глазами не возник он – тот самый овраг, о котором говорила тетка Катя. Раскинувшись далеко вперед, заросший высокой травой он и пугал, и манил одновременно. Склон, по которому ей предстояло спуститься, был достаточно крутым. Так что Маше пришлось положить велик на землю и двигаться уже дальше в одиночку. Она аккуратно, скользя по траве, спускалась вниз, не выпуская из рук холщовый мешочек. В какой-то момент сандаль предательски соскользнул, и она шлепнулась прямо на попу. Кажется, острый мелкий камешек уперся ей в копчик. Ощущения не из приятных. Дальше она решила спускаться в таком полусидящем положении.

Наконец преодолев спуск, она встала, отряхнула шорты сзади и пошла дальше. Трава доходила Маше до живота. Приходилось преодолевать ее и пробираться аккуратно.

«Вдруг тут змеи!» – промелькнула мысль. Отчего у нее сбилось дыхание. Но отступать было нельзя. Другого зайца она навряд ли найдет, а этот не протянет еще несколько дней. Она шла вперед медленно, оглядываясь по сторонам и что-то ища. Может она неверно выбрала направление?

А может тетка ее вообще обманула?

Маша оглянулась назад – прошла уже достаточно далеко. Кажется, она точно должна быть здесь, неужели пропустила?

Наконец слева впереди она увидела то, что искала. Большое черное отверстие в склоне оврага, даже заросшее травой со всех сторон, хорошо выделялось. Словно огромная нора для огромного лиса. Пещера. Так она и сказала – там будет пещера. Это ЕГО пещера.

Маша замерла. С одной стороны, она не очень верила во все эти байки. Сказки для детей не иначе, но с другой – ведь пещера тут. А для чего она тут? Возможно ли, что там правда дремлет монстр? Маша ощутила, как в горле пересохло, а воды то с собой не взяла. Да и зачем, она ведь быстро туда и обратно – успокаивала Маша себя. Наконец, решившись, она пошла вперед, пока не поравнялась с входом в пещеру. Он выше ее на голову.

«Большой проход для кого-то ростом с человека», – подумала Маша. Из черной бездны дул ледяной холод. Травинки по краям входа шевелились в одинаковом ритмичном танце, будто пытались ее то позвать к себе, то прогнать обратно.

Ей стало жутко. Либо сейчас, либо никогда. Второй раз она сюда точно не вернется.

«Подношение прямо в пещеру, только так. Без подношения никак», – звучали слова тетки в голове. Маша села на корточки и вывалила из мешка тушку зайца. Та беззвучно упала на траву. Вслед за тушкой вывалился нож. Маша взяла нож в руки и замерла над зверьком.

«Кровь пустить обязательно, на кровь идет он, понимаешь?» – словно в воздухе зазвучали слова Кати.

Она никогда не разделывала тушки, видела, как это делали другие, но сама ни разу. Ей стало жалко этого мертвого зайца. Мало ему, что он оказался сбит каким-то равнодушным шофером. Так еще и пузо вспорют ни за что. Ладонь под рукояткой ножа уже вспотела, и тот чуть не выскользнул из руки. Маша поднесла лезвие к животу зайца, начала давить, но вдруг нож съехал по меху, заяц сдвинулся в сторону. Сердце ее екнуло.

Маша наступила на вытянутую заднюю лапу зверька, так чтобы у него не было шансов сдвинуться снова, и направила лезвие перпендикулярно его брюшку. Она начала давить ножом сильнее вниз. Он уперся в шкуру, немного промял ее. Вдруг она ощутила, как нож прорвал кожу и проник внутрь. Маша потянула орудие к себе и лезвие порвало кожу зверька дальше. Маленькие кишки полезли наружу, и темная кровь медленно растеклась по светлому брюшку.

– Фу-у-у, – сказала Маша вслух и вскочила на ноги. Она бросила ножик и отдышалась. Почти все сделано. Осталось отдать подношение и позвать чудище. Всего-то.

Взяв зайца за одно ухо, она подошла ближе ко входу пещеры и прицелившись, закинула тушку во внутрь. Заяц глухо упал на землю недалеко от входа. Утренний свет попадал немного на то место, где тот лежал. Его видно. Не сказать, что четко, но видно.

Маша наклонилась чуть вперед, так, чтобы ее слова были слышны только пещере. Она не отрывала взгляда от тушки и проговорила:

– Эй, ч-чужой, выходи за мной, – сделала глубокий вдох и замолчала. Было необычно и странно, – наступил тот самый год. Подкрепись-ка…. И…. и вперед.

Дыхание снова сбилось.

– Заберешь ты душу… – ее голос стал тише, – в плен. А другую… дашь. Взамен.

Она услышала, как ветерок зашевелил траву вокруг нее. Трава перешептывалась, осуждала, посмеивалась над ней. Но надо было произнести эти слова еще целых два раза. Так сказала тетя Катя. Когда Маша с волнением вышла из дома поселковой сплетницы, она села на велосипед и не могла думать ни о чем другом. И весь путь зубрила их. Она повторяла их мысленно перед сном и утром едва открывала глаза. Ведь главное не забыть.

Маша придвинулась к пещере поближе и снова заговорила в пустоту: «Эй чужой, выходи за мной. Наступил тот самый год. Подкрепись-ка и вперед. В-вперед. Забери ты душу. В плен. А другую дай взамен».

«Вот же блин», – подумала она про себя. Заберешь или забери. Как правильно то?

Наверное, забери. Так убедительней. Чью душу он заберет? Ой да ладно, какая глупость. Нашла время думать об этом. Надо было произнести еще раз. Но только громче, решила она.

Сделав еще один вдох, она постаралась сказать во весь голос.

– Эй чужой! Выходи за мной! Наступил тот самый год, подкрепись-ка и вперед! Забери ты душу в плен, а другую дай взамен! – последние слова она буквально выкрикнула. И для убедительности прокричала еще раз, – взамен! – Прямо в проход пещеры.

Наступила тишина. Трава перестала шуметь. Мир замер и тоже ждал вместе с ней. Что делать дальше? Уходить?

Маша наклонилась вперед, ближе к прохладной тьме пещеры, чтобы разглядеть тушку зайца, который лежал там на земле. Она прислушалась, не отрывая взгляда от тушки. Тихо.

Никого тут нет. Надо было догадаться, что сказки это все.

Как вдруг тушка дернулась и со звуком «шшшшшшш» резко проскользнула во тьму.

Волосы на руках встали дыбом. Маша отпрянула от пещеры и со всех ног дала деру. Лодыжки утопали в траве, которая всеми силами тормозила девочку. Она цеплялась за сандалии, пыталась рвать ремешки и замки на них. Маша запнулась и упала вперед. Мягко приземлилась на четвереньки и тут же вскочила. Она прорывалась сквозь заросли. Кровь стучала в ушах. Ей казалось, что она не дышит.

«Лишь бы не догнал,» – звенела мысль в голове.

Ветер сильно дул ей в лицо, будто тоже тормозя ее. Всё вокруг вдруг ополчилось против нее. Несмотря на это, Маша бежала так быстро, как могла. Впереди уже приближался склон. Она начала на него взбираться, но скользкая трава сбила ее с ног. Снова упала и снова поднялась. Цепляясь пальцами за траву и землю, Маша поползла наверх. В подушечках пальцев стало очень больно. Но останавливаться было нельзя. Маша изо всех сил подтягивалась всем телом все выше и выше, пока наконец не достигла самого верха. Перебравшись на ровную землю, она свалилась на спину и быстро задышала. Затем оперлась на локти, привстала и увидела, что никто за ней не бежал. Ветер совершенно затих. Вся природа вокруг замолчала, и лишь протоптанная полоса, пересекающая травяные заросли внизу, напоминала о том, что мгновение назад Маша убегала.

Тут же она поняла, как горит кожа на коленках, алая, местами стертая в ссадины. Руки в царапинах. Дыхание начало восстанавливаться.

Неужели ей показалось? Наверное, обман зрения. Мираж. Папа читал ей такие истории, где моряки видели несуществующие острова. Или странники в пустыне шли, надеясь приблизиться к воде, которой не существовало. Так и здесь, ей просто привиделось. Напридумывала себе. Это все тетка Катя с ее страшилками и пугалками. Одновременно Маше стало очень грустно, что, наверное, все это вымысел, и у нее ничего не получилось. Она встала на ноги, подняла свой велосипед и покатила ее прочь от этого места.

****

На часах было уже десять. Папа все еще не ложился спать, он что-то читал, было слышно, как шелестит бумага. Усталость брала верх над Машей, и ее накрывала дрема. Веки стали совсем тяжелые, и как только она закрыла глаза, погрузилась в глубокий сон.

Она блуждала с Асей по лугу, на котором росли щенки, как цветы. Ася все говорила, что наконец может показать ей своих кутят, вот мол, как они растут. И они собирали их и складывали в корзинку. Это было смешно и странно одновременно. Ася говорила, что можно найти еще и других окрасов на другом поле. Но сначала надо отнести этих домой. Они как раз собирались повернуть в сторону дома, как вдруг сон стал отдаляться. Отдалялся сон, отдалялась Ася, отдалялись щенки. Маша поняла, что вокруг нее тьма. Она уже не спит. И тут же ее накрыл жуткий страх. Она не стала долго мешкать и накрылась одеялом с головой. Главное не вылезать и молчать.

Она слышала, что ОН там. В проходе. Он стоит и ждет, когда она выглянет или закричит. Тогда тот схватит ее. Маша слышала, что он дышал, так тихо и тяжело одновременно. И то, что его дыхание было не рядом с кроватью, хоть как-то ее успокаивало. Так, замерев, можно полежать до рассвета. А потом он уйдет. Но вскоре под одеялом стало жарко. Пот собирался на лбу и под носом. Волосы прилипли к скулам. Неимоверно захотелось пить. Но он все еще был там, Маша это точно знала. Главное перетерпеть.

Неизвестно, сколько прошло времени, но зевота подкатила к горлу. Почти не раскрывая рта, Маша тихо зевнула, и ее тело немного расслабилось. Одеяло будто окутало ее. Оно начало впитывать влагу с поверхности кожи. Маша это ощущала. Мысли понемногу путались. Духота уже не стала такой назойливой. Маша снова погрузилась в сон.

8

Солнечный зайчик скользнул по ее лицу. Потанцевал на щеке, а затем переместился на веки. Маша приоткрыла глаза. Одеяло валялось на полу. Комнату снова заполняло утреннее тепло. Из кухни доносился шум. Папа что-то готовил.

Маша слезла с кровати, накинула домашний халатик, который ей подарила бабушка, и вышла из комнаты. Она оглядела дверной проем. Не увидела никаких признаков ночного посещения и снова поймала себя на мысли, что возможно ей все это приснилось. Маша убеждала себя в этом каждый раз. Вот уже пятая ночь. Но все живы и здоровы.

На кухне отец угрюмо помешивал омлет в сковородке. Он мельком взглянул на Машу и снова окунулся в собственные мысли. Маша присела за стол, подперла ладонью подбородок. Она следила за выражением его лица. Брови сдвинуты к переносице, задумчиво. Сомкнутые губы немного поддергивались, словно он вел сам с собой внутренний диалог. Вилка монотонно царапала дно сковороды.

Маша почувствовала груз вины. Она разбудила эту печаль в нем. Если бы она не завела тогда разговор о маме, папа бы не был сейчас в таком настроении. Кажется, что печаль поедала его с каждым днем все больше.

Маша так хотела все вернуть назад: и свои слова, сказанные ему, и слова, сказанные там в пещерную темень. Чудище не вернуло ей маму, оно лишь пугало ее в реалистичных кошмарах. Как избавиться от этого наваждения – она не знала. Папино настроение только усугубляло домашнюю атмосферу. Даже краски стали как-то тусклее. А все она, она виновата.