Мой итальянец

– Она бы не стала? А я, ты полагаешь, стала бы? – гневно выкрикнула Келли.

– Да… нет.

В кои-то веки ее необузданный муж не находил слов.

– Вероятно, ты, в твоем состоянии, ошиблась.

– Раз ты снова заговорил о моем состоянии, так помоги мне, а то я за себя не ручаюсь, – закричала она.

Он стиснул зубы.

– Возьми себя в руки, Келли, такое поведение не на пользу ни тебе, ни ребенку.

Слишком взбешенная, чтобы контролировать свое поведение, Келли уже не могла остановиться.

– А то, что ты поддерживаешь Оливию вместо своей жены, это на пользу? Эта женщина спит в апартаментах хозяина, хотя ее мужа уже больше трех лет нет в живых. Может быть, она ждет, чтобы новый хозяин занял его место, или ты это уже сделал? – выпалила она.

Джанфранко окаменел. Его глаза смотрели на Келли с такой яростью, что она невольно отшатнулась, испугавшись, что он может ударить. Ее гнев улетучился. Она понимала, что зашла слишком далеке. Какой черт дернул ее бросить ему в лицо сплетни, которые ей сообщила Джуди?

– Тебе лучше помолчать, Келли. Если бы ты не носила моего ребенка, я бы заставил тебя заплатить за такой клеветнический выпад против твоего мужа и женщины, которая не сделала тебе ничего дурного, а пригласила в фамильное гнездо.

Келли никогда еще не видела Джанфранко в такой ярости. Его глаза были безжизненными и холодными, и это напугало ее. Он схватил ее за плечи, и она задрожала. Близость его тела произвела знакомый опустошительный эффект. У Келли перехватило дыхание.

– Прости, – пробормотала она. Джанфранко увидел страх в ее синих глазах и заставил себя сдержаться. Она то злила, то очаровывала его.

– Скажи мне, кто наговорил тебе такую чушь? – потребовал он и с тревогой заметил, как сильно бьется ее сердце и тяжело поднимается и опускается грудь под легким атласом.

– Никто. Вероятно, это играют мои гормоны, – попыталась оправдаться она. А может, так оно и было, сказала она себе, испытывая уже стыд за свои слова. – Когда Анна показывала мне дом, я узнала, что Оливия… – Она замолчала.

Джанфранко с облегчением вздохнул и обнял ее. Если это гормоны, тогда все понятно. Он прижался губами к ее лбу.

– Наверное, мне следовало объяснить это раньше, но ты должна понять, что Оливия была потрясена смертью своего мужа Альфредо – моего брата. Мы все тяжело переживали эту потерю, но для Оливии это кончилось нервным срывом. Она больше года болела, и, хотя выглядит уверенной в себе и сильной, она все еще очень ранима. Она – член нашей семьи, поэтому естественно, что мама и я заботимся о ней.

– О, мне жаль ее. – Ее доброе сердце было тронуто.

– Да, кара, – нежно произнес Джанфранко. В каком-то смысле у тебя есть все, что когда-то было у нее.

– Кроме тебя, – вырвалось у Келли. Он хмыкнул и притянул ее к себе.

– Да, кроме меня, конечно, и мне льстит то, что ты ревнуешь, кара. – Он взял ее одной рукой за подбородок и пристально посмотрел в лицо. – Но ты сейчас замужем за нынешним графом, и дело не только в этом, ты беременна, возможно следующим графом. Этого хотела Оливия, когда Альфредо был жив, но ее мечте не суждено было сбыться. Так что попытайся войти в ее положение, хорошо?

Келли пыталась войти в ее положение, на самом деле пыталась… Но это было не так легко.

Обидные комментарии Оливии каждый раз, как только Джанфранко не оказывалось поблизости, ее намеки на то, что они любовники, были настоящей пыткой. Это постепенно приводило к тому, что Келли утрачивала уверенность в себе и чувство собственного достоинства. Она пыталась поговорить с Джанфранко, но он отметал все ее страхи, иногда со смехом, временами с холодным пренебрежением, что причиняло ей еще больше боли, но чаще всего – с поцелуями. Однако одного только секса было уже недостаточно для Келли. Ей хотелось гораздо большего, ей была нужна поддержка мужа, и, не получая ее, она чувствовала себя все ужаснее и все больше замыкалась в себе.

Келли перестала упоминать об Оливии в разговорах с мужем, а поскольку обратиться ей было не к кому, она тщетно пыталась бороться со своими сомнениями и страхами. Джанфранко утверждал, что обожает ее, занимался с ней любовью, но ни разу не сделал попытки понять, что происходит в ее душе. Он относился к ней как к любимому домашнему животному. Иногда, когда чувство безнадежности становилось невыносимым, Келли бродила по комнатам огромного дома, в которые редко кто заглядывал, и рыдала от одиночества и отчаяния. И никто ни разу не обратил внимания на ее отсутствие…

Когда две недели спустя Джанфранко сообщил, что на следующий день улетает в Америку, Келли решилась возразить. Он делал то, что хотел, и тогда, когда хотел. Он не спрашивал ее одобрения, а просто ставил в известность. В те короткие мгновения, когда меланхолия отступала, она удивлялась, куда делась та яркая молодая амбициозная женщина, увлекавшаяся картингом и кикбоксингом, какой она была совсем недавно.

Через несколько часов после отъезда Джанфранко Кармелу пригласили в Верону к больной подруге, и Келли осталась с Оливией.

За ужином в этот вечер Оливия показала свое истинное лицо. Она назвала Келли авантюристкой и шлюшкой и сказала, что Джанфранко нет до нее никакого дела, его интересует только ребенок. Когда Келли пыталась возразить, Оливия плеснула в нее вином.

Бросившись из комнаты, Келли всерьез задумалась о том, была ли вообще эта женщина психически нормальной. Возможно, причиной всех ее злых высказываний и косвенных намеков было искаженное сознание. Самое лучшее – избегать общения с Оливией. Келли сообщила Альдо, что до возвращения хозяина будет питаться в своих апартаментах.

Джанфранко позвонил на следующее утро и, убедившись в том, что с Келли все в порядке, попросил позвать к телефону мать. Келли сказала, что та уехала навестить больную подругу. Очевидно, он решил, что речь идет о нескольких часах, но она не стала вдаваться в детали. Она была так рада, что услышала его голос.

На следующее утро Келли с облегчением вздохнула, узнав, что Оливия собирается ехать в Рим. Она с удовольствием останется в доме одна, без ненавистной Оливии.

Келли стала совершать длительные прогулки, знакомясь с окрестностями. Однажды она зашла в бар ближайшей деревушки, чтобы освежиться лимонадом перед тем, как отправиться назад в «Каса Мальдини». Постепенно она обрела былую уверенность и даже решила воспользоваться «мерседесом», который Джанфранко предоставил в ее распоряжение. Она стала ездить за покупками. Обычно ее сопровождала Анна.

Через десять дней ее свекровь вернулась и извинилась за свое долгое отсутствие, а спустя несколько часов появилась и Оливия.

На следующий день приехал Джанфранко. Келли увидела, как он выходит из своего спортивного автомобиля. Он был в кожаном пиджаке, черном свитере с высоким воротом и в обтягивающих джинсах и живо напомнил ей Джанни и то время, когда они носились на мотоцикле, и ее сердце переполнилось любовью. Шел седьмой месяц ее беременности. Но она тщательно продумала свой наряд и знала, что в черных брюках и красно-черной тупике выглядит совсем неплохо.

Джанфранко встретился с ней взглядом, и они улыбнулись друг другу. Он обнял ее и поцеловал с такой страстью, что все ее сомнения и страхи бесследно исчезли.

А последующие часы любви и вовсе успокоили ее. И хотя большую часть дня Джанфранко проводил в своем кабинете, все ночи принадлежали ей.

Как-то вечером Келли надела черные шелковые трикотажные шаровары и украшенный яркой вышивкой топ. Она выглядела прекрасно и чувствовала себя хорошо. Напевая, она спускалась по лестнице в холл.

Оливия стояла в холле, как всегда безупречная в своем черном платье.

– Привет, Оливия, – сказала Келли с вежливой улыбкой.

– Улыбайся, пока еще можешь – тебе недолго осталось, – презрительно усмехнулась Оливия и вплыла в столовую, опередив Келли.

Чувствуя, что ее вновь обретенной уверенности несколько поубавилось, Келли вошла следом за ней.

Разговор не клеился, и Джанфранко большую часть ужина просидел в мрачном молчании. Когда Келли что-то говорила, он отвечал односложно, и она искренне обрадовалась, когда ужин подошел к концу. Извинившись, она первая встала из-за стола.

– Подожди, Келли, – схватил ее за руку Джанфранко. – Пойдем на минутку в кабинет. Нам надо поговорить.

– В чем, черт возьми, дело? – резко спросила она, входя следом за ним в кабинет.

С гладкими, как шелк, волосами, падающими ей на плечи, и синими глазами, устремленными на него, она выглядела невинной как младенец! Он жаждал ее так, как никогда никакую женщину, но ей следовало знать, что, будучи его женой, она должна соблюдать некоторые определенные правила. Он был очень занятым человеком, на плечах которого лежали заботы об имении и финансовой империи. Он хотел, чтобы его семейная жизнь была размеренной, но у него не было времени самому следить за этим. Ему следовало поговорить об этом с Келли уже давно, но, когда они были вместе, все здравые мысли вылетали у него из головы и он мог думать только о том, чтобы заниматься с ней любовью. Пора было изложить ей некоторые основные правила.

– Ну так говори, – сказала Келли, взглянув на мужа, который выглядел мрачным. – Не понимаю, почему ты так мрачен.

Он прищурился. В его глазах не было и намека на улыбку.

– Келли, как моя жена, ты должна пользоваться определенным авторитетом у местного населения, а некоторые твои поступки абсолютно неприемлемы.

Она нахмурила лоб. Он, должно быть, шутит.

– Например, ковыряние в носу? – пошутила она в надежде разрядить атмосферу. Но она ошиблась…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ