Как найти работу

Тасманов нашелся в царстве разврата, отсутствия памяти и повышенного градуса. От слабоалкогольного пива до суровой грузинской чачи: Ярик застыл, влюбленным взглядом осматривая полки. Девушки были забыты, хотя давно приметили потенциальный объект интереса. Они отчаянно пытались привлечь внимание, но Ярослав уже забыл обо всем на свете. Таким лучшего друга и застал Паша, едва обойдя многодетное семейство и клятвенно обещания никогда не заводить детей.

– А бабы где? – поинтересовался Канарейкин, недовольно хмуря брови и оглядываясь. – Просто так бежали, что ли?

Ярик схватил Павла за ворот пальто и принялся трясти, отчаянно взывая к разуму. Тыкал пальцем в полки с желтыми ценниками, хватая ртом воздух от перевозбуждения.

– Кенар, там вискарь по акции. Пятьдесят процентов скидка! Паша, берем и уходим, пока никто не заметил!

В этот день они превысили норму и денежный лимит. Загружая покупки в багажник такси, Ярик любовно пристроил ящик алкоголя и заботливо погладил дребезжащие бутылки, пока Паша изучал длинный чек на предмет утерянных позиций.

– Кенар, мы шоколадку забыли.

– К черту, почему не взяли оливье?

Бонус №5. Лучшее в мире свидание

– Чем будешь заниматься весь день?

– Лежать.

– А потом?

– Тоже. У меня сегодня лежбище, я – диванный лежун, – отозвался Паша Канарейкин, сидя в их общей гостиной. В этой квартире они проживали уже больше полугода, как соседи и приятели. Леонова удивленно оглянулась, рассматривая тюрбан из розового полотенца на голове Кенара.

– Удивительно. Никакого Ярика, пьяных вечеринок и длинноногих женщин. А главное – ползущего гусеницей тебя через порог, – язвительно заметила она, возвращаясь к рисованию стрелок на веках.

Линия получалась неровной, поэтому Кира, чертыхнувшись, взяла одну из многочисленных ватных палочек и смочив ту в мицеллярной воде, аккуратно подправила макияж. На столике валялось несколько видов помад, называемые Пашей: «Сто двадцать оттенков коричневого». Палетка теней, кисти, спонжи, румяна, хайлайтеры – вся атрибутика для наведения красоты. Среди обилия баночек лежала плойка, которой Леонова минуту назад выпрямляла светлые волосы.

– А ты куда хвост навострила, Левушка? – прищурился Канарейкин, складывая на крепком торсе ручки. Довольно комичная поза, учитывая общий вид: темные домашние штаны, розовое полотенце и футболка с надписью: «Я вас всех ненавижу».

– На свидание, – ответила Леонова, принимаясь водить щеткой с черной массой по ресницам.

Канарейкин заинтересованно наклонился вбок, пытаясь понять, чем занимается подруга. Некоторое время Кира просто не обращала на него внимания, пока Кенар не придвинулся настолько близко, что она задела его локтем и едва все не испортила.

– Паша! – недовольно обернулась и шикнула.

– Ой, будто я там твои секреты узнаю. Без него видел, все там нормально, – мгновенно обиделся Канарейкин и отодвинулся, но не выдержал даже минуты, вновь интересуясь:

– Так что за свидание?

– Обычное, – пожала плечами Кира. – С мужчиной.

– Ну, хорошо не с женщиной, – философски заметил Кенар, уворачиваясь от большой кисточки для пудры. Белый порошок поднялся в воздух, и Паша чихнул, прекратив смеяться.

– Тебе двенадцать, что ли?

– Мне пять, но ты не ответила на вопрос.

– Пригласил в кино на фильм «Меткуб, моя любовь». Парень, с которым меня познакомила подруга Аня. Это один из ее знакомых, – отозвалась Кира, заканчивая приготовления и шагая в коридор, оставив принадлежности для макияжа на столе. Потом уберет, вечером.

Сам Паша быстро сбросил дурацкое полотенце и зашагал следом, лохматя каштановые пряди. Леонова собиралась за дверью своей спальни, а Канарейкин топтал третий или четвертый круг, приводя мысленные доводы против. В конце концов, по его мнению, идти на свидание с малознакомой личностью – моветон. Тем более по рекомендации этой Ани. Кто такая? Кенар ни разу с ней не встречался.

– Ботан какой-нибудь убогий. Еще за себя заплатить попросит, – пробурчал недовольно, когда Кира вышла в светлом сарафане из струящейся ткани. – И зачем платье надела? На улице ветер. Подул – все прелести видно.

– Чего начал-то? – недоуменно вскинула брови Кира, сбрасывая в маленький удобный рюкзак необходимые вещи: телефон, ключи, компактную пудру. Последней туда попала помада «Том Форд».

– Ничего не начал. Потом не звони и не проси спасать от придурка, – огрызнулся Канарейкин, демонстративно уходя на кухню.

– Когда такое было?!

– А вот будет!

Паша захлопнул дверь, не пожелав даже удачи.

– Вот же… птица, – цыкнула Кира, погрозив кулаком вслед. – Не характер, а кошмар! Не знаю, какая баба тебя вообще выдержать способна, – шипела себе под нос, застегивая ремешок на босоножках.

Обида переполнила чашу терпения и жгла изнутри. Разве друзья не должны поддерживать? Леонова же не высказывала Павлу по поводу бесчисленных женщин в постели. А Кире, может, тоже неприятно, когда Кенар едва живой приползал домой, провонявший чужими духами.

– Кобель, – бросила напоследок и захлопнула входную дверь. – Вот и сиди там, зеленей от своей мизантропии, Гринч.

Несколько минут она стояла на лестничной площадке, не решаясь сдвинуться с места. Смотрела на дверь квартиры и пыталась разобраться со своими мыслями. Даже всхлипнула, но заплакать себе не позволила. Уж точно не из-за глупого спора.

– «Офелия любит Тони, но обручена с Клеманом. Шарлотта тоже любит Тони, Тони любит женщин, как и Селин, но Селин больше любит отвязные вечеринки. Вслед за этими безрассудными и разгоряченными телами Амин пускается на поиски любви, вдохновения, а если повезет – и судьбы», – зачитывал с листовки Ярик аннотацию к фильму «Меткуб, моя любовь», стоя в очереди за попкорном.

Июль в этом году выдался теплым, а выходные становились поводом выбраться семьями и парочками в кино. Среди таких молодых, дерзких и жаждущих посмотреть романтическую мелодраму были и Ярослав с Пашей. Последний отчаянно выглядывал из очереди, то и дело, сверяя время по часам. А рядом паясничал Тасманов, передразнивая каждое слово в синопсисе к данной киноленте.

– Это про групповой секс? Слушай, мне нравится. Почему мы никогда раньше на свиданочки не ходили, Кенар? – ехидно помахал перед глазами Павла рекламкой Ярик. – Ну че там? Он ее уже страстно зажал? – жарко прошептал в ухо Канарейкину, заставляя вздрогнуть от горячего дыхания на коже.

Паша резко подпрыгнул и злобно рявкнул на довольного собой Тасманова:

– Что творишь, гиена?!

– Гы, ты бы свою рожу видел, – хохотнул Ярик, тыча пальцем в друга. – Точно ревнивая Гюльчитай мужика высматриваешь. А не пошел ли мой Ахмет вторую жену искать, а?

– Сейчас эту рекламку тебе в одно место засуну, умник. Шутить не надоело, клоун безработный?

– Почему? У меня творческая карьера!

– Где? На задворках журнала «Эстет»? – съязвил Павел. Тасманов показал в ответ средний палец.

– Скалься, воробей дерганый, – протянул Ярослав, гордо выпячивая грудь и улыбаясь всем красавицам в радиусе нескольких метров. – Что тебе еще остается на старости лет? Не конкурент ты Ярочке, совсем. Завидуй молча и не отсвечивай.

– Сейчас в автомат для сладкой ваты тебя засуну, жертва пергидроли, – пригрозил ему Паша, попытавшись пнуть. В ответ Тасманов пихнул его вбок и несколько минут они дурачились, пока в очереди не начали шипеть, пытаясь урезонить разбушевавшихся друзей.

– А ты не шипи, шипелка не выросла еще, – огрызнулся Кенар на молодого худенького парня лет восемнадцати, одним взглядом припечатав к месту.

– Ладно, рыцарь стальные бубенчики, – вздохнул Ярослав, вытягивая шею. – Где объект? Кого бить будем? Имей в виду, мне завтра на съемку, я не хочу идти некрасивым. А вечером свидание. Так что давай: ты бьешь, а я рядом с транспарантом поддерживаю.

Стоило им оказаться подле молодой девушки-кассира, как Тасманов оперся о стойку, предварительно прочитав имя на бейдже.