Дежавю

– Папка! Скажи! Скажи, что меня выписывают! – я тоже крепко обвила руками папину шею, благоухающую пряным ароматом его любимого парфюма.

– Я приехал за тобой! – улыбнулся мой родитель. – Извини, что раньше не смог выбраться. Возился с проектом нового объекта. Теперь всё улажено и мы всецело в твоём распоряжении! Помнишь Ромку?

Я, всё ещё сияя как рождественская звезда, перевела свой взгляд за отцовскую спину.

– Ну, привет, ослик. – Прислонившийся к стене парень одарил меня ехидной ухмылкой. – Как жизнь? Скучная без меня, не так ли?

– Здравствуй, Рома, – поздоровалась я, приправленным лёгкими нотками раздражения голосом, – представь себе, не жалуюсь.

Я хорошо помнила этого гадёныша. Сынок Игоря Сергеевича, папиного закадычного дружка, директора строительной компании, в которой мой отец был ведущим архитектором. К моему недовольству, до момента моего к бабушке переезда, наши квартиры находились на одной лестничной клетке. А раз мы были одногодками, наши семьи искренне считали, что мы должны продолжить это несокрушимое панибратство. Однако, этот негодник, видимо посчитав ниже своего достоинства, водится с девчонкой, исправно ломал мои игрушки. Уже в школе, естественно находясь в одном со мной классе, Роман Громов был единственным, кто ни на миг не оставлял меня без своего царского внимания. Он с маниакальным упорством всячески портил мою и без того серую и неприметную учебную жизнь. В ход шли и перемазывание клеем моих тетрадок и открытый корректор, заботливо подкинутый в мой портфель и ещё куча всего, на что была способна Ромина больная фантазия. Как же, забудешь такое «чудо».

– Собирайся, дочь, мы подождем в приемном покое,– отец потрепал мои и без того взлохмаченные волосы. – Пора начинать веселье!

Чувствую «веселье» будет ещё то…

Но ничего, я никому не дам испортить МОЙ праздник! Хотя, тут пришлось слукавить. Меня очень волнует Кирилл. Точнее его недельное отсутствие в школе, ещё до происшествия со мной. Хоть мы и учились в параллельных классах, когда это было возможным – мы были неразлучны. А большая перемена служила нашим личным времяпровождением. Мы бегали в центральный парк, что располагался неподалёку, и там предавались весёлым пересказам школьных проказ или обсуждали особо заковыристые темы по каким либо предметам. Куда же он мог вот так, внезапно пропасть?!

Эта мысль не оставляла меня в покое всю дорогу к дому. В машине тихо играла музыка и пахло кожей. Я с задумчивым видом смотрела в окно. Сидящий рядом Рома мог стать ненужным препятствием на пути моего побега к Кириллу. А я просто обязана узнать, что приключилось с моим единственным другом.

Направив недовольный взгляд на источник своего раздражения, я с досадой отметила, что Рома нагло меня разглядывает. Ищет гад, к чему бы ещё во мне докопаться, дабы затем изводить. Хоть бы раз моргнул что ли! Этому пацану даже слова не нужны были, чтоб довести меня до белого каления.

–Что смотришь? – вместо ответа он лишь загадочно улыбнулся. Ну и отлично! Также принялась сверлить его глазами. Брюнет с последней нашей встречи заметно вытянулся. Да и занятия каратэ с восьмилетнего возраста не прошли бесследно – подтянутая, спортивная фигура радует глаз. К слову о глазах, они у него были даже не карие, а какого-то глубокого чёрного оттенка. Я почему-то уверена – у демонов в аду такие же. А этот, он просто от стаи отбился. Даже усмехнулась своим мыслям.

– Чего ты вообще приехал? – не стала с ним церемониться, всё равно не оценит.

– А что, ты разве не рада? Мы же всегда были «не разлей вода»! – Картинно вздохнув, юноша вызывающе выгнул свои тёмные брови.

– Да уж скорее « Не приведи Господь»!

– Тебя забыть не мог! – понизив голос, съехидничал Рома, но всё же решил пояснить причину своего здесь присутствия, – Да так. Моя новая «мамочка» решила, что будет здорово провести медовый месяц в Париже, – он отвернулся и добавил, уже без прежней бравады – Укатили на днях. А меня, чтоб не мешал, под крыло твоего родителя сплавили. Одного дома надолго боятся оставлять, вдруг плиту заляпаю или посуду мыть не буду.

Парень невесело засмеялся. Его отец относился к порядку с болезненной педантичностью. Мне вспомнились широкие рубцы от ремня, увиденные под случайно задравшейся Ромкиной майкой. Нам тогда было лет по девять. На один короткий миг, даже стало его жалко. Я задумалась, случалось ли мне чувствовать себя « третьим лишним» в собственной семье? В чём-то непонятой, где-то не выслушанной – да, но я с уверенностью могу сказать, что нужна родным, что меня любят. Ромкина же мать умерла при родах, а отец был озабочен лишь финансовым благосостоянием и любовными интрижками. С няньками маленький Громов не ладил, а о простых семейных радостях, таких как слова утешения, совместные игры и сказки на ночь, узнал на примере моей, тогда ещё полной семьи. Может он из зависти меня изводил? Я стремительно отогнала эту мысль. Моей вины в его несчастном детстве нет, а вот моё, он попортил знатно.

***

Дом нас встретил ароматом хвои и мамиными грозными криками.

– Я всё равно тебя найду! Найду и вышвырну в окно! – судя по лёгкой хрипотце в голосе, поиски длятся уже давненько и без особых продвижений.

– Мам, привет! Что случилось? – в мою голову начали закрадываться кое-какие подозрения, навеянные отсутствием любопытного кота у входных дверей. Не выбежать на звук малейшей возни в прихожей он мог только по одной причине – уже успел провиниться и затаился до лучших времён.

– Настенька, радость моя! – мама обнимала так, будто мы не виделись минимум год, будто не она каждый день, все приёмные часы проводила в моей палате. – Я всего лишь на минутку выбежала на кухню! На минутку… – она беспомощно развела руками. В гостиной громко присвистнул отец.

– Рыжик! – резко разболелась голова. Наша просторная гостиная напоминала зону боевых действий.

Тяжёлые шторы держались на карнизе лишь наполовину, та же их часть, что стелилась по полу, была придавлена изрядно потрёпанной лесной красавицей.

– А у вас тут весело, – отчего-то радостно хмыкнул Рома, – полтергейст?

– Хуже, кот! Я утоплю его… – мама плавно перешла на рычание. Приглядевшись, я заметила главную причину её гнева – в самом углу комнаты сиротливо лежал ёлочный шар, украшенный ручной росписью. Один-единственный целый, среди множества разноцветных осколков.

Отец вышел, следуя за тянущимся шлейфом из цветной мишуры. Обняв дрожащую от подступающих слёз мать, встретилась с Ромой глазами.

– Каждый раз, перед зимними праздниками, мы едем на ярмарку народных мастеров и выбираем самый красивый ёлочный шарик. Затем украшаем этой своеобразной коллекцией живую ель. Как символ того, что в наступающем году нас минуют беды и разочарования. Эта традиция тянется ещё от бабушки. – Объяснила я гостю.

– Она ещё не знает… – мама устало прикрыла глаза – Ещё недельку пробудет в санатории.

– Это глупые суеверия! И глупый кот. – Громов явно не разделял нашего уныния и не любил животных, надо запомнить.

– Пошли на кухню, чай заварю! – я увела бледную мать, подальше от творившегося в комнате безобразия.

Мы с ней сидели, в задумчивости попивая зелёный чай. Бабушке решили ничего пока не говорить а, со временем, просто заменить их на что-то похожее. Мама налила изумрудный напиток в прозрачную кружку.

– Отнеси Ромочке, – она мягко улыбнулась – дорога его совсем вымотала.

Никогда не понимала, почему родители так над ним трясутся. Но вслух противиться не стала, сегодня и без меня забот хватает. Громова в выделенной ему комнате я не обнаружила. Подумав, направилась в сторону гостиной и застыла от увиденной картины. Его Величество собственной персоной, стоя на коленях, собирал в большой пакет последствия кошачьей активности. Угольные волосы растрепались и в творческом беспорядке, падали ему на глаза. Бледное лицо было расслабленным, отчего в его чертах появилась несвойственная мягкость. Таким милым Ромку я видела впервые.

– Будешь чай? – вспомнила, наконец – то, о своей миссии.

– Спасибо – он рассеяно глянул в мою сторону – составишь компанию?

Через полтора часа мы сидели, поджав под себя ноги, прямо на тщательно пропылесосенном полу и допивали остывший чай. Я принесла свой альбом и стала выбирать оттуда небольшие, яркие рисунки птиц, букашек и цветов.

– Ром, помогай!

Парень вопросительно уставился на меня.

–Будем вырезать елочные украшения! – мой энтузиазм передался и Громову, так как, спустя ещё минут 20, мы замерли стоя плечом к плечу перед реанимированной лесной гостьей. Её веточки теперь были украшены яркими колибри, бабочками, божьими коровками и незабудками. Краем глаза я заметила стоявшую в дверях маму. Она с умилением взирала почему-то на нас, а не на наш шедевр в стиле « очумелые ручки». А переведя взгляд на брюнета, у меня недоверчиво округлились глаза – Ромка улыбался! Не кривился, не усмехался, а именно улыбался во весь рот! Теперь я видела всё…

– Я сейчас! – забрала у своего счастливого помощника пустую кружку и, повинуясь внезапному порыву, похлопала его по плечу – Хорошая работа!

– Спасибо за сегодняшний день, – робко заглядывая мне в лицо, прошептал Громов.

На кухне меня дожидался «сюрприз». Усатая пропажа, видимо решив, что буря миновала, выползла из своего укрытия. Не найдя в своей мисочке ничего съестного, Рыжик демонстративно пытался сжевать украденный из пакета с мусором дождик.

– Горе ты моё пушистое! – я принялась выбирать застрявшие в густой кошачьей шерсти хвоинки. Рыжик замурлыкал, но голодный взгляд настойчиво продолжал взывать к моей совести. На полке, где бабушка хранит кошачьи лакомства, сиротливо ютилась пустая упаковка из под корма. Вздохнула, придётся отравляться в магазин. Мелькнула мысль заодно заскочить к Кириллу. Мои губы тотчас растянулись в предвкушающей улыбке, так и сделаю! Голодный кот – чем не повод пропасть на часик?

– Насть, куда собралась? – Уже у порога меня перехватил отец, он хмурился – Тебе пока лучше оставаться в доме.

– Ну, па-а-а-ап! – начала было настаивать я.

– Насть, развлеки лучше нашего гостя, – терпеть не могу этот его непреклонный тон, так как спорить в данном случае бессмысленно.

–Угу, обязательно…

Настроение снова вернулось к минусовой отметке. Подхватив по пути упирающегося кота, поплелась в гостиную. Громов, развалившись в кресле, хмуро разглядывал нетронутые нами наброски. Их оставалось ещё довольно много, и со всех ослепительно улыбался Кирилл.

– Не забывай, что ты в гостях, – мне было неприятно, что чужой человек без зазрения совести вторгся в мой личный мирок – постарайся впредь не трогать мои вещи!