Мы вернемся

Времени думать не было, и Элис бросилась на кровать в попытках растормошить Эвана. Но он так глубоко застрял в кошмаре, что вместо избавления этот порыв принес ему лишь новую волну страха. Оттолкнутая сильной рукой, Элис даже немного растерялась. Может, стоило позвать кого-нибудь – ту же Вик или Ветра, но ужас сковал ее. Реальный ужас от того, что ты видишь страдания другого, а помочь не можешь. И тогда она рискнула – просто легла рядом и обняла его. Сначала удержать Эвана было сложно: он дергался, отбивался и еще сильнее просил дать ему время, «чтобы довести дело всей его жизни до ума». Элис стойко сносила довольно болезненные удары, сжав зубы и закрыв глаза – чтобы самой не впасть в отчаянье. Паника Эвана, его муки захлестывали обоих, хотелось просто расплакаться и позволить этому кошмару поглотить их. Но Элис чувствовала себя обязанной вытянуть Эвана, ведь он вытягивал их всех. Она принялась его баюкать: сначала медленно, еле справляясь с сильным парнем, но по мере того как она укачивала его и напевала мотив колыбельной, сопротивление ослабевало. Элис чуть присела, чтобы лучше обхватить Эвана, и погладила его по голове. Она приговаривала, что все хорошо, что он успеет, у него есть время, и когда черты его лица разгладились, а руки перестали дергаться, Эван наконец проснулся. Несколько секунд он просто смотрел на Элис, пытаясь понять, где он находится, кто с ним рядом и что вообще происходит, а потом устало прикрыл глаза и прошептал:

– Спасибо.

– Не за что. – Элис в ответ почему-то тоже шептала. То ли от того, что не хотелось нарушать тишину, что, наконец, воцарилась в комнате, то ли от того, что в горле был комок из слез: в глаза Эвана больно смотреть.

Она все так же укачивала его, боясь, что, остановившись, позволит кошмару снова одержать верх. Наконец Эван сумел успокоить дыхание и сесть. Он разглядывал свои руки, царапины на теле, но не смотрел на Элис, словно ночные кошмары были проказой, а не обычным явлением в этом доме.

– Что тебе снилось? – Элис не знала, имеет ли она право задавать такой личный вопрос, но думала, что после этой ночи вполне могла себе позволить каплю любопытства.

– Я не помню.

– Серьезно?

– Я… Я только горю все время. И слышу голоса, и шум океана, и горю, горю заживо. Все остальное я забываю, стоит открыть глаза.

– Ты повторял что-то вроде «Я не успел, еще рано, я не успел…»

– Понятия не имею. – Эван тяжело вздохнул и потер лицо. – Это бывает не часто, поэтому в доме никто не знает.

– То есть ты сам выходишь из кошмаров? Как?

– Никак… Просто просыпаюсь… ты первый раз вытащила меня так быстро. Спасибо.

Элис даже не нашлась с ответом. Когда некому тебя разбудить – это действительно страшно. Даже думать не хотелось, чем могли быть чреваты такие кошмары. Адреналиновая волна стала спадать, и на Элис накатила усталость. Сразу заявили о себе будущие синяки, оставленные Эваном в попытке освободиться, разболелась голова от пережитого стресса. Элис неловко передернула плечами и встала с кровати.

– Они возвращаются?

– А? – Эван выглядел уставшим и подавленным. – Нет, сегодня больше не будет.

– Тогда я, пожалуй, пойду… – Она уже взялась за ручку двери, но поняла, что не сможет заснуть, что едва закроет глаза – и снова вернется к созерцанию его мучений. – Или, может, я побуду здесь?

– Ты не хочешь остаться? – выпалил Эван практически в унисон с Элис. Они оба улыбнулись – немного печально – и так же в унисон кивнули в ответ. Эван двинулся к шкафу за новым постельным бельем, а Элис внезапно вспомнила об оставленном в комнате подносе с едой.

– Я на минуточку.

Она на носочках выбежала из комнаты, зашла в гостевую и забрала поднос. Еда успела немного остыть, но Элис была так зверски голодна, что это ее точно не могло остановить. Придерживая дверь локтем, она вернулась в комнату Эвана и поставила поднос на стол у окна. Эван тем временем вышел из ванной, капли воды блестели на его лице и волосах – холодная вода всегда помогала прийти в себя. Элис задумалась о том, что они – все вместе – вполне могли бы издать пособие по борьбе с кошмарами для новоприбывших. Туда бы вошли и пощечины, и колыбельные, и холодный душ, и мятный чай… Кстати, о последнем.

– Я тут пропустила официальный ужин, так что устроила себе ночной пир! – Элис показала на поднос, стараясь не смотреть Эвану в глаза – на пробежки они ходили вместе и не раз говорили о правильном питании. – И тут есть мятный чай для тебя. Он, правда, немного остыл, но, думаю, все же поможет.

Эван внимательно изучил содержимое тарелок, покачал головой и, наклонившись близко-близко к Элис, прошептал:

– Пирожным поделишься?

Элис, уже готовая к строгому выговору, второй раз за ночь не смогла подобрать слов. А заткнуть ее, вечно болтающую и язвящую, практически подвиг. Эван расправил свежие простыни, достал вторую подушку и наконец присоединился к импровизированному пиршеству. Они оба старались вести себя как обычно, но выходило плохо: молчание напрягало, движения были рваными и резкими, а взгляды метались в попытке найти спасительную соломинку. Элис жевала утку, мысленно благодаря того, кто закинул ее именно в дом, где живет и кормит всех Костра, а Эван успокаивал себя мятным чаем. Наконец молчание стало просто невыносимым, и Элис пустила свое любопытство в свободное плаванье.

– Ты не пытался узнать, откуда ты? Ну не знаю, гипноз там какой-нибудь или еще что-нибудь.

– Сначала пытался. Я перепробовал такие вещи, которые до сих пор не укладываются у меня в голове. И нет, – он указал на нее пальцем, – можешь даже не пытаться, я тебе о них не расскажу!

– Зануда!

– Я сделаю вид, что этого не слышал. – Эван с мстительной улыбкой забрал с подноса пирожное, за что получил еще один недовольный возглас. – А потом сдался. Возможно, мне и не стоит ничего вспоминать, раз я не смог сделать этого сразу.

– Не знаю… Ведь твое прошлое определяет тебя.

– Наше прошлое определено тем, что о нас написано. А здесь мы можем начать с чистого листа. Просто у меня он намного чище, чем у остальных. Как продвигается план по обучению Лин?

– В прошлом ты определенно получил докторскую степень по смене темы разговора! – Элис дотянулась своей вилкой до блюдечка с пирожным и отломала кусочек. Правда, Эван не хотел сдаваться так быстро, поэтому она едва не упала в попытке полакомиться. – Не жадничай! Это все так сложно – обучение, я имею в виду. У меня бабушка была учителем – она бы непременно дала мне совет. Но ее здесь нет. Никого нет…

– Элис, я сейчас скажу очень грубую вещь, но ты должна это услышать. Ты никогда не вернешься. Никогда. И то, что здесь нет твоих родных, означает только одно: они живы, они все еще живы. А ты тоже живешь! В другом мире, возможно, даже другим человеком, но живешь! А это лучше, чем исчезнуть навсегда. И как бы ни было тяжело, ты должна перестать скорбеть по самой себе!

– Я знаю, что ты прав. – Эван явно не ожидал такого спокойствия и согласия. – И надо искать плюсы, и здесь хорошо, и еще куча доводов о том, чтобы начать жить… Но я не могу. Пока не могу. Я не готова. Это словно предательство – радоваться жизни здесь, когда тебя оплакивают там. Принимать этот мир с улыбкой, когда все то и все те, кого я любила, остались в том. Мне не нужна мотивация, Эван. Мне просто нужно время. И поддержка. Всем нам нужна поддержка. А кто-то набрался прямолинейности от Вик! Обычно ты ведешь себя мягче.

– Обычно ты не вытягиваешь меня из кошмаров, – парировал Эван и составил посуду на поднос. – Давай попробуем поспать. Я…

– Только давай без этих «я посплю на полу», ладно? Кровать достаточно большая для двоих, да и нам обоим не повредит ощущение человеческого тепла рядом.

Элис очень хотелось спросить о Вик, но она не рискнула. Хотя где-то на подсознании мелькала мысль, что засыпать в постели с парнем, у которого есть девушка, неправильно. Даже если это просто дружеский жест.

– Никакого скорейшего утра. Доброй ночи.

– Доброй ночи, Элис. И спасибо.

Ночь действительно стала доброй – никому из них в объятиях друг друга кошмары не снились.

Оказалось, кроме совместно проведенной ночи, Элис и Эвана объединяла еще как минимум одна вещь – нелюбовь к будильникам. Элис даже подпрыгнула на кровати, попутно заехав пяткой по лодыжке Эвана, от непривычного резкого сигнала. Эван зашипел от боли и потянулся к будильнику, задев при этом голову Элис.

– Не думала, что утро может быть такой катастрофой… – Элис потирала затылок, борясь с желанием забраться обратно под одеяло. Все эти ранние пробежки хоть и были очень полезны, но пока давались ей с трудом.

– Судя по твоим рукам, – Эван показал на лиловые пятна, которые кое-где проступили на коже, – ночь была не менее катастрофичной. Извини меня, правда.

– Ой, да перестань! Ты ведь не осознавал, что делаешь. А синяки пройдут – Костра мне тут мазь дала, а то в пылу кошмара я пару раз ударялась о спинку кровати или тумбочку. – Элис потянулась. – И не волнуйся, я никому не расскажу, что произошло прошлой ночью. И то, что я ночевала в твоей комнате, – тоже.

– Спасибо. Не хочу, чтобы остальные знали о кошмарах. Они все думают, что мне легче и я сильнее, но если и этот миф развеется, на что им тогда надеяться?

– Они будут любить тебя любым, Эван. А немного сойти с пьедестала святого тебе бы не повредило. – Уже в дверях Элис обернулась: – Но я буду молчать, обещаю. С тебя – помыть посуду.

И пока все еще сонный Эван вспоминал о вчерашнем ночном пиршестве и подносе на своем столе, Элис юркнула в коридор. Едва закрылась дверь, она выдохнула. Элис никогда еще не было так тяжело играть привычную безмятежность и смешливость. Шутить намного легче, чем разбираться в проблемах, а веселить людей приятнее, чем видеть их огорченные или озабоченные взгляды. Но сегодня она едва держалась. Если ночью остаться в комнате Эвана казалось безобидным действием, то утром ощущать, как его рука крепко обнимает ее за талию, чудилось чем-то интимным и личным. А еще ближе к утру Эван уткнулся носом ей в шею и поцеловал в плечо. Легкий, невесомый поцелуй, оставленный во сне. Тот самый, от которого Элис проснулась. Тот поцелуй, который всколыхнул внутри такую бурю эмоций. Он ничего не значил, ничего не нес за собой, но в то же время был чем-то особенным для Элис, ведь и в этой жизни, и в той к ней давно не прикасались с такой нежностью. Это не была привычная измена, ведь под ней чаще всего подразумевают секс, а их общий ночлег имел совсем другой характер – безобидный и дружеский. Но утром ей хотелось подольше чувствовать его тепло, наслаждаться этими мгновениями безмятежности и единства – такими, какие бывают у счастливых влюбленных людей. Вот только Элис не была влюблена в Эвана, а он сам был влюблен в Вик. Тогда какого черта ее сейчас так трясло, словно она сделала что-то постыдное!

– Ты не ночевала в комнате… – Элис даже дышать перестала. На горизонте появилась Вик – да-да, именно тогда, когда этого меньше всего хотелось.

– Я уснула в гостевой. Доброе утро. – Она очень старалась, чтобы ее смятение не было так очевидно.

– А мы-то с Кострой понадеялись, что у тебя взыграли гормоны и эту ночь ты провела не одна!

Элис казалось, что удары ее сердца слышны не то что во всем доме, а в соседнем квартале. Надо же было Вик такое сказать именно сегодня, когда они встретились буквально на месте преступления.

– Да ладно тебе, не красней так. Даже если ты с кем-то спишь, это определенно не мое дело. Но если захочешь поделиться, – Вик подмигнула, – я буду не против. Пойду разбужу Эвана…