Присягнувшие Тьме

– Противоречия?

– Например, тело было опознано спасателями. Значит, лицо жертвы сохранилось. Однако в другом сообщении говорится о сильно разложившемся теле. Нам такое представляется невозможным.

Он почесал затылок. За его спиной секретарша суда повысила голос:

– Как это? Пластиковым пакетом? Он задушил себя пластиковым пакетом?

Заместитель прокурора неуверенно ответил мне:

– Что-то не припоминаю таких деталей.

– Но вы хотя бы знаете, кто был судебным следователем?

– Ну конечно. Мадам Корина Маньян.

Тем временем секретарша уже кричала:

– Другие? Там были и другие пластиковые пакеты?

Невольно я напряг слух, чтобы расслышать ответ жандарма по громкой связи.

– Там их нашли целую дюжину, – произнес низкий голос, – все завязаны одинаковым узлом.

Через плечо заместителя я подсказал секретарше:

– Спросите у него, не было ли во рту жертвы, под пакетом, носового платка.

Она растерянно на меня взглянула. Прежде чем она успела ответить, послышался голос жандарма:

– У него рот был забит ватой. Кто там говорит рядом с вами?

– Тогда это не самоубийство, – отозвался я. – Это несчастный случай.

– Откуда вы знаете? – спросила женщина, уставившись на меня.

– Должно быть, он онанировал, – продолжал я, – а нехватка кислорода усиливает сексуальное наслаждение. По крайней мере, так говорят. Подобный способ описывается у Сада. Этот тип, должно быть, завязал пакет, прикусив кусок ваты, чтобы не задохнуться. К несчастью, он не успел вовремя развязать узел.

Мои объяснения были встречены гробовым молчанием. Потом по громкой связи снова спросили:

– Кто там с вами? Кто это говорит?

– Я уверен, вскрытие покажет, – добавил я, – что сосуды пениса расширены. У него была эрекция. Это несчастный случай, а не самоубийство. «Эротический» несчастный случай.

У заместителя отвисла челюсть:

– А вам-то откуда это известно?

– Я обычно пишу о мелких происшествиях. В Париже такие случаи не редкость. Так где кабинет Корины Маньян?

Он указал мне кабинет в конце коридора. Несколько шагов – и я постучал в дверь. Меня пригласили войти. За столом сидела женщина лет пятидесяти в окружении пачек носовых платков. Слева и справа от нее стояли пустые столы. Женщина была рыжей, и меня поразило ее сходство с Люком. Та же белая сухая кожа, те же веснушки. Вот только ее рыжина была тусклой, неяркой. Гладкие волосы цвета ржавчины, подстриженные под «каре».

– Мадам Корина Маньян?

Она кивнула и высморкалась.

– Извините, – сказала она, хлюпая носом. – У меня в отделе все простужены. Поэтому я здесь сегодня одна. Что вы хотели?

Я шагнул в кабинет и назвал свое вымышленное имя и профессию.

– Журналист? – повторила она. – Из Парижа? И вы приехали сюда без предварительной договоренности?

– Да вот рискнул.

– Напрасно. Что именно вас интересует?

– Убийство Сильви Симонис.

Ее лицо застыло, но выражало оно не удивление, как лицо заместителя, а скорее недоверие.

– О каком убийстве идет речь?

– Это я хотел узнать у вас. В Париже были получены сообщения, в которых…

– Вы напрасно проехали семьсот километров. Сожалею, но нам неизвестны причины смерти Сильви Симонис.

– А вскрытие?

– Оно не дало результатов. Ни подтверждающих версию убийства, ни каких-либо других.

Уж не знаю, каким судебным следователем была Корина Маньян, но обманщицы из нее не вышло. Она даже не попыталась казаться правдоподобной. На стене у нее за спиной я заметил большую вышитую мандалу. Символическое изображение Вселенной в представлении тибетских буддистов. На этажерке стояла бронзовая статуэтка Будды. Я настаивал:

– Насколько мне известно, тело находилось сразу в нескольких стадиях разложения.

– Ах это… Наш патологоанатом не видит здесь ничего необычного. Разложение не следует каким-либо строгим правилам. В этой области все возможно.

Я уже пожалел, что назвался журналистом. Представительница прокураторы никогда бы не стала так нагло лгать сыщику из уголовки. Она снова высморкалась, вынула продолговатую железную трубочку, достала немного мази и потерла виски.

– Тигровый бальзам, – пояснила она. – Только он мне и помогает.

– От чего умерла та женщина?

– Повторяю, никто этого не знает. Несчастный случай, самоубийство – по состоянию тела судить невозможно. Сильви Симонис вела очень уединенный образ жизни. Опрос соседей тоже ничего не дал. – Она помолчала и взглянула на меня с подозрением: – Я не поняла, в какой газете вы работаете?

Прежде чем закрыть за собой дверь, я на прощание помахал ей рукой. В коридоре верхушки деревьев стучали по оконным стеклам. Я и так был готов к тому, что следствие окажется трудным. Но все обстояло еще хуже.

27

Район Трепийо, в западной части города.