Шут, Маг, Цирк и его душа

– Ты как ангел, – сказал тогда Дима, едва это заметил. Она смущённо хмыкнула.

– Нет, мама моя – ангел. Она летать умеет.

Дима обернулся: Анастасия Резниченко как раз отрабатывала трюк на трапеции.

– Ты тоже будешь летать, – уверенно заявил он своей подруге. – Обязательно будешь.

Ксения скромно пожала плечами, но в глазах её читалась уверенность.

Куда вот только она подевалась сейчас?

Вынырнув из своих воспоминаний, Дмитрий быстрыми глотками допил остывший чай. Екатерина лишь качнула головой.

– Пора мне, – Морозов поднялся.

– Зайдёшь вечерком? – Марковна взяла в руки пустую чашку.

– Может, если дел каких не привалит.

Проводив его взглядом, Екатерина Марковна только вздохнула. С начала июня ей было тревожно. Странное смутное беспокойство накатывало, как волна, и она всё не могла понять, в чём же дело. Может быть, конечно, всё объяснялось просто – всегда тяжело видеть, как меняются привычные порядки. Но всё-таки Екатерина не хотела отмахиваться от своих ощущений только по этой причине. Нет, ей казалось, что затевается что-то совершенно необычное. Похожее она чувствовала около десяти лет назад, только сейчас было уже так трудно ворошить подробности.

Не тогда ли пропала мать Ксении?..

Припоминая, Екатерина Марковна механически натирала чашку губкой. Чёткие картины всё никак не приходили. Казалось, маячила важная деталь в этой истории, но совершенно нельзя было понять – какая.

Дождь за окном всё шуршал и шуршал, как будто тысячи людей шептались в цирке, где погасили свет перед началом представления…

Глава 5. Тройка пентаклей

Аркадий немного нервничал. Сегодня Иван Фёдорович собирался представить его спонсорам, чтобы они могли вместе обсудить наброски сценария. Это была крайне важная встреча, и Медведев всё никак не мог представить, как будут развиваться события. Он уже сменил два галстука и всё ещё не решил, стоит ли вообще одеваться столь официально. Листы с намётками сценария, распечатанные в трёх экземплярах буквально полчаса назад, рассыпались по столу, и нужно было ещё собрать их в аккуратные папки.

Звонок телефона заставил Медведева вздрогнуть. Подхватив мобильный, Аркадий зажал его плечом и ответил:

– Да?

Одновременно он попытался всё-таки застегнуть рубашку как следует.

– Аркадий Анатольевич? – Иван Фёдорович всегда говорил подчёркнуто вежливо, хотя по имени-отчеству к Аркадию не обращался более никто.

– Да-да, я скоро буду, – взволновался Медведев, пытаясь сообразить, уж не опаздывает ли он на встречу.

– Не торопитесь, – директор шумно вздохнул. – Спонсоры задерживаются часа на полтора, вы не спешите.

– А… Спасибо, – Аркадий стянул с шеи галстук. Ему показалось, что этот чересчур ярок. – Я подъеду.

– До встречи, – тут же повесил трубку Иван Фёдорович.

Бросив телефон обратно на стол, Медведев снова взялся сражаться с галстуками. Перенос времени встречи его только нервировал. Проговаривая себе под нос официальные фразы, которыми планировал начать беседу, Аркадий всё время мысленно возвращался к уже написанному плану выступления, взвешивая, насколько оно вышло сильным.

У него был небольшой опыт работы, а с цирковыми сценариями и вовсе маленький, но он подошёл к делу основательно и серьёзно. За последний месяц он пересмотрел столько записей цирковых выступлений, что до сих пор удивлялся, как голова не пошла кругом. Воображение, конечно, могло нарисовать и более интересные вещи, но предстояло учесть подготовку труппы и материальное оснащение цирка. Не во всё спонсоры будут готовы вкладываться. Сколько идей из-за этого пришлось набросать только для себя!

Остановившись наконец на тёмно-синем галстуке, Аркадий взглянул на себя в зеркало и внезапно успокоился. Такое с ним бывало, когда он приходил к убеждению, что сделал всё возможное в имеющихся обстоятельствах.

Рассортировав листы по папкам, Медведев захватил ключи от машины и вышел из дома. День снова выдался дождливый, Аркадий даже накинул куртку, чтобы спрятать под ней драгоценный материал, пока не добежит до автомобиля.

Пожалуй, самое главное, что он понял за этот месяц – работа с цирком была не очередной подработкой ради денег. Этот мир захватывал его, притягивал и манил. Наверное, потому он так желал, чтобы высказанные им идеи всё-таки были приняты. Аркадий успел познакомиться с труппой, с кем-то ближе, с кем-то только поверхностно, но уже и этого хватило, чтобы понять – здесь ему и хочется работать не в течение одного сезона, а долго, пока не будут реализованы самые смелые идеи.

Проскочив по двору под моросящим дождиком, Медведев сел в машину, бросив папки на переднее сиденье. Прежде чем выехать со двора, он вспомнил, как буквально вчера беседовал с Владом, говорил с ним о жонглировании и как можно совместить номера, чтобы это было и зрелищно, и не вызывало затруднений у зрителя. Улыбнувшись, он мысленно пометил, что надо бы попросить у Ивана Фёдоровича созвать весь коллектив для обсуждения сценария. Разговор с Владом показывал, что у труппы тоже немало интересных идей.

Иван Фёдорович ещё раз осмотрел кабинет. Сегодня ему хотелось произвести особенно хорошее впечатление, иначе многим планам будет не суждено сбыться. Аркадий обещал подъехать с минуты на минуту, и Коткин втайне порадовался, что взял именно этого человека. Можно было предложить работу кому-то поопытнее, вот только в парне чувствовался какой-то внутренний запал, драйв, а именно это хотел привнести Иван Фёдорович в подначальный цирк.

Никто из труппы не знал, что Коткин присутствовал на финальном представлении. Влюблённый в цирк, он наслаждался зрелищем как ребёнок, впервые увидевший огни манежа. Но после пришло время для серьёзного анализа. Все пометки, которые он сделал по следам того вечера, Иван Фёдорович отдал Аркадию. Было интересно, как тот станет работать с полученной информацией. Медведев не разочаровал, почти сразу предложив довольно элегантные решения для некоторых проблем. Однако полноценного эскиза будущего сценария Иван Фёдорович ещё не видел, потому так обрадовался, что Аркадий собрался приехать заранее – оставалось время на изучение бумаг.

Переставив стаканы с места на место и расправив не особенно нуждавшуюся в этом салфетку, Коткин глянул на окно и почти с раздражением закрыл жалюзи. Льющий дождь порядком надоел, Иван Фёдорович даже поймал себя на мысли, что его мерный шорох по стеклу помешает нормальной беседе со спонсорами.

– Иван Фёдорович, – дверь кабинета приоткрылась, заглянул Кирилл Пашков, сейчас именно он следил за действиями наёмной бригады, ремонтирующей холл.

– Да, – кивнул Коткин. – Что-то случилось?

– Я подумал, может, лужу смести ту, что под дверями растеклась боковыми? – Кирилл всё-таки вошёл, но было заметно, что он робеет под взглядом директора. – Спонсоры же приедут.

– Ну, если она снова налиться не успеет, – с сомнением в голосе протянул Иван Фёдорович. – А нельзя как-нибудь…

– Можно сегодня через холл провести, – просиял Кирилл. – Там, конечно, не убрано, но зато видно, как работа идёт.

– Да уж, это и лучше будет, – кивнул Коткин. – Я выйду встречать, ты не волнуйся, скажи ребятам, чтобы там подмели чуток.

– Всё сделаем, – и Пашков выскользнул из кабинета.

Иван Фёдорович качнул головой. Его приятно удивляло, что даже работники сцены были так влюблены в цирк, и не только в представления, но и в здание, как будто действительно считали его в каком-то смысле домом. И от этого внутреннего убеждения у цирка появилась особая атмосфера. Подобного Коткин раньше не чувствовал практически нигде. Некоторое время он работал в другом цирке, больше сконцентрированном, конечно, на разъездах по стране, и такого отношения у той труппы просто не замечал. Теперь он будто бы обогревался от тепла чужого камина, и ему очень хотелось сделать этот мир своим.

Аркадий появился через полчаса. Он был немного растрёпан, а в волосах поблёскивали капельки воды, но выглядел, как и положено, прилично. Даже при галстуке. Это Ивана Фёдоровича порадовало – краснеть за сценариста перед спонсорами не придётся.

– Вот наброски сценария, – почти сразу начал Медведев. – Вы бы посмотрели, Иван Фёдорович.

– Да-да, очень хорошо, – Коткин сел за свой стол и принялся вчитываться в расписанные Аркадием предложения.

Медведев между тем оглядел кабинет, тоже переставил стаканы, потом разлил по ним воду. Видимо, так он пытался унять собственное волнение.

Краем глаза Аркадий следил за реакцией директора. Он был готов тут же внести какие-то правки и даже распечатать документы заново – благо, в соседнем кабинете для этого было всё необходимое. Но Ивану Фёдоровичу предложения нравились, он кивал головой и иногда чуть заметно улыбался.

– Ты даже клоунам нашёл достойное место, – заметил он, подняв голову.

– Да они же тут матёрые, программу не испортят, – чуть смущённо отозвался Аркадий, ещё не до конца уверенный, что его идеи действительно понравились.

– Да, – Коткин перевернул страничку. – Надеюсь, не только мне это понравится.

Аркадий едва не выдохнул: «А уж я-то как надеюсь», но вовремя сдержался. Ему не хотелось показывать свою неуверенность: если уж он и не мог скрыть её полностью, то не стоило демонстрировать и насколько сильно он сомневается. Напомнив себе, что сделал всё, от него зависящее, Медведев сел наконец за длинный стол, почти на то же самое место, где расположился в вечер первого знакомства с труппой. И тут же вспомнил, что хотел попросить.