Потерянные имена, чужие тени

– Это что же люди подумают? – потрясенно сказала княгиня мужу, едва услыхав новость. – Будто служанки в нашем доме настолько невоспитанны, что шатаются невесть где. А что у нас в доме творится? Какие слухи ходить будут…

Наличие упыря под боком графиню, казалось, волновало куда меньше.

Позор, какой позор, думала она. Почему это именно с нами случилось?

И притом гостей полон дом – благо еще, что свои, родственники. За некоторым исключением, конечно, но все же свои.

А князь не о том думал, его все дела другие волновали – как поймать да как упокоить или изничтожить… впрочем, что с мужчин взять. Ладно еще согласился повременить с вызовом столичного дознавателя. Вон под боком есть господин Тенда. Почти что свой, хоть и приезжий. А уж какие небылицы про его колдовские изыскания пересказывали горничные, наслушавшись в городе от тех, кто разговаривал с бывшим слугой господина Тенды… да если там только треть правды, и то…

Князь отбыл за соседом, а его жена прилегла на кушетке в своей гостиной, позвав дочерей, чтобы те находились под надзором.

Сама не заметила, как в тяжелых думах задремала.

Снилась дрянь всякая: будто в дом пробралась дворовая собака и все платья пожевала.

– А тебе кто больше нравится? Мне тот, что пониже ростом… ты видела?! Я вот только в окошко выглянула, а он сразу наверх посмотрел, будто знал, что я тут.

– Фу, глаза желтые… как у кота. И тощий. Вот второй, смотри, он как будто капитан из книжки про проклятье сундука.

– Ах!.. Желтые!.. да это же чудо как загадочно! Это еще лучше, чем капитан, это как тот таинственный незнакомец из «Проклятого особняка»!

Приглушенные, но все равно звонкие голоса двух младших дочерей разбудили княгиню.

Они весьма неприлично толкались у окна, а старшая, хоть и вытягивала шею, чтобы увидеть то, что было за стеклом, все же не вставала с места и даже пыталась приструнить сестер:

– Вот уж матушка проснется, обеим вам не поздоровится… Раскричались, как галки.

– Народу много, – недовольно сказал Раду, оглядывая просторную и, кажется, даже подстриженную лужайку перед домом. – Все к окнам прилипли.

Говорил он тихо, так чтобы только Корнелий слышал.

– Нам бы сначала место посмотреть, – вдруг сказал Раду. – Пока совсем все следы не затоптали.

– А ты в следах разбираешься? – заинтересовался Корнелий.

– Прошу прощения? – переспросил князь Воскову-Гроза, оборачиваясь к ним. – Вы что-то говорили, господин Тенда?

– О… да. Нам бы сначала сходить на то место, где вы нашли ее. Конечно, лучше всего было бы ее и вовсе не трогать, пока мы не приедем, но… что поделать. Ваши предрассудки в отношении мертвых тел мне знакомы.

Князь нахмурился.

– Вы, господин Тенда, можете придерживаться сколь угодно новомодных взглядов, но я попрошу при моих домочадцах не высказывать их. Моя супруга и дочери очень трепетно относятся к подобному. А тело убитой я приказал отнести в часовню, там достаточно холодно и сухо.

– Учту, – отозвался Корнелий. – А теперь, с вашего позволения, давайте осмотрим место происшествия.

Проглянуло солнце. Зажигало золотом осеннюю листву леса, расчерчивало длинные косые тени на пологом берегу реки.

– Вот туточки, господин, на полянке, – сказал слуга, провожавший их. – На ней синее платье было, а то б не заметили. Вон там, выше, тропинка, по которой ходит парень из деревни. Утром молоко и яйца приносит.

Старый слуга потер голову и замолчал. Не хотелось ему снова тут быть, но князь распорядился отвести и все показать. Разве поспоришь?

– Это когда было? – спросил Корнелий, оглядывая небольшую поляну, образованную терновыми кустами.

На голых ветках виднелись сизые ягоды. Жухлая трава прильнула к земле.

Интереснее было смотреть на Раду: принюхиваясь, он обходил поляну, порой отбрасывая сапогом ворох листьев. Оглядывал деревья, росшие вокруг, косился на реку.

Корнелий, к своему сожалению, смог сделать только два наблюдения: если ей и выпустили всю кровь, то не здесь. И следов того, что ее тащили сюда, тоже не было.

Остальное – только когда осмотрит ее труп. К некоторой досаде, Корнелий ощущал азарт – скорее бы. Разгадает ли ее тайну? Это не его специальность, но тем более любопытно. Неуместное любопытство… Корнелий и не думал, что оно появится.

Досада от того, что помешали его планам, отошла в сторону. В самом деле, если ничего не поделать, почему бы не доказать в очередной раз Раду, что его (ее!) вымыслы о существовании нежити и магии беспочвенны.

Раду тем временем остановился почти посредине поляны, ближе к терновым кустам. Снял перчатку и провел рукой по колючим ветвям.

– Тут она лежала? – спросил он.

Слуга, следивший за ним с подозрением, тайком сделал охранный жест рукой и кивнул.

– А там, господин, вот именно где вы стоите.

– Как лежала? Вверх лицом?

– Ну как лежала? Да не упомню. Разве что да, лицом вверх, ну как будто просто прилегла. Ничего эдакого, господин. А вы откуда узнали, что там?

– Мертвым пахнет, – кратко ответил Раду и присел, рассматривая место.

– Так когда нашли? – напомнил свой вопрос Корнелий.

Не отрывая застывшего взгляда от Раду, слуга ответил:

– Ну так… утром. После рассвета точно – парень-то, молочник, шел после дойки утренней сразу. Ее сиятельство любят очень свежее молоко. Рано встают, и вот если нет молока вовремя, то потом весь день насмарку. Никому покоя не дадут… то есть, что я хотел сказать, обязательно сразу молоко, поэтому молочник-то шел как обычно…

– А обычно – во сколько, милейший? – уже сердито спросил Корнелий, утомленный обилием подробностей.

– Так… вот заходит в дом он аккурат, как часы семь бить начинают. И в этот раз раньше зашел… бежал потому что. Трусливый больно, испугался мертвой. В лесу-то поди просто так люди не помирают, тем паче что господские служанки.

– Гулящая была? – спросил Раду. – До того как нашли здесь, не хватились?

– А почему же, хватились. И что это вы говорите – гулящая? У нас таких не держат, все порядочные девицы. Ежели какая будет себя вести дурно, сразу выставят. А тут более нигде такое хорошее место не найдешь. Их сиятельства строгие, но только по делу, и уж мы все их желания знаем, нетрудно угодить. И платят исправно, и…

– Когда хватились? – прервал его Раду.

Он выпрямился, снова оглядывая поляну и натягивая перчатки.

– Так утром. Она с другой горничной, Вьорикой Стан, спит в одной комнате. И утром Вьорика пришла на кухню и сказала, что проснулась, а Бинкуцы нет. Кровать неубрана, но как вставала Бинкуца и уходила, Вьорика не слышала…

Слуга вздохнул, потом тише сказал: