Князь. Повесть

Князь. Повесть
Закир Ярани

О социальном конфликте в среде кавказского народа адыгов (черкесов) в период распространения на Северном Кавказе ислама сквозь призму мировоззрения одного из местных народных предводителей и феодальных вождей.

Князь

Повесть

Закир Ярани

© Закир Ярани, 2019

ISBN 978-5-0050-7364-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Западная Черкесия, XVII век

Ветер пробежал по голым древесным кронам, и мартовский лес отозвался шуршанием и стуком ветвей, звуком падения кусочков дубовой коры на бурый ковер опавшей листвы. Островки снега, покрытые темной лесной пылью и следами мелких животных, белели среди морщинистых дубов, гладких светло-серых грабов, раскидистых кизилов. В глубокой балке под желтым земляным обрывом журчал мутный от весенней грязи ручей. Выше обрыва поднимался крутой склон взгорья, поросший лесом, и на нем в густых зарослях кизила притаился с луком и стрелой Тлизанд, а рядом тихо сидел, внимательно наблюдая за охотой зиусхана[1 - Зиусхан – господин; обращение к князю.], одиннадцатилетний Ужи. Ветерок шевелил длинные пряди черного войлока на покрывавшей плечи и спину князя широкой бурке. Черная бурка и темно-коричневая тулья шапки с черной же лисьей опушкой сливались с цветом кизиловых ветвей, а Ужи, сидевший выше и левее князя, вообще был почти не виден из балки. Охотники были так сосредоточены на ожидании появления добычи, что не замечали холодка, от долгой неподвижности начинавшего проникать под теплую зимнюю одежду.

Вот краем глаза Тлизанд заметил в дальней стороне на дне балки движение. А через секунду привычно угадал, что идет стадо косуль. Послышался треск валежника, зашуршала опавшая листва под маленькими копытами. Вожак стада степенно прошагал прямо по участку снежной целины возле тонких веточек бересклета. Издали слышались разносившиеся по лесу удары полена о полено: люди вспугивали добычу. Косули, тревожимые шумом, торопливо продвигались по балке вниз и быстро приближались к тому месту, где в кустах над обрывом засел в засаде Тлизанд. Князь медленно привстал и поднял лук, одновременно натягивая тетиву. Он уже выбрал пятнистого самца косули с темными рожками, который шагал, принюхиваясь, вдоль поблескивающей ленты ручья. Тлизанд видел, как из-под копыта задней ноги оленька вылетел кусочек древесной коры, упал в ручей и быстро поплыл вниз по течению.

Из пищали отсюда было бы куда удобнее целиться, так как она длинная и узкая. Но пищали и пистолеты, пули и порох стоили дорого, и Тлизанд берег огнестрельное оружие на случай войны, то же велев делать и своим дворянам. Обычно он на охоте располагался в дальней от стада точке, чтобы бить предварительно вспугнутого первой стрелой зверя на бегу. Но сейчас уже вторую охоту он изменял своему обыкновению и сидел в первой засаде – чтобы сделать именно первый выстрел. Во время прошлой охоты – на стаю волков, зимой сильно досаждавшую тфокотлям[2 - ТфэкъолI (буквально: «просто рожденный») – у адыгов в старину: свободный крестьянин-общинник, самое многочисленное из сословий.], он показывал, как надо сидеть в засаде и делать первый выстрел другому своему маленькому прислужнику Псекабзу. Теперь он намеревался показать это же Ужи в охоте на косуль. Он хотел, чтобы мальчики, когда вырастут, стали его личными воинами.

Тлизанд услышал тихий шепот зачарованного охотой Ужи: «Бей, бей!..», и еле заметно усмехнулся. Расстояние еще было недостаточным для большой вероятности попадания стрелы. Но вот косуля вышла прямо туда, куда должна была лететь стрела. Тлизанд негромко свистнул. Негромко, поэтому свист не напугал животных, но привлек внимание намеченного самца, который разом остановился и повернул рогатую голову. Тлизанд тут же сместил, целясь, лук чуть правее и плавно отпустил тетиву; стрела с грозно поющим звуком мелькнула в воздухе над балкой, и косуля упала набок, в агонии дергая ногами.

Все стадо стремительно пустилось бежать по балке; засвистели стрелы, выпускаемые из засад дворянами, и еще две косули упали на бегу. Остальное стадо уходило дальше, и треск, шорох и стук разносились по ранневесеннему лесу.

– Ты попал, попал, зиусхан! – с ликованием воскликнул Ужи, вскочив на ноги и от радости подпрыгивая в кустах. Тлизанд тоже встал, опустив лук. И потянулся, разминая затекшую спину. Затем отодвинул длинную и толстую, изогнутую дугой кизиловую ветвь и вышел из кустов, ступая сапогами по шуршащей бурой листве.

– Воину немудрено по воле Аллаха попасть в цель, когда она ничего еще не подозревает, – сказал он. – и на войне надо всегда стараться обмануть и опередить врага, ведь там перед тобой не косули, а такие же умные и сильные воины, как и ты. Принеси мне мою добычу.

Ужи повернулся и побежал к сходящему в балку узкому оврагу с крутыми склонами. Он проворно слез вниз по трещавшему под его тяжестью валежнику, который кучами лежал в овраге. Подбежал, перепрыгнув ручей, к лежащей на быстро заплывающем кровью снегу косуле, обошел ее и, взяв животное за задние ноги, изо всех детских сил потащил ко входу в овраг. Тлизанд стоял над обрывом и тихо посмеивался, глядя, как мальчик, сопя от натуги и негромко ругаясь, тщетно пытается втащить за ноги застрявшую в валежнике тяжелую для него тушу в овраг.

– Оставь ее! – сказал он прислужнику через некоторое время. – Тебе не затащить ее сюда. Пусть люди забирают.

Оставив косулю на куче валежника, Ужи по крутому склону выкарабкался из оврага и, отряхиваясь от приставшей к зимнему кафтанчику листвы и лесного мусора, с несколько удрученным видом подошел к князю.

– Не так важно, что ты сейчас не можешь принести мне мою добычу, – утешил его Тлизанд. – Важно, чтобы ты потом смог принести мне в нужную минуту мое оружие.

– Я бы принес, – произнес Ужи, поглядывая в темный в зеленых травяных пятнах ковер лесной подстилки под ногами, – но там сучья мешают…

– Ничего, – сказал Тлизанд, – люди придут и заберут. Я хочу, чтобы ты стал воином, а не носильщиком звериных туш.

Ужи кивнул.

– Пойдем! – сказал Тлизанд и, приобняв мальчика за плечи, направился с ним вверх по лесистому склону от обрыва. – Дворяне уже идут.

Скоро все охотники собрались на красиво зеленевшей молодой весенней травой поляне, окруженной серо-белесой стеной леса. Кони бродили по опушке и щипали еще нежную, сочную траву. Крепостные люди, приехавшие с князем и дворянами на охоту, развели костер и занялись подготовкой добытого мяса к жарке. Косулю, подбитую князем, было решено приготовить сейчас же, а остальных двух забирали домой добывшие их старший дворянин Батыр Дзане и Мышетль Бэдж. Снять с убитой им косули шкуру Тлизанд поручил маленьким прислужникам Ужи и Псекабзу, так как всякий воин должен был уметь свежевать и готовить дичь. Мальчики уже достаточно хорошо умели свежевать косуль, зайцев, оленят и ощипывать птицу. Хотя косуля для них была еще слишком крупной, чтобы они управились с ней быстро, но все же Ужи и Псекабз, повозившись, сняли с нее шкуру и убежали в лес счищать снегом косулью кровь с рук. Тем временем люди стали разделывать освежеванную детьми тушу для зажаривания.

– Возьмите себе одну заднюю ногу, – разрешил им Тлизанд.

Наконец, косуля была приготовлена, Тлизанд и дворяне сели обедать на расстеленные по траве кошмы возле главного костра, а люди и Ужи с Псекабзом – у другого костра на дальней стороне поляны. Как ни любил Тлизанд своих мальчиков, рабам неприлично было есть рядом с князем и его служителями – дворянами. Но князь тешил себя мыслью, что когда дети, если позволит Аллах, станут его воинами, их не стыдно будет посадить возле себя на трапезе, потому что тогда они тоже будут считаться благородными людьми.

Тлизанд первым взял горячий кусок только что зажаренного с луком шашлыка, посыпал его чесночной солью и сказал:

– АльхамдулиЛлах! Велик Аллах, Который послал нам удачу сегодня на охоте, и Милостив! БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим! – и приступил к еде.

– БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим!

– БисмиЛлахир-Рахманир-Рахим!.. – дворяне тоже принялись за еду, вознаграждая себя за проведенные в засаде в холодном лесу часы.

Некоторое время проголодавшиеся охотники ели молча. Мартовский лес шумел и поскрипывал на небольшом ветру, дыша свежим запахом начинающейся весны. Солнце, уже прошедшее зенит, ласково светило в чистом голубом небе. И можно было не кутаться от холода в теплую бурку. Из леса доносилось чириканье первых весенних птиц, а над пышными, хотя еще не одевшимися листвой, кронами дубов и грабов то и дело взлетали и парили кругами темно-рыжие коршуны.

– Все-таки косуля – это не очень ценная добыча, – проговорил один из четырех старших дворян Едыдж Коджемаф. – Не обижайся, мой князь, это я говорю не о том, что ты плохой охотник, а что сегодня лес не богат добычей.

– Если ты попробуешь посчитать милость Аллаха, Едыдж, – сказал Тлизанд, – ты ее не сочтешь. Так что лучше благодари Аллаха за то, что Он дал тебе глаза, руки, ноги, да еще и позволил родиться в знатной семье.

– Да, ты прав, князь! – согласился Едыдж и, подняв руки ладонями вверх, стал читать слова благодарности Аллаху.

– Уже год в твоем владении, мой князь, нет ни одного лесного быка, – заметил другой старший дворянин Батыр Дзане.

– Лесных быков у нас становится все меньше, – кивнул Тлизанд и, улыбнувшись, добавил, – они медленно плодятся, а всякому дворянину хочется показать свою удаль и добыть быка. Поэтому они уходят в горы к абадзехам, где дворян не так много.

Сидевшие у костра засмеялись.

– Тогда, может быть, пока воздержимся от травли лесных быков? – предложил третий старший дворянин Тыгуж Тхатлико.

– Нам придется воздержаться от нее, потому что быков в лесу князя просто уже нет, – сказал Батыр Дзане.

– Я помню, как Джабгу наповал поражал лесного быка одной стрелой, – произнес Едыдж, – поистине, надо иметь зоркий глаз, чтобы издалека попасть стрелой быку в шею.

– Джабгу, похоже, остается до конца верным Карбечу, – сказал Батыр, – давно мы их не видели на охоте.

– Мой князь, – обратился к Тлизанду четвертый старший дворянин Псечеф Пцелифыж, – твое мнение, конечно, для нас закон, но мне кажется, что Карбеч своим отсутствием на охоте проявляет неуважение к тебе и к нам. Если бы это было в первый раз… Я думаю, мой князь, что ты должен поговорить с ним.

– Он выполняет повинности, которые положены по обычаю, – сказал Тлизанд, – Я не могу силой принудить такого человека как Карбеч к участию в охоте.

– Просто завтра он откажется служить тебе, – сказал Едыдж, – Ведь службу должна скреплять еще и дружба. Заметь: Карбеч негодует от того, что ваш род принял, как он считает, ногайскую веру. Если начнется война с натухайцами, разве он пойдет против таких же, как он? Он бросит нас, мой князь.

– Что же ты мне предлагаешь? – спросил Тлизанд, запивая косулятину айраном из походной кринки. – Я не имею права принудить его к принятию религии Аллаха. И изгнать его от себя тоже не могу, потому что в своей службе он верен мне. Кроме того, ты знаешь, что мой брат находится с ним и поддерживает его.

– Через некоторое время, – сказал Едыдж, – это приведет к тому, что ваш княжеский род разделится. Карбеч и его дворяне провозгласят князем над собой твоего брата и заберут себе твои земли, которые твои предки дали им для службы.

– Уже давно враждует между собой весь адыгский народ, – заметил Тлизанд, – Мусульмане враждуют с гяурами, гяуры враждуют между собой. В моих владениях пусть слабо, но держится мир. Разве я не должен его сохранять?

– Братья, – сказал Тыгуж, – я считаю, что наш князь совершенно прав. Помните, как учил Абдулькарим-мулла: всякая спешка от шайтана.

– Это пророк Мухаммад, саляЛлаху алейхи вас-салям (Благословение Аллаха над ним и мир), – при этих словах Батыра Дзане все их повторили, отдавая дань почтения последнему пророку Аллаха, – говорил.