Маринка

На утро первым делом я подошла к зеркалу. На меня смотрела страдающая грешница, которую выгнали из ада за хорошее поведение. Да уж! Что-то я слишком покладистая. Меня отмутузили в своей же квартире, а я себя успокаивала и даже не хотела проводить расследование.

Полтергейст отметался. Упустить из виду полеты предметов, пусть и заплывшим глазом, надо сильно постараться. Тогда, как понимать нестерпимые удары по лицу, а заодно и самолюбию?

Они у меня одинаково беззащитны. От кого?  За что?

Хотела позвонить Кате, чтобы завтра заменила. Я её раньше часто выручала.

Да хватит уже! Что я себя обманываю и боюсь произнести? Да. Боюсь, но надо.

Невидимка! У-у-ухх, произнесла. Невидимка – это кто-то невидимый? Сердце не соврет, вон как колотится, аж шелковая рубашка шуршит.

Спокойно, Маринка! Если такое предположить, то, по логике, невидимка должен или должна мне за что-то мстить. Так, кто может быть на меня в обиде?

Катя. Должна ей две тысячи, завтра отдам.

А может быть Павел? Точно, Пашка!  Отказала ему на корпоративе, когда он полез целоваться. Так у него страшные кривые зубы, ему никто не дает, не только я. Тьфу, что это я? Как же он станет невидимым с кривыми- то зубами?

А может быть Борис Алексеевич?

Не всегда показывала чаевые, а уговор у всех проводниц – с ним делиться. Но это же за мою изворотливость и угождение пассажирам. Нет, за такое он не будет меня избивать.

Ууух, жуть какая, аж потряхивает от догадок.

Римма, Риммка – сучка такая! Я не донесла, что ее благоверный к нашему рыжему мальку – Оленьке в общежитие шатается. Так и никто не сказал, она сама выследила. Нет, Риммка не такая. Нет, не она. Она невидимкой по конституции не подходит. Мою двушку разнесла бы в прах. Габариты неманевренного дирижабля далеко не призрачные.

Ах, все-таки какая я безобидная! Нет, наверно, беззаботная и безалаберная, а мама сказала бы «черт заюшенный». Это неавторитетное определение я получила, когда бросила педагогический. Проводница, конечно, менее престижно, чем учительница русского и литературы, но теперь могу читать, сколько душе угодно на работе. Да и службишка хлебная, с наваром сверху.

Да, я, оказывается, просто святая! Как можно не вспомнить о грехах и пакостях?! Давай, Маринка! Кайся, кайся!

Нет, не припомню, ничего плохого никому  не делала. Правда, вот те глаза девчухи на перроне. Опоздала она. Ну, как опоздала. Было еще время. Но я дверь закрыла перед ее носом. Когда она, запыхавшаяся, подбежала, я смотрела сквозь нее вдаль и наслаждалась могуществом.

А чего? Она такая красивая, ухоженная, да еще и опаздывала. Следующий поезд вечером, так что уехала бы как миленькая.

Да, что я тут исповедуюсь перед собой? Это мелочи, и никто не видел, как я изгалялась над красоткой.

А еще никто не заметил мальчишку на крыше поезда. Как их там называют? Погуглила – «зацепер».

Тогда я тоже сделала вид, что не заметила. Не знаю, попал он в сводки ежемесячных жертв смертельных игрищ или нет – не мое дело.

Эх, Маринка, совсем ты расклеилась, нос по ветру не держишь. А он, зараза, ноет и ноет, болит и болит.

Никому не скажу ни о чем. Все хорошо. Все хорошо.

Незнакомец.

***

? Дура ты, Маринка.

? Ты кто?

? Я ангел-хранитель!

? Ангелы не дерутся!

? А я дерусь.

? Ой, ой держите меня, голова закружилась, ой повелоооо…

***

Марина очнулась на полу в узком коридорчике возле открытой двери в ванную комнату. Медленно по стене поднялась и уставилась на гостя.

На краешке замызганной ванны толстым боком притулился коротконогий крепыш с двойным подбородком и тощими пуховками за спиной. Одной ногой он упирался в наружный бок ванны, а другой игриво помахивал, выкручивая ступней то влево, то вправо.

? Ты похож на моего соседа Пыжика, ? нервно хихикнула хозяйка, потирая ушибленный бок.

? Этот краснорожий? Тот, что облизывался на тебя, когда приходил за солью и сахаром? Знаю, видел такого. Может быть, может быть, ? задумчиво произнес коротышка и внезапно спрыгнул на кафельный пол.

Марина отпрянула от дверного проема, упреждающе выставила вперед руки. Незнакомец ловко пригнулся, ринулся к ней и уткнулся красным лицом в незащищенный живот дамы. Взахлеб зарыдал, преувеличенно театрально, волнообразно сотрясая свое тело:

? Маринка! Дурында ты такая! Я ж тебя люблю, а ты не видишь, ? просипел коротконогий.

Женщина почувствовала, что живот у нее мокрый, и с брезгливой осторожностью, обхватив голову плакальщика, еле оторвала от себя незнакомца.

Вдруг красномордый с недоразвитыми крыльями превратился в грязную дворнягу с лишайными проплешинами. Псина спиной забилась за стиральную машину и тоскливо уставилась мутными катарактовыми зрачками. Из распахнутой пасти животного с вываленным синюшным языком воняло так, что Марина задержала дыхание, а потом резко захлопнула дверь в ванную и приперла ее спиной. Заплакала и обреченно сползла вниз. С отрешенным видом тупо уставилась в пол, руки безвольно подрагивали на коленях, ноги уперлись в противоположную стену узкого коридора.

? Ой, соринка. Надо бы пропылесосить, ? прошептала, криво улыбаясь подбитой губой. ? Да. Да… Дождалась: заводится всякая нечисть только от грязи.

Послышались пронзительно тревожные, будоражащие звуки, похожие на детские резиновые пищалки. Женщина медленно поднялась, продвигаясь с неуклюжестью заторможенного зомби,

приоткрыла дверь в ванную. На кафеле белоснежным комочком, задрав головенку снизу-вверх, доверчиво смотрело очаровательное существо. Невыносимо трогательная мордашка то ли котенка, то ли щенка пытала хозяйку квартиры истязающей нежностью. Притягивала и манила распахнутыми чисто-голубыми глазами. Женщина осмотрелась, с воинственной осторожностью змеи в прыжке заглянула за стиральную машину – никого.

Решительно наклонилась и взяла милашку на руки.  С нежностью прижалась губами к ароматному пушистику, теплому и податливому, блаженно закрыла глаза. Вдохнула так глубоко, будто хотела впустить в себя побольше распирающей неги и покоя, исходящих от нежданной нежнятины, беззащитной, как она сейчас. Открыла глаза, высоко подняла над собой живое облако счастья и закружилась:

– Все хорошо, все прекрасно! Почудилось и забылось, ? ей было не наглядеться на трепетное чудо.

Чудо выпустило острые когти, голубизна глаз остекленела, из умильно-влажной кнопки носа извергнулся ядовитый пар, как из придавленного гриба-вонючки. Осатаневшее существо с шипением набросилось на шею очарованной жертвы. Заодно исполосовав грудь и спрыгнув на пол, пробороздило левую ногу Марины. Она дико заверещала и обезумевшим зверем кинулась в погоню за оборотнем. Он юркнул под кровать. Женщина бросилась на кухню, притащила швабру и распласталась на полу, на ощупь елозя орудием мести в темном пространстве   низкой лежанки.

? Ах ты сученыш! Я тебя выковыряю отсюда! ? задыхаясь вскакивала, прыгая раздраконенной мегерой, опять падала, прицельно вглядываясь под кровать и все настырнее орудуя длинной палкой. Шея блестела от застывших кровяных борозд. Пыль из-под кровати вихрем вылетала, оседая лохмотьями везде по квартире и на свежих ссадинах измученного тела Марины. Она чихала и отплевывалась, но не переставала упорно доставать маленького монстра.

? Да ладно тебе. Успокойся, сядь рядом, страдалица моя.

Коротконогий вальяжно возлежал на подушках и с ехидной ухмылкой следил за бессмысленной возней у подножия кровати.

? Нет, так неудобно. Крылья помнутся!

Гость приподнялся, встряхнул плечами, горбатой пирамидой угнездился посреди подушек и выжидающе уставился на Марину.