Беглянка

– Ты не обязана верить в успех, – Лауль поспешил закрепить успех. – Я совершенно не хочу тешить тебя пустыми надеждами. Считай это просто перерывом в тяжёлой работе посудомойки.

Здесь я не выдержала, покосилась на свои руки с истончившимися, обгрызенными ногтями и потрескавшейся кожей… И вдруг отчётливо поняла, что впервые в жизни пытаюсь сдаться, даже не попробовав ничего сделать! Я почти сломалась, прогнувшись под новые условия настолько сильно, что выпрямиться самой было просто нереально. И чувствовала, что так продолжать нельзя. Нельзя упускать шанс, даже такой маленький и невесомый!

– Останься, пожалуйста, – вновь заговорил Инквизитор. – Дай мне возможность тебе помочь. Я очень хочу попытаться…

И мне невольно вспомнилось, как когда-то давно знакомство с Лаулем перевернуло всю мою жизнь, заставив покинуть привычную среду обитания и окунуться в мир, полный боли, предательства и разочарований. И пускай сейчас у меня имелись веские причины опасаться своего нового господина, не доверять ему резона не было.

В своих желаниях он всегда был искренен. Особенно со мной.

– Хорошо, – я резко вскинула голову. – Какие у меня будут условия существования?

Получив моё согласие, Инквизитор удовлетворённо выдохнул и блаженно откинулся на спинку кресла:

– Сейчас ты пойдёшь в душ. Камер там нет, лишь микрофоны, поэтому о слежке можешь не волноваться. Потом ляжешь спать и будешь спокойно отдыхать до обеда. К сожалению, ночевать тебе придётся на полу, но я приготовил матрас с подушкой и одеялом в углу за кроватью, так что это будет не так уж и плохо. Утром у меня дела, а днём мы сыграем первый акт нашей пьесы. Пообщаться нормально завтра, скорее всего, не получится, но мы восполним это в другой раз.

– А мои обязанности? – на всякий случай уточнила я. – Быть только телом для битья или что-то ещё?

– Какие-нибудь пустяки, вроде регулярной уборки помещения и выполнения моих текущих просьб.

– Ты хотел сказать «приказов»?

Лауль виновато усмехнулся:

– Не стоит прятать от императора такую мелочь.

– Согласна.

На этом разговор был окончен.

Инквизитор потянулся к столу, а я поспешила спрятаться в ванной, не имея никакого желания смотреть, чем он собирался прикрывать свои тёмные делишки.

Успеется. Пока же меня ждал душ с горячей водой, более-менее мягкая постель и сладкий полноценный сон…

Как же долго я об этом мечтала!

ГЛАВА 4. Признание

К своему новому положению я привыкла довольно быстро, и вскоре оно уже не казалось мне чем-то особенным. Сутки всё так же длились тридцать часов, на смену долгим дням приходили короткие ночи, чтобы снова поменяться местами… В общем, ничего необычного не происходило.

Своё слово Лауль держал и действительно меня не трогал. Он вообще почти всё время где-то пропадал, обычно возвращаясь уже после захода солнца. И, откровенно говоря, меня это не радовало.

Нет, Инквизитора я так и не простила, просто ввиду практически полного отсутствия работы, большую часть времени я откровенно скучала в одиночестве. Иногда, правда, он давал мне возможность развеяться и брал сопровождать его на какие-то незначительные мероприятия, однако там мне всё так же приходилось изображать покорность, и потому удовольствия от такой смены обстановки я не получала.

Впрочем, даже если бы его график был иным, сильно это ни на что бы не повлияло. Как оказалось, обсуждать нам было особо нечего, а разговаривать просто не о чём. По негласному уговору мы старались не касаться нашего общего прошлого и призрачного будущего, предпочитая жить настоящим, поэтому даже без внешнего наблюдения Инквизитор чаще всего молча занимался своими делами, а я продолжала своё бесконечное и бессмысленное существование… Спасали лишь редко возникающие вопросы с моей стороны, подчас выливающиеся в тонны невероятных откровений.

Так, однажды, после очередного выхода в свет, я привычно устроилась на ковре поближе к Лаулю, плечом прислонившись к его креслу, и спросила:

– Скажи, а чем на Патриоре занимаются мужчины-рабы?..

– По-разному, в зависимости от класса, – рассеянно отозвался Инквизитор, сосредоточенно вчитываясь в какой-то документ. – Высших рабов ты видела. Они настолько близки к свободе, что уже ходят прямо и отличаются от своих хозяев лишь отсутствием кнута на поясе. Остальные же прозябают в полях, на заводах или в лабораториях, принося пользу Империи своими техническими или научными навыками, а при отсутствии оных – применяются для экспериментов, обкатки нового оборудования, тестирования изобретений и подобного. Всё, как у женщин, только выбор меньше. А выбиться в люди можно так же.

Я задумчиво прикусила губу. Если бы император узнал о моём таланте, он непременно отправил бы меня в какую-нибудь лабораторию. И я никогда бы не встретила Лауля…

– Слушай, а дети-рабы встречаются? – вдруг вспомнила я.

– Да, и частенько.

– Но откуда? Неужели они тоже бывают предателями?

– Нет. По умолчанию до совершеннолетия дети считаются безвинными.

– Значит, невольникам разрешают вступать в брак?

– Никогда. Любые половые контакты между рабами категорически запрещены.

– Тогда как?.. – в полнейшем непонимании протянула я.

Инквизитор тяжело вздохнул и, отключив комм, повернулся ко мне:

– Очень просто: если свободный мужчина заинтересуется рабыней настолько, что она забеременеет, в том числе по неосторожности, то рождённый ребёнок считается невольником.

Тут в голове проскочила мысль, до чего же не повезло этим несчастным созданиям, однако высказывать её вслух я не стала.

– Почему же тогда я их ни разу не видела? – поинтересовалась вместо этого.

– Потому что они обычно воспитываются в домах отца.

– И девочки?

– Да. Из них тоже можно извлечь немалую выгоду.

– А в классовом положении они имеют какое-то преимущество?

– Нет. Для получения свободы они точно так же должны доказать свою уникальную полезность Империи, а лучше сразу совершить нечто выдающееся, чётко указывающее на преданность собственной родине и законам её жизни. Единственное преимущество, которое у них может быть – изначально лучшие условия существования, более мягкое отношение. Но так случается далеко не всегда.

В один миг Патриор превратился для меня из обычной планеты с несколько жестокими порядками в рассадник вселенского зла…

Никогда бы не поверила, что где-то во вселенной ещё способны мучить детей!

– А как же жёны относятся к отпрыскам мужа со стороны? – справившись с возмущением, продолжила разбираться я. – Не ревнуют?

– При местных порядках? Ты смеёшься! Они и слово-то без позволения вставить не всегда могут, какая ревность?

– Значит, молчат?

– Конечно. На отношение к ним эти дети не влияют. Лишь от свободной женщины можно гарантированно получить наследника, остальное же идёт в качестве дополнения, без особой надежды на удачный исход. Правда, мой отец, например, вообще никогда не состоял в браке. И единственную официальную наследницу ему родила одна из тех свободных женщин, с которыми он время от времени сношался.

Я оторопела.