Красавица и чудовища

Пахнуло виски и терпким дымом, наверное, от сигар. Слишком много мужских ароматов для меня одной. Как никогда мне нужен был свежий воздух, но окна все еще были заколочены. И это лишний раз напомнило о том, что мне из этой комнаты никак не выбраться.

Я подтянула колени к подбородку и вжалась в стену. Слишком узкая кровать для меня одной, не говоря уже о троих, верно? Или им плевать на это?

Из-за тесноты в комнате они вынужденно касались друг друга плечами, и я не могла не думать о том, каково это – оказаться зажатой двумя крепкими жесткими телами и ощутить каждой клеткой своего тела их возбуждение.

И только страх отрезвлял и сводил на нет мое такое неуместное возбуждение. Льдисто-прозрачные глаза Ворона пугали меня так же сильно, как и бездонные черные глаза Медведя.

Я сильнее сжала бедра и опустила голову. Подмога со стороны не пришла вовремя, и теперь у меня не было никаких шансов сбежать от них двоих.

Послышался шорох, и на кровать рядом со мной приземлилась пачка долларов. «Франклины» разлетелись по покрывалу, но я не смогла даже примерно пересчитать, сколько тут денег.

Много.

Просто до хрена денег.

Тот самый двойной тариф, как я и сказала Медведю в машине. Шлюшка Луиза была бы довольна.

Я же не могла расцепить руки, которыми обхватила свои колени. Не могла заставить себя поднять глаза. Да и зачем? Ведь какая для них разница? Они заплатили и теперь считают, что могу делать с моим телом, что угодно.

– Я помню наш уговор, Луиза.

Голос у Медведя низкий, хриплый. Рокочущий, как гром вдали. Я достаточно хорошо изучила его за это время, и к тому же я уже дважды была с ним за эти неполные сутки, так что даже по голосу я понимаю – он возбужден. А когда он возбужден, для такой, как я, есть только один выход – подчиниться.

– Здесь двойной тариф, как я и обещал тебе. Мы не тронем твою невинность, раз ты этого хочешь. Обслужи нас так, как обслуживала своих клиентов за те два месяца работы в борделе, и мы в расчете.

Есть только один вариант, как кто-то из них двоих получит удовольствие, при этом не лишая меня девственности. И этот вариант не нравится мне еще больше, чем сам секс. Не стоило говорить про парня. Не стоило так завираться.

У меня пересыхает во рту, и я по-прежнему не поднимаю глаз. Наверное, я должна собрать деньги, хотя пересчитывать не стоит. Таким, как они, верят на слово. Но я не могу сдвинуться с места и так и сижу в окружении «дядей Бенджаменов».

Никогда до этого я не видела Бенджамина Франклина настолько кислым, как теперь, когда сотни его лиц разбросаны вокруг меня по кровати. Улыбка у Франклина немного грустная, а приподнятая бровь как бы говорит: «Что ж. Ты доигралась, Кейт».

* * *

– Шевелись, Луиза. Хочу быстрее трахнуть тебя как следует.

Я в ужасе.

Я не смогу принять Медведя.

Никуда.

Никогда.

А он уверен, что у меня разработана задница и проблем с этим не будет. А если так, не будет и никакой предварительной подготовки.

Не думала, что анальный секс произойдет в моей жизни даже раньше обычного. Сам факт такого секса пугал меня, но теперь, когда уже в следующую секунду Медведь может сделать это со мной, мой ужас безграничен, как вселенная. А я задыхаюсь, как космонавт при разгерметизации скафандра.

Это конец. Я не переживу этого.

Но вслух произношу:

– У меня к вам другое предложение.

Мой голос срывается и хрипит, как если бы я болталась в петле. Примерно так я себя и ощущаю. Причем я сама засунула в эту петлю свою голову и теперь продолжаю стягивать веревку.

Но я продолжаю говорить, пусть даже и повторяюсь. И то же самое я уже говорила Церберу до того, как вошла в ту комнату в борделе:

– Это большая честь для меня, если кто-то из вас станет моим первым.

Я не вру. Для обычной шлюшки Луизы была бы большая честь, если бы один из боссов мафии Чикаго лишил ее девственности. Таким можно гордиться. Носить почти как медаль и рассказывать каждому на улицах, на которых работала Луиза, уж я знаю, что говорю.

– Мой парень, для которого я себя берегла… Он поймет, – продолжаю выплевывать я из себя слова через силу. – Он служит Системе[2 - Система— так называют мафию те, кто причастен или близок к преступной организации.]. Он будет только рад, если один из вас…

– Трахнет тебя, – неожиданно заканчивает за меня Ворон.

Я горячо киваю, комкая покрывало пальцами. Пусть лучше так. Пусть отнимут у меня это, чем заставляют пройти неподготовленную через анальный секс. К черту. Это уж точно перебор, а так… Может быть, Ворон уже лишил меня девственности с первого раза. Я не знаю, как это бывает обычно, но говорят – это больно. А вчера мне было больно, может быть, на этот раз уже не будет?

Я все равно запомню их двоих. Лишат они девственности меня или нет. Теперь их вкус и запах всегда будут со мной и в моей памяти. Я смогла избежать секса дважды: в борделе и в машине, но не теперь. Я не готова беречь девственность такой ценой.

– Окей, Луиза.

Мне не нравится, как Медведь произносит мое имя. Каждый раз он подчеркивает его голосом, как будто каждая буква в нем ему отвратительна. Он знает, что это не настоящее имя, и не перестает напоминать мне об этом.

– Раз уж я трахал твой рот, то теперь очередь Ворона. А я стану твоим первым.

Черт возьми!

«Не каждая женщина способна принять меня», – сказал он. И я надеялась, что он снова довольствуется минетом, и именно Ворон, как и в борделе, сделает это.

Но я не вправе выбирать и указывать им. Луиза бы не стала. Никто не делает выбор вместо боссов мафии. Они делают его сами.

Медведь решил стать моим первым, а Ворон никак не помешал ему. Возможно, Ворону не нравится вообще вся эта возня с девственницами, учитывая, как он отпрянул от меня накануне. Но если вспомнить, как мне было больно из-за Ворона… И вспомнить размеры Медведя…

Меня прошибает холодный пот.

– Поднимайся, Луиза, – велит мне Медведь.

Я кивнула, поднялась и вдруг стала собирать деньги негнущимися пальцами. Здесь действительно много денег. А мне нужно убрать их верно? Спрятать. Может, удастся отвлечься. Но сфокусироваться на цифрах я сейчас просто не в состоянии, хотя пачка и выглядит внушительной и довольно тяжелой.

Дело сделано. Моя кровать снова чиста. И готова.

В отличие от меня.

Я откладываю стопку денег на узкий подоконник и замираю возле кровати, теребя край батника.

Неужели все произойдет здесь?

Не говоря ни слова, Ворон обходит меня и тут же стягивает с себя футболку. Мышцы перекатываются на его голой груди, на которой в районе сердца вытатуирован женский профиль. Ветер развевает ее волосы, а на глазах блестят слезы.