Расправившая крылья

– Я думаю, – сказал, откусив от свежей теплой лепешки, – миледи что-то добавляет в свою стряпню. Что-то, вызывающее зависимость.

Кинни засмеялась, глядя в улыбающиеся глаза барса. Она его любила. Любила крепко, без оглядки и давно уже перешла все мыслимые границы безопасности. В сердце ее не было ни единого угла, не завоеванного Ривалем. Оттого заветное желание подарить барсу наследника в последнее время превратилось в настоящее наваждение. Полтора года они с Ривалем жили как муж и жена, но малыша все не было. Ни слова упрека не сказал барс за все эти месяцы, словно не видел даже проблему. Особенно рада была в этот раз Кинни поехать в дикие места антилоп, потому что на родной земле надеялась найти снадобье, помогающее зачать. Жена Орада, брата Кинни, родила месяц назад. Газель хотела поговорить с нею.

– Что за задание будет у тебя, Риваль, на которое возьмёшь меня? – сказала Кинни, отвлекаясь от невеселых размышлений.

Он задержался с ответом, внимательно разглядывая ее. Тарелка пред ним была пустой. Тут только поняла газель, что, вероятно, просидела в раздумьях о зачатии весь ужин, и Риваль смотрит на нее так уже продолжительное время. Улыбнулась невинно, похлопала ресницами. Тяжело вздохнул:

– К Даиру поедем. Государство новое образовалось на континенте. Очень большое, обширнее всех остальных вместе взятых. И свирепое к тому же. К границам земли Даира подошло. Нужна поддержка.

– Я с тобой!

– Конечно, со мной, Кинни. Теперь всегда со мной.

2

Глава Дома Ноан стоял на помосте лэрда в своем родовом замке, построенном предками из прочной скальной породы. Внешние стены, увитые вьюном, хорошо защищали от сырости, которая возникала из-за парникового эффекта, характерного для здешних мест. В огромном камине полыхало пламя. Треск смолистых поленьев разрывал в клочья давящую тишину.

Перечитав свиток, увенчанный большой гербовой печатью Танбата, нахмурившись, Ноан поднял голову к собравшимся. С высоты своего роста лэрд видел каждого представителя клана. Собор Ноан занял весь парадный холл замка. Только мужчины, сильные воины, закаленные в битвах. Рядом с каждым членом Дома стоял гигантский черный волк. Напряжение нарастало, решимость и жестокость концентрировалась в воздухе. Даир осмотрел сородичей:

– Дом Ноан! – эхо его слов разнеслось во все концы каменного холла.

Волки оскалились, люди стояли совершенно неподвижно. – Танбат – наш главный союзник! Я не верю в то, что Риваль Танбацкий мог объявить нам эту войну. И не пойду на него!

Громкий рык разъяренных животных пронесся по замку. Даир положил руку на рукоять меча.

– Прошу слова, мой лэрд.

Ноан развернулся к седовласому мужу, такому же высокому, как все представители земли волков. Он служил отцу Даира и был предан клану.

– Говори.

Воин указал на свиток.

– Этот документ, мой лэрд, был заперт гербовой печатью Танбата. К ней имеет доступ только сам граф. Разве не это есть доказательство объявленной войны?

Клан загудел, как осиный рой. Волки опять зарычали. Даир посмотрел в пламя камина. Риваль был его другом детства. Трудно поверить в такое чудовищное предательство. Особенно после того, как Даир обратился к Ривалю за помощью.

– Танбат узнал, что мы в беде, – продолжал воин. – И решил извлечь выгоду. Мы должны напасть первыми!

Один за другим представители клана взметнули скрещенные пальцы в знак согласия. Даир осмотрел ещё раз сородичей. Он отвечал за их безопасность и за жизни всех жителей земли волков. А потому не мог ошибиться. Ноан поднял руку, и гул прекратился. В наступившей тишине шорох разрывающегося пергамента был похож на удар меча.

– Мы не пойдем на Танбат войной! – сказал Даир, превращая ультиматум в клочья. – Пока не убедимся в правдивости этого вызова. Я поеду в Танбат. И все выясню.

Тишина еще некоторое время стояла в холле. Ноан развернулся, бросил остатки свитка в огонь. Печать Танбата на глазах начала плавиться.

– Это опасно, – вперёд выступил тот же воин. – Я поеду также.

Ноан кивнул ему, заложил руки за спину в ожидании споров. Мужчины клана были недовольны, но неохотно подчинились. Даир кивнул:

– Решение принято! Остальные кланы будут оповещены в течение суток.

***

На старой потрескавшейся доске Клео вывела слово "Тан-бат" и обернулась. Детки тихо притаились за деревянными, наскоро сбитыми партами. Комната была небольшой и простой, но при этом сухой и тщательно убранной. Девочки носили опрятные, хоть и обычные платьица, мальчики надели парадные белые рубахи.

– Кто готов прочитать? – Клео улыбнулась.

Веснушчатый Велли дёрнул руку и тут же опустил робко.

– Велли, – девушка кивнула ему. – Ты справишься, всегда верь в себя. Давай же.

Мальчик пригладил торчащий чуб и встал:

– Тааан… Тааан… бат.

– Чушь собачья! – такая же рыжая девочка, сестра Велли, подпрыгнула со стула. – С чего это миледи чертать нам тут Танбат, который мы и так знаем. Там написано про дикие земли, где живут люди-волки!

Эти малыши были совсем необразованными. Каждый новый класс так себя вел. И неудивительно – ребята росли в трущобах Танбата и сами стояли за себя. Маленькие отважные дикарята… Клео сама была такой когда-то и знала, на что шла, решившись обучать их.

– Мари, – Клео подняла стул девочки, упавший от резкого толчка. – Велли прав. Я написала слово "Танбат". А ты говоришь про заморское государство. Там живут такие же люди, как мы, просто выше ростом. Садитесь.

Брат с сестрой снова заняли места и стали толкаться локтями. Клео тем временем вернулась к доске:

– Иногда что-то нам кажется очень знакомым, и мы перестаем его замечать, – она отодвинула шторы и выпустила в классную свет сияющего на солнце снега.

Где-то далеко на площади ударили часы.

– Мы можем привыкнуть даже к чему-то очень красивому и оттого как будто слепнем, – Клео подняла небольшой мяч. – А слепые не могут наслаждаться жизнью в полной мере. Поэтому, – она загадочно осмотрела учеников, они так старались, так ловили каждое слово, – сейчас мы вспомним все, что знаем про Танбат. Тот, кому я бросаю мяч, говорит и возвращает мне.

Малыши заулыбались, загалдели. Клео покачала пальцем.

– Мяч получит тот, кто хорошо себя ведёт. Готовы?

Дикарята сразу притихли, и девушка сделала первый бросок.

Эти драгоценные мгновения Клео бережно складывала в сердце, как капли бриллиантов, – смеющиеся галдящие детки, прыгающие, через игру запоминающие все, что учительница им давала. Она почти чувствовала, как в них просыпается потенциал, как великая сила просвещения пробуждает интерес к жизни, к наукам, и для каждого из них крепнет шанс совершить что-нибудь прекрасное.

Классу в трущобах Клеопатра тайком выделяла часть денежного довольствия, назначенного ей как вдове наследного графа Танбацкого. Оно уходило на покупку парт и учебные свитки, а также дрова для камина, одежду, письменные принадлежности. Вопреки расхожим домыслам довольствие было не очень большим, но Клео его хватало. После смерти мужа снова всплыли сплетни о том, как “вероломно” и “подло” девица из трущоб женила на себе первого парня графства. Ученый Совет на заседании, сразу после похорон Тристона, поднял вопрос о ее выселении и изоляции.

“Злокозненная ведьма должна жить вдали от честных людей” – такие слова она прочитала в письме, которое мальчик-паж принес сразу после окончания обсуждения. Чудовищная клевета. Да, Клео любила науку и читала фолианты заморских ученых, ее взгляды на происхождение земли, ветров, болезней и веществ не всем приходились по душе. Но ведьма?.. Скорее не по средствам любознательная простушка, которую к тому же угораздило родиться женщиной.

До встречи с Тристоном ей, маленькой девчонке из трущоб, приходилось идти на хитрость или даже откровенное воровство, чтобы добыть учебные свитки, но никогда в голову не приходила такая дикость, как любовное зелье. Просто однажды, подслушивая заседание ученого Совета из каморки, некогда принадлежавшей отцу, она слишком сильно облокотилась на дверь и ввалилась в залу. Пока лорды приходили в себя, девица одернула юбки и обрушила грозную речь на наследника трона за чудовищные ошибки в чертежах крепостной стены. В пылу спора Клео даже вытащила из каморки большой фолиант с собственными расчетами и, вручив все Тристону, удалилась. Каково же было ее удивление, когда на следующий день в их небольшой дом на пристани доставили приглашение на прогулку – для юной леди Клеопатры Шервен от его светлости наследного графа Тристона Танбацкого.

Свадьба была скорополительной – наперекор мнению света, учёных барсов и, разумеется, родных жениха. Ну, а потом понеслось. Потерявший голову от любви наследник трона добился для жены право принимать участие в заседаниях ученого Совета. И иметь свой голос. Скрипя зубами, мудрым лордам пришлось включить миледи и в научные разработки. Она даже создала проект одной из несущих башен крепостной стены Танбата. И, о ужас, граф его принял! Все воинство теперь имело честь любоваться на сие сооружение, ибо стояло оно на их земле.

Особенно большой интерес проявляла леди Танбат к лекарственному вопросу. Именно ее авторству принадлежала микстура, которую давали тяжело раненым рыцарям Танбата во время лечения, – она ослабляла боль и вызывала сон. Настоем же, сбивающим горячку, лечились не только в графстве, но далеко за пределами его земель. На его создание Клео потратила особенно много времени и сил, значительно потеряв при этом в весе.

Мудрые лорды не особенно замечали, как стремительно стройнеет их миледи. Их больше интересовал вопрос, к изучению которого она приступила как раз незадолго до смерти Тристона Танбацкого.