МОЯ ЛЮДА родом из детства и СССР. Рассказы, статьи, эссе с комментариями составителя книги Замирбека Осорова

Конечно, в Люду влюбились сразу все мальчишки нашего класса, и я в том числе, но долгое время я этого не понимал, потому что считал всех девчонок недостойными внимания. Я даже не заметил, как она стала вдруг дорога мне; не понял, как влюбился детской (она гораздо серьезней взрослой) своей любовью к ней. Иногда я сокрушался по поводу того, что я не был русским и к тому же, как мне казалось, я не был красивым.

В нашем классе был милый и добрый мальчик-Володя. Я ему завидовал, как могут завидовать только в детстве, без грязи в душе.«Ну, пусть, Люда любит его, а я буду защищать его,» -решил я, желая делать что-то хорошее для Люды. По-детски я смотрел на зеркало и не по-детски размышлял: «Пусть я даже самый плохой на свете, но ведь никто не мешает мне стать лучше!» И в тебе рождалась правда, только твоя правда, которую ты пронесешь через всю жизнь; и воспоминания о девчонке, ради которой тебе хотелось стать самым лучшим человеком на свете, всегда будут с тобой, помогая тебе жить: радоваться жизни или терпеть ее…

И я взял под свою опеку этого милого и безобидного мальчика, который иногда приходил с Наташей (еще одной нашей одноклассницей) к Люде домой поиграть. Как теперь мне вспоминается, Люда с Наташей любили Володю за то, что он позволял им возиться с ним, заботиться о нем, как о своем младшем братике, чего не позволял делать с собой даже Петя-родной брат Люды. (Позже он в нашей размолвке с Людой примет мою сторону, будет винить Люду).В отличие от Володи я никогда не приближался к Люде, а уж играть с ней считал постыдным делом для настоящего мальчика.

Я защищал не только Володю, но ради Люды, всегда был на стороне девчонок. Наши девчонки всегда могли положиться на меня. Так они и говорили иногда нашим ребятам, как признавался мой друг Руслан: «Ну и не надо! Нас Саша сфотографирует!», или «А нам Саша сделает!», или «Скажем Саше, он вам покажет!»

Прошло два года. Мы были уже в шестом классе, когда моего отца, тоже партийного работника, перевели на работу в областной центр-город Ош.

В день проводов нашу семью провожали Люда со своей мамой Лидией Петровной.

Люда была в этот день задумчивой, мне даже показалось, что она болеет и будто хотела что-то сказать мне… но я старался не обращать на нее внимания, держался подальше от нее и ничего не сказал ей на прощание… И только, когда отцовская служебная «Победа», на которой мы уезжали, тронулась, я понял, сколько много остается в Кара-Суу. Остается счастливое детство, друзья, а вместе с ними и Люда – моя добрая курносая с веснушками на лице девчонка, озарившая своим присутствием мое детство. Я, впервые, отбросив перед Людой всякую мальчишескую гордость, отчаянно замахал ей рукой сквозь заднее стекло машины. И она замахала мне в ответ. Тогда-то я понял сердцем, что и она полюбила меня…

…Нет, по-моему, полюбила она еще раньше. Любовь, женская часто начинается с сострадания…

Я с детства не любил поездки. И сейчас куда-то поехать, сорваться с привычного места-для меня поначалу целая проблема. Природа, горы, другие города и люди не особенно-то меня интересуют. Мне гораздо интересней почитать интересную книгу: например, погрузиться в любимого мною Ж. Сименона, или перечитать с удовольствием повесть Л.Н.Толстого «Казаки». И в детстве я жил среди книг: у отца была хорошая библиотека. Была у меня и своя любимая книга – «Степкина правда» Н.К.Чаусова, – о первых пионерских отрядах, которую я сам купил в книжном магазине. Словом, я человек домашний, в отличие от иных, которые не могут сидеть дома.

Именно по этой причине меня часто оставляли сторожить дом, когда вся семья на день-два уезжала отдыхать в Арсланбоб (природный ореховый заповедник) или в деревню к дедушке. У родителей, впрочем, был небольшой выбор: старшего оставлять нельзя-беспокойный слишком, – натворит что-нибудь, младший-мал еще. И я мужественно оставался приглядывать за домом, и как учил дед, ложась спать, я подкладывал под подушку нож, чтобы хорошо спалось.

Но иногда мне тоже хотелось съездить со всеми – и тут выяснялось, что меня не могут заменить ни старший, ни младший из братьев. И вот в один из таких, вынужденных со стороны родителей, отказов мне в поездке, я в сильном огорчении, даже не попрощавшись с уезжающими, прошел в угол двора, зашел в наш, сколоченный из досок, летний душ, и сел на лавку. Вдруг я услышал снаружи шаги. Это Люда с мамой, проводив наших, шли через наш двор мимо душа к себе домой (наши дворы соединялись калиткой).Я был вознагражден за свои горести: «Ну, мама, почему Сашу всегда оставляют?!» – заступалась за меня Люда и сострадала своим маленьким, чистым сердцем…

Мы уже жили в Оше, а сердце мое оставалось в родном моем городке Кара-Суу. В воображении я переносился туда, где не расставался с курносой с веснушками на лице девчонкой, в улыбке которой было полным-полно солнечного света.

Прошло около года, как мы переехали в Ош. Летом мы часто купались с братьями и друзьями на Комсомольском озере, которое располагалось в центре города, в пяти минутах ходьбы от нашего дома. На юго-западной стороне озера было большое крепкое раскидистое дерево карагача, метров 15—20 высотой. Однажды после прогулки в одиночестве по окраине парка, примыкавшей к озеру, я взобрался на него и, сидя почти на верхушке дерева, смотрел на гладь озера, на прыгающих с вышки, купающихся и отдыхающих на берегу людей. Вдруг я заметил группу, проходящих по берегу ребят. Это были на экскурсии в Оше мои одноклассники из Кара-Суу со своей новой классной руководительницей. Среди них была и Люда. Им я был не виден среди ветвей и листьев. Я молча проследил, как они прошли внизу мимо дерева в сторону парка, постеснялся встретиться с ними, особенно с Людой…

Постеснялся из-за своей любви к ней… А ведь мне было чем похвастаться перед ней: я уже был чемпионом области по вольной борьбе в весе 44 кг. И этой удачей был обязан ей… (Мою фамилию, наряду с фамилиями победителей в других весовых категориях, дали в отчете о соревнованиях в областной газете. Радости отца не было предела!)

В ноябре 1973 года на ноябрьские праздники я купил билет на самолет в Ош, чтобы провести праздничные дни в Наукате, где в то время работал отец и проживала наша семья, а сам я учился в политехническом институте во Фрунзе. (В то время я на свою стипендию вполне мог позволить себе такую поездку, даже мог приобрести билет до Москвы.)

5 ноября, приехав на троллейбусе в аэропорт, который тогда находился почти в черте города, я столкнулся там с Женей, которая встречала Люду, прилетавшую из Ленинграда.

– Как дела, Саша? Сколько лет прошло! – обрадовалась встрече Женя.

Я же, едва ответив на ее приветствие, не высказал ответного сопереживания ее чувствам, как будто был совсем не рад этой встрече.

Тогда я мучался своей проблемой, что сказывалось на общении с другими вдобавок к тому, что я вообще был не общителен: я собирался бросить институт и идти в армию – отдать свой долг родине, как мы выражались тогда, – чтобы после службы решать что делать. Два года я упорно готовился к экзаменам, чтобы поступить на энергетический факультет, где учился мой старший брат, на отделение «Автоматики и телемеханики» только потому, что туда был самый большой конкурс по институту. Поступив же и разобравшись, что это такое, я понял, что это не мое… Отец и, особенно, старший брат требовали, чтобы я продолжал учиться: нечего, мол, с жиру беситься!.. В конце концов я через два года настоял на своем и отправился, как все (тогда почти все молодые люди проходили службу в армии или военную подготовку в вузах), в армию, отказавшись от предложения отца перевести меня в университет, заявив ему, что с меня довольно одной ошибки.

Обидев Женю, я прошел в зал аэровокзала на регистрацию своего билета. Вскоре объявили посадку на наш рейс. Нас повели к нашему «Як-40», который стоял на асфальтовом поле аэропорта, неподалеку от выхода город.

Уже, сидя в салоне самолета, я через иллюминатор видел, как с ленинградского рейса, среди других пассажиров шла по полю аэропорта Люда.

– Еще одну глупость совершил: зря обидел Женю, – мучался я.

А Люда была так близка и в то же время так далека от меня… вернее, я от нее. «Каждый шел своей судьбой», -это ясно мне теперь, но тогда… – это была моя трагедия, чуть ли не самый худший день в моей жизни.

Хотя, кажется, что сойди я тогда с самолета – и все дела!.. Но это не так: «Всему свое время и свой устав», – как говорил в «Книге Экклесиаста» Соломон. Даже сойди я с самолета – это ничем хорошим для нас не обернулось бы тогда: с таким же успехом обидел бы я и Люду, любя ее больше всех на свете…

Мы встречаемся с кем-то и нам кажется, что мы сами так или иначе обошлись с ним, при этом мы не замечаем перста Божьего, который вел нас с самого начала нашей встречи и до конца ее.«Я всю жизнь пытался поймать за руку Бога!» -признавался в старости великий А. Эйнштейн.

Вообще, «руку Бога» мы ощущаем в переломные моменты нашей жизни, когда она жестко ведет нас и нам это видно. В обыденной же жизни, видимо, наше внимание настолько притупляется, что мы ее просто не видим… но это вовсе не означает, что она в это время не ведет нас…

Приведу выдержки из разговора москвички Аллы Алексеевны с психологом на эту тему по телефону («КП» от12 октября 2001г.):

– Анализируя свою жизнь, прихожу к выводу, что у каждого есть своя судьба и от нее никуда не денешься…

– Мне часто кажется, что в какой-то ситуации я могу поступить иначе, чем поступаю, но меня кто-то или что-то ограничивает, как бы насильственно направляет…

В последний год перед службой в армии, я еще съездил в Талас, в Кировский район, к родителям Люды.

Приняли меня хорошо.

Лидия Петровна, показывая фотографии дочерей, заметила:

– Какие они уже большие?!

– И какие они у Вас хорошие! -хотелось мне вставить свою реплику, но я промолчал: впрочем, ей и без моих слов было понятно мое отношение к ее дочери.

Мне было хорошо у Лидии Петровны: нас объединяла наша любовь к Люде.

За ужином Юрий Петрович предложил мне выпить.

– Я не буду! -вдруг грубо и глупо отказался я от его предложения, вспомнив, как в детстве отец обижал мать, когда в какие-либо праздники приходил с работы выпившим, а та поступала не самым лучшим образом, настраивая детей против отца.

Лидия Петровна, на следущий день, провожая меня во Фрунзе, набила мой студенческий портфель продуктами, чему потом были очень рады мои друзья по общежитию.

Да, если Люда всегда, несмотря ни на что, хорошо относилась ко мне, верила в меня как в человека, то это ей передавалось от нее-от дорогой мне Лидии Петровны, ведь с моих детских лет, я помню, она чему-то учила меня, воспитывала. Видимо, зная мою мать, она хотела что-то восполнить в моем воспитании, чувствуя во мне встречное желание. Ее старания не прошли даром: они приучили меня к самовоспитанию; к вере в себя, в свои силы; я научился спасать себя…[4 - Доктор Дж. Диспенза говорит, что мы в любом случае должны корректировать свое прошлое. Смотреть также «The double outcomes of the past editing» (The autopilot of Superposition), Жаль, что я не твой ребенок (stihi.ru), Замир Осоров.]

– Мне сегодня снова показалось, – однажды в этот период жизни я записал в своем дневнике, – что наконец Люда приехала, чтобы встретиться со мной. (Взяв, у Пети ленинградский адрес Люды, я отправил ей несколько писем, но она не отвечала. Во мне постоянно теплилась надежда на то, что, приезжая к родителям из Ленинграда, она зайдет и ко мне.).

Девушка прошла в наше общежитие. Я невольно последовал за ней. Когда зашел в общежитие, она стояла возле вахтерши.

Ее я видел, словно в тумане, и, волнуясь, тихо произнес:

– Здравствуй!

Туман начал рассеиваться; теперь мне ясно были видны удивленные глаза и лицо девушки, пытавшейся что-то понять.

– Позовите мне, пожалуйста, Аллу из 321 комнаты? —проговорила она. Каждое ее слово звучало так, словно жалело меня. Это была тоже хорошая, добрая девушка…

Я произнес: «Да, да, я сейчас позову», -и побрел по коридору.

Помню еще, как она —Люда – мелькнула за деревьями горного леса, невдалеке от меня, впереди группы своих друзей, в Доме отдыха, в Арсланбобе. И она, помню, тоже заметила меня… но я не последовал за ней…

Летом 1978 года, вернувшись из армии, я узнал адрес квартиры во Фрунзе (ул. Панфилова 136,кВ.1),где проживала Люда, после окончания ленинградского института физики земли, и работала инженером на заводе имени В.И.Ленина.

В один из субботних дней, верней, вечеров я наведался к ней. Пришел я, как говорится, не вовремя. Оказывается, у нее были гости: молодой ее коллега по заводу с женой и приятелем, которого они хотели познакомить с Людой. Люда моему приходу обрадовалась. Она провела меня на кухню и предложила остаться вместе с гостями. Попробовав винограда, который она мыла в тарелке под струей воды в раковине умывальника, я отказался от ее предложения, мол, мне не удобно, лучше я завтра позвоню, и мы встретимся.

На следующее утро я позвонил ей из телефонного автомата: на квартире у брата не было телефона. Она, видимо, была обижена на меня за то, что я вчера не остался вместе с гостями, и, как только я дозвонился, она, ответив на мое приветствие, положила трубку. Разозлился на ее выходку и я, по молодости, считая себя ни в чем не виноватым… Решил совсем разорвать наши отношения, которые и так долгое время были заочными, не переходя в плоскость непосредственного общения.