Художница

– Лучше, – ответила я слабо, но медсестра успела уловить мой голос.

– С тобой всё в порядке, – заверила она. – Сотрясения нет, просто нужно отдохнуть.

Я кивнула, и тут раздался стук в дверь. Медсестра отошла от больничной койки и открыла её. На пороге стояла мама, и по её выражению лица было видно, что она не в духе. Медсестра помогла мне подняться. Мама поблагодарила её за заботу, и мы покинули кабинет, а потом и школу.

По пути домой мы ехали в молчании. Я наблюдала за мамой; она была сосредоточена на дороге, её руки крепко держали руль.

– Мам, всё в порядке? – решилась я нарушить тишину и узнать, что её беспокоит.

– Ты ещё спрашиваешь? – мама, одним пальцем, включила левый поворотник и аккуратно повернула руль, – директор мне всё рассказал.

Я замерла в молчании. Значит, он наблюдал за всей ситуацией со стороны и лишь тогда вмешался, когда посуды стало не избежать? Разве это нормально для директора? Конечно, нет. Если он всё видел, то должен был что-то предпринять. Хотя бы отстранить Ким от меня. Вместо необходимых мер, он, как и все остальные, только смотрел. Из этого вывод напрашивается один: школа меня презирает, включая и учителей, и директора. Мне не удавалось понять, в чём причина, ведь я никому не причиняла зла.

– Ты действительно так собиралась покинуть школу? – мама, задала вопрос, и я снова вернулась к реальности, – поцеловать чужого парня, подраться с девочкой и оказаться в медпункте? Это ты хотела, верно?

То есть, я не ошиблась. Школа меня не любит.

– В этом нет моей вины, мама, – ответила я.

– Нет твоей вины? А кто же тогда потянулся целовать того мальчика?

– Это было задание в игре, – тихо произнесла я.

– Мне на это наплевать, – мама еще сильнее сжала рулевое колесо и повысила голос, – в этой ситуации виновата только ты, и твои оправдания ничего не изменят.

Я отвернулась к окну и прижала руку к губам, чтобы подавить всхлипы. Как возможно жить в таком мире, где никто не понимает, не любит и не ценит? Очевидно, что возможно. Я сама в этом убеждаюсь.

Всё оставшееся время в пути мы молчали. Ни я, ни мама не стремились нарушить тишину. У обеих были свои взгляды на ситуацию, и если бы я попыталась вступить в спор, это только усугубило бы положение.

Глава 4. Марк Миллер ищет художника.

Элис.

Утром я проснулась от тепла солнечных лучей. Поглядев на солнце, вспомнила прошлый вечер. Конфликт с Ким, очередной спор с мамой, после чего я отгородилась в своей комнате и, похоже, заснула. Выпускной вечер начинался так великолепно: воздушные шарики, красивое платье, конкурсы, а завершился разочарованием. В итоге я винила только себя. Если бы я не повелась на провокацию от Томми, ничего бы этого не произошло; я бы вернулась домой, удивляясь, что никто не приставал ко мне. Но нет, я решила разозлить Ким Вильсон. Для чего?

Протянув руку к тумбочке, я нашла телефон, включила его и была поражена количеством пропущенных вызовов. Более двадцати звонков и сообщений, все от Дженнифер. В ту же секунду вновь раздался звонок. Лучшая подруга пыталась выяснить, что произошло, ведь она не смогла остаться долго и ушла домой раньше. Она не стала свидетелем драки с Ким. Я все рассказала ей. На другом конце провода слышалось только легкое дыхание; ясно было, что подруга шокирована и не знает, что сказать.

– Я знала, что твоя мама строгая, но обвинить тебя – это уж слишком даже для неё, – спустя несколько минут произнесла Дженнифер.

Я согласна с её мнением, но восстать против матери не могу, так меня воспитали. Тем более, что до происшествия с папой её характер был более мягким. Она всегда поддерживала меня в начинаниях, и если что-то огорчало, легко подходила и обнимала. А сейчас не могу вспомнить, когда она в последний раз произносила хоть какие-то слова любви. В глазах и поступках лишь холод и чёрствость.

После еще одной короткой беседы, Дженнифер отключила связь, и меня охватили чувства. Слезы катились по моим щекам. Я не знала, как вернуть ту добрую и заботливую маму. Папу уже невозможно воскресить, а мне этого очень хотелось. Он всегда защищал меня, когда мама настаивала на юридической карьере. Папа находил нужные слова, которые помогали мне справляться с печалью. Вытирая слезы, я собрала силы, чтобы встать с постели и направиться в ванную. Заглянув в зеркало, я ужаснулась: я не смыла макияж с вечера и выглядела ужасно. Глаза были красными и опухшими, неясно из-за слез или косметики, тушь растеклась, а губы дрожали. Я включила холодную воду и начала умываться. В шкафчике рядом с зеркалом стояла мицеллярная вода и ватные диски, которые мне дала Дженнифер. Так как я редко пользовалась косметикой, её было много. Протерев лицо ватным диском, я заметила, что выгляжу лучше: следы от туши и теней исчезли. Перед выходом я также не забыла почистить зубы.

Сегодня у мамы был выходной, и она в данный момент увлечённо смотрела телевизор. На журнальном столике находился открытый ноутбук, который был включён. Когда она обратила на меня внимание, тут же отвернулась. Она расстроилась, и я так и не поняла, почему…

– Мам, прости меня за вчерашнее, – произнесла я. Мне было трудно видеть её огорчение и пренебрежительный взгляд. Она снова взглянула на меня с укоризной, а затем начала что-то печатать на компьютере.

– Я подала твои документы в университет, – произнесла мама пренебрежительно, не обращая внимания на мои извинения.

– На какой факультет? – задала я вопрос, хотя знала ответ заранее.

– Юриспруденция.

Меня словно электрическим током ударило. Мама приняла решение о выборе университета без меня. Почему? Учиться буду я, а не она. А вдруг там плохое обучение или просто не понравится? Что касается факультета… Я рассчитывала, что она спросит моё мнение. Ожидала её добродушия. Надеялась, что в этом важном вопросе проявится та заботливая мама. Но нет! Как всегда, решение приняли за меня.

– Есть вопросы? – спросила мама, как будто могла заглянуть в мои мысли.

Я глубоко вздохнула и покачала головой. Мама только усмехнулась и снова сосредоточилась на телевизоре.

Сдерживая слёзы, я направилась к кухне. Приготовила себе хлопья с молоком и заварила зелёный чай. Когда же мне удастся изменить свой характер? Я мечтаю не бояться и открыто выражать свои мысли, но внутренний голос постоянно меня останавливает. Скорее всего, я так и буду слабой всю жизнь. Как бы хотелось встретить человека, который смог бы помочь мне стать новой, другой версией себя. Но пока за восемнадцать лет такой человек не встретился. Дженнифер старалась. Она предлагала мне сходить в клубы, выпить что-то или хотя бы начать ставить на своём. Но я не могу! Как будто передо мной возведена невидимая преграда, которую невозможно преодолеть. Мои размышления прервал вибрация телефона. Сообщение от Марка Миллера.

«За тобой заедут через 15 минут»

ЧТО? 15 минут? А сколько сейчас на часах? Я взглянула на них. 12:45. Как я этого не заметила?

Я быстро вымыла тарелку и чашку, затем помчалась в свою комнату. Переодевшись, заплела волосы в боковую косу, схватила сумочку с блокнотом и вышла на улицу. На пороге стоял черный автомобиль. По эмблеме, похоже, это была Ауди. Из водительского сиденья вышел тот самый мужчина, который вручил мне визитку Марка Миллера.

– Рад вас снова видеть, – произнес он с улыбкой, открывая мне дверь.

– И я вас тоже, – ответила я.

Я улыбнулась и села в машину. Бежевый кожаный интерьер привлек мое внимание, и я начала рассматривать детали. Руль, рядом с ним был планшет, на котором, как мне кажется, можно активировать навигатор или получать звонки и сообщения. Разнообразные кнопки и панели выглядели очень стильно.

Возле водительского сиденья стояли два стакана с кофе.

– Я подумал, вам может понравиться кофе. Вы же любите его?

– Я предпочитаю зелёный чай, но спасибо.

Я держала в руках тёплый стакан. Из-под тёмной крышки доносился сладкий и сливочный аромат. Делая небольшие глотки, я присматривалась к окружающему миру через окно. Город мелькал за стеклом так стремительно, что разглядеть его детали было невозможно. Затем высокие дома исчезли, и на их месте появились коттеджи и роскошные особняки. Каждый из них свидетельствовал о том, что здесь живут исключительно состоятельные люди. Все эти строения различались по количеству этажей, количеству окон и своим цветам. Меня поразило наличие розовых домов. Похоже, кто-то вдохновился фильмами о Барби. Это казалось мне перебором. Слишком много розоватых оттенков. Хотя они сочетались с пастельными и тёмными тонами, общая картина всё равно выглядела неудачно.

Через несколько минут авто замерло. Передо мной возвышался трёхэтажный особняк, выполненный в светлых оттенках с тёмной крышей. Как художнику, мне было по душе это сочетание цветов.

Когда мужчина распахнул дверь, передо мной предстала калитка и изящный чёрный забор. Взглянув на дом, невозможно было не заподозрить, что здесь проживает знаменитая персона. Была ли у меня тревога войти внутрь? Да, я все еще не могла понять, зачем Марк нужен.

Мужчина открыл калитку, и я обернулась. К входу в дом вела дорожка, выложенная крупными и мелкими камнями, по обеим сторонам которой росли кусты с красными розами. Аромат цветущих роз наполнял воздух своим приятным запахом.

Мужчина направился вперед, а я следовала за ним. Войдя внутрь, сразу попадаем в небольшую прихожую, где установлено зеркало во весь рост, вешалки для верхней одежды и место для обуви.

– Вам не обязательно снимать обувь, – произнес мужчина.

С немногою неловкостью я прошла через арку и оказалась в просторной гостиной, оформленной в светло-коричневых и черных тонах. Мягкий диван находился рядом с журнальным столиком, а напротив висел телевизор. В помещении также присутствовали камин, полки с книгами и цветочные горшки. Большие окна предлагали вид на сад за пределами дома, создавая уютную атмосферу. Рядом с гостиной располагалась лестница, ведущая на верхние этажи, а также ещё одна арка, предположительно, ведущая на кухню. Однако мы не направились туда и сразу же поднялись по лестнице. Я заметила множество дверей, так как мужчина двигался довольно быстро, и мне не удавалось рассмотреть каждую комнату. Мне было любопытно заглянуть в каждую, но пока мы поднимались, он открыл одну из дверей.

– Марк, к тебе пришла девушка, – произнес он.

– Спасибо, Феликс, – раздался резкий голос из комнаты.

Феликс? Вот как зовут этого человека. Я никогда не задумывалась о том, чтобы узнать его имя за всё это время.